4 апреля 1942 г. Страстная суббота
1.
Три группы, целая армада,
За Мшинской топью подняла
Смертельный груз для Ленинграда,
Курс к кораблям его взяла.
Но вот на Волковом радары
Цель «засветили» у реки.
Не ждали встречного удара
Бомбить летящие полки –
И восемнадцать самолётов
Врага вошли в земную твердь…
От взрывов, гула разворотов
Витала паника и смерть.
Фугасы сбросив, в беспорядке
Из пекла этого рвались
Стервятники, «намылив пятки»,
Туда, откуда поднялись.
Но всё же часть врага сумела
Прорвать поставленный заслон.
И бомбами, и артобстрелом
Фашисты нанесли урон
Не кораблям – их главной цели,
А мирным жителям Невы.
Не взял их голод – уцелели…
А от фашистских бомб – увы…
2.
Разрывы адские кругом,
Как будто небо обвалилось.
В убежище и плач, и гром,
Там бабушка в толпе молилась.
Вокруг старухи – теснота.
«Господний Дух – одна опора», —
Шептали бледные уста.
Молилась за людей Федора.
Впивался огненный металл
В земли родной живое тело.
Наш дом качался и трещал,
Всё в чёрном зареве горело.
Как страшен этот долгий миг!
В нём время встало, замер ужас.
Но детский беззащитный крик –
Ужасных бомб и взрывов хуже.
Последний яростный разрыв.
День захлебнулся тишиною.
Как будто, в воздухе нарыв
Сгорел и лопнул над Невою.
И понял я: нас защитил,
Как на заклание стоящих,
Святой молитвы чистый пыл
Души, воистину скорбящей.
© Copyright: Юрий Петров
Так мог написать только переживший эти страшные дни блокады. Пронзительно. Еще вспоминаю его стихотворение «Хлеб» — просто не забыть!!!
С такими стихами никогда не умрут в памяти человеческой те трагические события нашей истории.
Сколько раз я не читала это произведение — всегда.. мороз по коже и слёзы…
И Юрий Васильевич всё это видел, чувствовал, пережил…
«Долгий миг» ленинградской блокады — одна из самых трагических страниц Второй Мировой войны, и событие это сопоставимо как с героической битвой, так и с ужасом концлагерей. Перед людьми, пережившими этот «круг ада» и выражающими свои ощущения в мемуарах и произведениях, я всегда преклоняюсь. Ведь вспоминать так тяжело и страшно! Прочесть произведение Юрия Петрова мне помогало то, что Юрий Васильевич во второй части поэмы сосредоточил внимание читателя на молящейся бабушке, и сам автор «растворил» свой страх перед обрушившейся на людей «геенной огненной» в молитве старухи Федоры.