Славка-черноголовка. Проза А. Крохина

Славка черноголовка — одна из самых любимейших мною птиц, которые около сорока лет живут рядом со мной, в квартире. Когда речь заходит об этом одаренном к импровизации создании, вспоминаю далекое детство, село в предгорьях Кавказа, первое знакомство с удивительными певчими птицами, в том числе с черноголовками, гнездящимися в зарослях красной и черной смородины на территории нашего огорода и сада.
Первые июньские дни. Впереди целых три жарких и таких счастливых летних месяцев. Планы мои, поступить после семилетки в Бакинский нефтяной техникум, рухнули. По независящим от меня обстоятельствам, пришлось отложить их еще на год. По новой реформе Министерства образования СССР выпускными классами стали восьмой и одиннадцатый.
Закончился дождь, длящийся второй день подряд. Небо было затянуто низкими темно-серыми облаками, сквозь редкие разрывы которых, иногда проскакивали лучи солнца.
Я вышел на открытую и длинную веранду нашего дома. Глубоко вдохнул прохладный и чистый горный воздух. По широким листьям огромного дерева грецкого ореха, стоящего во дворе, перед центральной сельской дорогой, после каждого порыва ветра с шумом ссыпались и падали на землю и на черепицу крыши крупные капли.
Делать пока было нечего. Земля вся была мокрой и раскисшей, а глина налипала на обувь как клей, так, что через десяток шагов уже невозможно было передвигаться. По двору слонялись куры, Изредка ворчали и перекликались между собой на своем курином языке, что-то раскапывали лапами под деревьями и у забора. Белый петух с важным видом, как кремлевский солдат, лениво поднимая то одну, то другую лапу с длинными шпорами, ходил вдоль крыльца и его большой ярко красный гребень, как флюгер, то поворачивался в сторону прогуливающихся кур, то резко взлетал вверх, и тогда хитро прищуренным одним глазом петух поглядывал на веранду.
Иногда, услышав радостный возглас курицы, раскопавшей желанного земляного червяка, подбегал и буквально выхватывал его у нее из-под носа. Торопливо глотал чужую добычу, а затем бегом возвращался на прежнее место. Бедная курица только квохчет от огорчения и снова начинает заниматься раскопками.
Птицы словно ошалели от радости, от того, что погода наладилась, от предчувствия хорошей погоды начала лета. Воздух просто разрывался и звенел от пения самых разнообразных птиц и цикад. На высокой раине выводил свои меланхолические рулады черный дрозд. Из глубины сада далеко разносились флейты иволги.

Трясогузка

По черепичной крыше соседнего дома дяди Павлика и тёти Мани Кутуковых невероятно быстро бегает белая трясогузка, делая угловатые повороты, постоянно помахивая длинным хвостом вверх и вниз. Ловко схватывала, застрявших по уголкам черепицы, насекомых, при этом, с набитым мошками черным клювом, ухитрялась издавать звонкие щебечущие звуки. Стройная сверху серая птичка с черной шапочкой ото лба до зашейка, снизу белая.
Самка трясогузки, окрашена бледнее. По-видимому, в их гнезде, устроенном под самым коньком крыши, вывелись птенцы. Это уже второй выводок. Молодые птицы уже давно летают и питаются самостоятельно, их легко отличить от взрослых по серому с чернотой надхвостью и сероватому зобу, горлу, бокам головы и груди.
Не один раз видел, как некоторые из них подлетали к отцу и по старой памяти выпрашивали корм. Он никогда им не отказывал, подкармливал, а затем с удвоенной энергией собирал насекомых для самочки, сидящей в гнезде.
Я всегда удивлялся смелости это маленькой птицы. С громким щебетом трясогузка бесстрашно бросается на крупную, по сравнению с ней, и любопытную ворону, или на случайно приблизившегося филина. Нарушители территории не выдерживали такой стремительно и наглой атаки и старались быстрее покинуть это беспокойное место. Над головой раздавался свист крыльев и громкие хлопки садящихся на крышу голубей.
В ближайших к дому кустах смородины поет небольшая темно-серенькая птичка, с ровной черной шапочкой от клюва и до затылка. Это — славка черноголовка. Она старательно, то тихо, то громко продолжительно перебирает мелодичные звуки, заимствованные у того же черного дрозда, соловья и других птиц, но всегда заканчивая свой перебор различных мелодий сильными, восходящими по силе звучания, красивыми флейтовыми переливами.

Славка-черноголовка

Самочка внешностью и подвижностью похожа на самца, только шапочка у нее окрашена в рыжевато-бурый тон.
В одном из кустов они свили гнездо. Недавно вывелись птенцы. Я ежедневно подходил посмотреть на них, и в очередной раз поразиться их быстрому росту. Скоро из торчащих стручков начали появляться перья.
В гнезде их было пять красавцев, но они уже настороженно прижимались внутрь гнезда при моем слишком близком приближении. Опасаясь преждевременного покидания птенцами гнезда, перестал близко к ним подходить, но посматривал иногда за ними издалека. Родители часто прилетали, запихивали в их глотки различных насекомых, а улетая, не забывали захватить капсулы, постоянно выделяемыми птенцами после приема пищи. Затяжной дождь надолго отвлек меня от них.
— Надо проведать маленьких «рыжеголовиков». — решил я.
Надел резиновые сапоги и пошел осмотреть гнездо. Оно было пустое и насквозь мокрое и висело как мочало после помывки. Птенцов нашел по характерному писку, на нижней ветке айвы, у забора. Они сидели в рядок, тесно прижавшись друг к другу. Убедившись, что они живы и здоровы, я вздохнул с радостью и облегчением, развернулся и пошел домой.
Из-под крыльца на меня уставилась лохматая морда Джульбарса и не сводила с меня глаз. Джульбарс – это моя собака, какой-то непонятной породы, отдаленно напоминающей темно-серую помесь лайки и обыкновенной дворняги.
— Доброе утро, блохастый!
Он, видимо, только и ждал, когда с ним заговорят, выскочил из-под ступеньки, бросился ко мне обниматься и вытирать об мои брюки свои грязные лапы, при этом еще старался подпрыгнуть повыше и лизнуть в лицо.
— Ты чего, очумел? — заорал я на собаку, — Иди на свое место. Измазал грязью брюки и рубаху.
Пес сразу обиделся, отвернулся от меня и снова залез под крыльцо. Я очистил грязь с подошвы о специально прибитый у крыльца скребок, щеткой, в корыте заполненного водой, вымыл сапоги, на веранде стряхнул их с ног и зашёл в комнату.
Мама хлопотала на кухне, закладывая в протопленную печь металлические формы, заполненные ромбовидными печеньями из сдобного подслащенного теста.
— Ты добавила в тесто размолотые грецкие орехи, — спросил я.
— Да, сделала именно так, как ты любишь. Боже! Что это с твоими брюками? Сними сейчас же и положи на печку просушиться, да воды натаскай в бачок.
Я одел другие брюки, взял два ведра и пошел за водой. Ближайший водопроводный стояк с краном был недалеко, через дорогу, у дома моего деда, Дудина Тимофея Григорьевича. Натаскал воды и присел за свой столик дочитывать книгу Водопьянова «Валерий Чкалов». Для себя давно решил, что стану летчиком и не упускал ни одной возможности приобрести книги об авиации или взять почитать имеющиеся в библиотеке.
Еще не прошло и двух месяцев после легендарного полета в космос Юрия Алексеевича Гагарина. Его газетные портреты с доброй и обаятельной улыбкой были развешаны и расклеены на стене у моей кровати. Я помню, как Владимир Петрович — директор школы, зашел к нам в класс и объявил, что в эти минуты выведен на орбиту вокруг Земли космический корабль с советским человеком на борту, майором-космонавтом — Юрием Алексеевичем Гагариным.
Занятия в школе были прекращены. Все выскочили во двор школы и кричали УРА, поздравляли друг друга с Победой. После небольшого перерыва мы смотрели Сообщения ТАСС по телевизору, стоящему в учительской. Гагарин сразу стал для нас всех родным человеком. Это было великим событием новой космической эпохи, свидетелями которого мы были.
Облака как-то незаметно исчезли. Ветерок затих, летнее яркое светящееся солнце начало интенсивно обогревать землю и скоро о дождях напоминал лишь поднимающийся от влажной земли легкий туман, да и тот вскоре исчез. К вечеру с Каспия пришел теплый и влажный морской воздух, в комнате было душно. Спать решил в глубине сада, на раскладушке, под сливами. Мне показалось, что это единственное место, где смогу нормально отдохнуть.
Сказано, сделано. Быстро собрал и постелил себе постель, под подушку положил свой походный фонарик «жучок», залез под тонкое одеяло. Джульбарс пристроился рядом на брошенный у ствола дерева кусок старой рогожи, положил лохматую голову на передние лапы и затих.
Стемнело быстро. На черном небосводе зажглись яркие звезды. Шум полноводной и быстробегущей воды в канаве за забором действовал усыпляюще.
С травы, деревьев и кустарников раздавалось слаженное хоровое пение различных сверчков, на пирамидальном тополе черного дрозда сменила сова «сплюшка». Ее глухое «сплю-сплю», «сплю-сплю» доносилось с вершины дерева. Внизу, за садом, в кустарнике у шоссе пел соловей. Его трели ночью звучали особенно отчетливо и чисто. Гармонию ночи нарушало только сонное похрапывание моего верного пса. Ночью проснулся от громкого лая и рычания собаки. Джульбарс явно кидался на кого-то, или на что-то.
— На кого это он? Может снова заползла какая ни будь гадость?

Ёжик

Однажды он таким же образом спас меня от рогатой гадюки, на которую я по невнимательности чуть не наступил босыми ногами. Благодаря реакции собаки, вовремя заметил змею и отпрыгнул на безопасное расстояние.
Взял фонарик, встал и пошел на лай. В траве клубком свернулся крупный ёж. Ёж фыркал, резко выставляя свои иглы в разные стороны, стараясь напугать рассерженную собаку.
Мне не составило большого труда ухватить ежа и перенести его к дому. Засунул его под деревянный ящик, а сверху на ящик положил три кирпича.
— До утра посидишь здесь, а утром выпущу на волю.
Едва успев снова заснуть, – слышу остервенелый лай собаки и опять, примерно, в том же месте. Схватил фонарик, подбежал и вижу этого же ежа.
— Выбрался все-таки, такой-сякой.
Я снова ухватил его за колючее тело, подошел к дому и засунул его под ящик. Сверху положил еще два кирпича.
— Теперь не убежишь.
Через час история повторилась.
— Ну и наглец же этот ёжик, да и сильный какой! Как смог выбрался?
Сделать подкоп он не мог, земля под ящиком была слишком твердая. Оставалось удивляться невероятной силе этого животного и смекалке. Найти щель и приподнять ящик с таким грузом – задача не из легких, даже для ежа. Когда я с колючим нарушителем спокойствия, в третий раз подошел к ящику и осмотрел его снаружи, то никакой щели не обнаружил, но зато услышал фырканье внутри ящика. Снял кирпичи, приподнял ящик и обомлел. Под ящиком находились два ежа, а у меня в руке был третий.
— Вот тебе сила и смекалка!
Третий ёж был отправлен на ночлег к остальным пленникам. Далее ночь прошла относительно спокойно, если не считать того, что долго не мог снова заснуть.
Утром, едва рассвело, природа и люди пришли в движение. Первые лучи солнца только-только осветили верхушки деревьев и крыши домов, а во всех дворах давно кукарекали петухи, у соседей стройной колонной выходили в палисадник и гоготали гуси, во дворах перебрёхивались между собой собаки.
По центральной улице началось движение автомашин, с грохотом и цокотом проносились фургоны, запряженные тройками лошадей. Люди, закинув на плечи лопаты, мотыги и прочий инструмент, громко переговариваясь между собой, спешили на поля и фермы. В общем, сельский рабочий день начался.
Мама уходила на работу еще раньше, до рассвета. Мне предстояло сегодня нарубить дров и наколоть на небольшие куски старые высохшие пеньки. Еще на прошлой неделе в мастерской, кузнец по моей просьбе, остро заточил топор и металлические клинья для колки огромных пеньков, привезенных мною с мест выкорчевки старого леса. Кроме того, в мою обязанность входило кормление кур, кроликов и стайки белых с черными хвостами голубей, год назад переехавших вместе со мною из Баку.

Длиннохвостая синица «ополовник»

Я еще лежал на спине, закинув обе руки за голову, и смотрел вверх, сквозь листву на голубое небо. На веточке, в полуметре от своего лица увидел парочку, очень подвижных, светлых, с длинными хвостами, птичек, с черными коротенькими клювиками и очень любопытными черными глазками с желтыми кружочками вокруг них, смотревшими на меня в упор. Заметив мое внимание к ним, перепорхнули на веточку повыше, при этом издавая частое и нежное «си-си-си-си». Это длиннохвостые синички ополовнички, или «аполлоновки» с черной спинкой и крыльями, рыжеватыми плечами, белыми головой, шейкой и грудкой, длинным, как у сороки ступенчатым черным хвостом, украшенным белыми пятнами.
Одна из синичек подлетела к развилке ствола сливового дерева и внезапно растворилась в воздухе и исчезла, а спустя несколько секунд, из «ничего», показалась ее пушистая белая головка, с тремя черными точками, как у малюсенького снеговичка.
Только сейчас рассмотрел в основании развилки хорошо замаскированное, под цвет ствола, гнездо, представляющее собой войлочный шар, вытянутый немного вверх, с маленьким отверстием-летком сбоку.
Наш огород и сад походили на джунгли из кустарников и плодовых деревьев. Я обнаруживал гнезда почти всех птиц, живущих на нашем участке и за его пределами. Это были постройки самой разнообразной формы и используемого строительного материала. Располагались и на кончике ветви на большой высоте, и на кустарнике, и на уровне человеческого роста, и на высокой полыни.
В дупле старой и толстой яблони, доживающей свой век на бугорке, у поля, гнездился удод. На земле находил гнезда соловьев и пеночек-весничек, но подобное яйцеобразное жилище видел впервые. Пора вставать. Птичий гомон не умолкал ни на одну минуту. Все пернатые непрерывно суетились и были озабочены своим потомством.
Джульбарс ходил около ящика с ежами, опускал голову и с шумом вдыхал воздух, лапой пытаясь проковырять дырку в ящике.
Я взял старый таз, посадил туда пленников, отнес их в самый дальний угол сада и выпустил. Через минуту они исчезли в густых зарослях черной бузины и крапивы. В кронах старого и высокого тутового дерева, непрерывно перелетая с ветки на ветку, распевала свою чудесную песню славка черноголовка.
Мысли переносятся из прошлого в настоящее. До Нового года осталось чуть больше недели. Сейчас, когда пишутся эти строки, над моей головой в полный голос поют славка черноголовка и восточный соловей. Оба они очень давно знают друг друга. Соловей пойман лет десять назад, да и славка поймана примерно в тоже время.
Интересно слушать их согласованное пение. Иногда невозможно определить, кто из них выполнил то или иное колено. Еще удивительней наблюдать, как славка черноголовка виртуозно заполняет паузы в соловьином пении флейтовыми свистовыми и журчащими звуками. В одиночном пении такой композиции исполнения музыкальных строф никогда не услышишь. Выловить понравившуюся по песне осторожную славку не так-то легко, надо понаблюдать и точно установить то место на кустах, где она чаще всего держится.
Лучок, с нанизанными мучными червями, устанавливается на горизонтальных ветвях кустарника и максимально маскируется. На земле славку поймать, на мой взгляд, совершенно невозможно. Можно черноголовку поймать паутинной сетью, предварительно определив основные пути ее пролетов между кустами. Некоторые птицеловы используют манных птиц «на драку» или диктофон с позывкой самки или с записью песни самца. Чаще сеть ставится поперек пути пролета черноголовки на водопой. Каждый способ ловли зависит от разных факторов:
— даты захвата самцом определенной территории;
— есть ли у него на момент ловли самка;
— погода (в жаркую погоду птица может целый день гулять по вершинам деревьев);
— вида ландшафта и растительности.
Намного проще черноголовку поймать в конце лета, или в начале сентября в зарослях бузины, но ловить «кота в мешке» настоящий ценитель и знаток вокала черноголовки вряд ли будет, разве только по иным соображениям. Славка черноголовка обычна во многих садах, парках, в сырых ельниках с густым ореховым подлеском.
К нам, в Подмосковье, славки прилетают с зимовок в конце апреля или в первых числах мая. Поют с первых дней прилета. Песня представляет собой сложный комплекс, состоящий из двух частей.
Первая, самая продолжительная часть — это искусное вплетение в свою песню и точное копирование отдельных колен других птиц, певчего и черного дроздов, зарянок, соловьев, пеночки-веснички и других певцов, но в несколько ускоренном темпе. Очень чисто и мелодично исполняются свистовые звуки. Особо одаренные птицы исполняют свои коленца светлыми серебристыми тонами.
Вторая часть исполняется очень громкими флейтовыми переливами, которые слышны на значительное расстояние. Очень редки, так называемые дроздовые черноголовки, песня которых мало напоминает песни обычных черноголовок. Поют в манере певчего или черного дрозда, четко выдерживая характерные для дрозда сдвоенные размеренные колена и паузы.
Одну из дроздовых черноголовок я встретил около двух лет тому назад на территории детского сада, в самом центре города Туапсе. В ее исполнении рулады черного дрозда звучали особенно торжественно, без особой грусти и в иной тональности. Еще раньше, лет двадцать назад, чистое исполнение колен певчего дрозда я слышал на квартире в Москве у моего друга Соломасова Алексея. Он сам меня позвал оценить его находку. Мы сидели почти целый день, наслаждаясь чудесным пением, пили чай с медом.
— Поймал специально по заказу одного моего знакомого профессора, большого любителя певчих птиц, — рассказал Алексей, — а тут, занес клетку с балкона на кухню, а он распелся, да еще такая песня. Со слезами на глазах, хоть и жалко, но придется расстаться.
Алексей Михайлович был суеверным человеком. Считал, раз птица была поймана не для себя, оставлять ее не стоит, счастья она в дом не принесет. Слушать таких черноголовок одно сплошное удовольствие и очарование. Поражает соразмерность ритмов, звуковых интервалов, да и сама композиция песни. Как в такой маленькой серенькой птичке с черной шляпкой рождается такой певческий талант? Трудно сказать.
Сразу, после поимки, славке необходимо перевязать кончики крыльев и поместить в полотняную кутейку. Дома пересадить птицу в заранее приготовленную для него клетку, желательно ящичного типа, размерами 60х35х40, такую же, как и для пойманного соловья. В фарфоровую чашку с бортиком 40-50 мм запускаются 40 – 50 мучных шевелящихся червей и свежие муравьиные яйца. В отдельной посуде, в клетке, должна быть чистая вода.
Клетку необходимо накрыть белым простынным материалом. Выдерживание и дальнейшее содержание мало отличается от общих правил для насекомоядных птиц. Через три дня крылья можно развязать. Более подробно о выдерживании, содержании в период пения, линьки и в периоды межсезонья описаны в моей книге «Легенда у нас дома».
Как правило, славка черноголовка запевает ранним утром уже на следующий день, после поимки и, распеваясь, еще через пару дней начинает петь свою песню в полную силу. Еще одним достоинством славки является то, что она поет почти круглый год.
Выдержанную славку проще содержать, чем, к примеру, более нежного соловья. Иногда славка на какой-то период отказывается от мучных червей. Предпочитает только мягкий корм, или как еще его называют – «соловьиная» смесь, а при появлении спелой бузины и белых ягод дёрена с удовольствием переходит на ягоды, но не отказывается от «соловьиной» смеси. Любит поедать свежие дольки сладкого яблока или груши, вставленные между прутьями у жердочки. В зимний период можно давать размороженные мелкие ягоды смородины, клюквы и винограда. Мед так же любит, но даю не часто, так как клюв от налипшего меда птица вытирает о жердочки, которые быстро становятся липкими и пачкают оперение птицы. Можно давать мед и чаще, но тогда и жердочки мыть надо чаще.

Светодиодная ночная подсветка

Осенью и весной у черноголовок, как и у всех перелетных птиц, появляются ночные миграционные беспокойства. Птица в темноте бросается на прутья клетки, обивает крылья, хвост, может травмировать ноги и глаза. Достаточно подвести в клетку небольшой светодиод или лампу накаливания на 12 вольт и проблема сохранения здоровья птицы и ее оперения будет решена.
Славка быстро привыкает к неволе, становится доверчивой и радует окружающих своей безупречной формой и красивым голосом.

© Copyright: Александр Крохин