#ПроГероя. #ДетиВойны. Семья моего отца в предвоенные и военные годы. Рассказывает А. Петров

В попытках создать подобие картины жизни семьи моего отца, Петрова Василия Ивановича, в предвоенный и военный период я понял, что целостной мозаики не складывается, есть только отдельные фрагменты, оставившие хоть какие-то следы в детской памяти. Всё дело в том, что со старшим поколением, в лице дедушки и бабушки, общения было слишком мало, так как дед умер в блокадном Ленинграде, а бабушка, когда нас привозили с братом на лето в деревню (мы жили в Ростовской области с родителями, а родиной отца была Калининская область), была занята с пяти утра и до вечера хлопотами по хозяйству и возле печи, чтобы побаловать нас внуков чем-то, не очень изысканным, но очень вкусным из арсенала деревенской кухни, чтобы мы набирались здоровья и сил на экологически, как сказали бы сейчас, чистых продуктах. А нас собиралось обычно пятеро: я с братом Юрой; Валя и Сергей – дети Евгения, брата отца, проживавшим в Воронежской области; Галя – дочь ещё одного брата отца – Николая, она жила в соседней деревне. Иногда нас было и семеро, когда приезжали троюродные родственники: Сергей и Оля Нестеровы из Москвы. Нам, мальцам и девчонкам, было не до того, чтобы приставать к бабушке с рассказами о войне, которую ей хотелось забыть, как страшный сон, потому что на её долю выпало столько испытаний, что во время войны, что после (некоторым людям хватило бы на две или три жизни). Таким образом, эта тема в доме была не востребована.
Не вспоминали о войне и старшие сёстры моего отца Катя, Маруся и Августина, и младшие братья Коля и Женя в разговорах с нами, опять-таки из-за того, что приезжали в отпуск в деревню помочь матери, бабушке Наталье с заготовками сена и с делами по дому, разгрузить её, дать немного отдохнуть. Поэтому все были заняты весь день, с утра и до вечера, ведь лето в средней полосе такая пора – что посеешь, то и пожнёшь. Плюс ко всему, надо было в колхозе постараться заработать побольше трудодней, чтобы потом на них получить долю от урожая колхоза. Вот и получалось у взрослых собраться вместе только за вечерним чаем. А там надо было поделиться своими делами и событиями за весь год, что не виделись, поэтому тема войны не всплывала и в этих разговорах. У нас детворы, были свои «важные» дела, не любили мы крутиться у стола, когда там сидели взрослые. Нас кормили-поили в первую очередь и отправляли до ночи погулять среди старших ребят, которые собирались на посиделки возле амбара, в центре деревни. А уж там разговоры были о своём…
Жизнь в деревне, через которую прошла война, заставляла с ней сталкиваться при походах в лес по грибы или ягоды, когда наталкивались на следы от бомб или снарядов, когда находили пули или гильзы. А случалось, со дна Волги доставали или сгнившие каски бойцов Красной Армии или Вермахта, или остовы оружия. Да иногда услышанные рассказы-пересказы о тех или иных событиях войны в разговорах взрослых, когда помогали им при заготовке сена, силоса или во время уборочных работ. Но всё это проходило как-то стороною, не заставляло остановиться и задуматься о той трагедии, которую пережила наша семья, страна, наши рядом стоящие деревни Пролежнево, Быльцыно, Толвенцово и Броды…
Возможно, поэтому и остались в моей памяти лишь куцые фрагменты мозаики предвоенной и военной жизни семьи Петровых, из которых трудно сложить целостную картину. Но даже из этого я попробую выжать максимум, чтобы в год 75-летия Великой Победы, постараться воздать должное своим родным, выжившим в этом ужасе, и тем, кто положил свои головы и жизни на алтарь Победы, этим безвестным героям боевого и трудового фронта. Итак…
Начало войны семья моего отца встретила разбитая на две группы. Причиной этому стали события десятилетней давности, когда в результате коллективизации, семья зажиточного крестьянина Ивана Петровича Петрова, хотя Комитетом Бедноты и не признанная кулаками, была вынуждена отдать в колхоз всю нажитую своим трудом скотину и сельхозинвентарь. Дед решил, что в колхозе он работать не будет, а лучше отправится на заработки в Ленинград. Работы он не боялся, а так как образование имел лишь 4 класса церковно-приходской школы, то в Ленинграде он устроился на сезонные работы грузчиком. С весны до осени он находился на заработках, обеспечивая семью финансово, и возвращался в деревню к жене и детям только на зимний период. Ко времени его отъезда в семье было уже пополнение, в лице двух дочек и сына (моего отца), а в результате последующих наездов родились ещё четверо — девочка Поля (скончалась от тифа в возрасте двух лет), и три младших брата моего отца: Миша, Коля и Женя). Надо сказать, что и для деда, и для бабушки их брак был уже вторым. Первая жена деда умерла, а муж бабушки погиб в Первую мировую войну, оставив ей дочь Катю, с которой он так и не повидался, так как она родилась уже после его призыва в армию. Заключили они брак в году 1919 или 1920, точнее сказать не могу. Так что семья была большая, хотя по меркам той поры – обычная крестьянская семья. Родив восемь детей, наша бабушка Наталья Дмитриевна Петрова, была удостоена медали «Мать-героиня» III степени, которую ей вручил в Москве М.И. Калинин.

Вслед за дедом в Ленинград уехали и его сыновья от первого брака Саша и Илья, которые устроились работать на заводы. Ведь, имея образование по семь классов, они считались довольно грамотными людьми, что и позволило им проявить себя в работе и подняться, стать мастерами и бригадирами на производствах и тоже, по мере сил, помогать семье финансово. К началу войны семей они не создали, по крайней мере, официально, и мы не знаем, осталось ли у них потомство. В сороковом году к ним присоединилась сестра Маруся, сумевшая выбраться с временным паспортом из колхоза. Братья помогли ей с устройством на работу на стройку, она получила место в общежитии. В области строительства она проработала до самой пенсии.
Таким было положение семьи в день начала войны.

Ветрова Екатерина Петровна (1914-1990)

С началом войны дочь Екатерина была мобилизована и отправлена в Москву на оборонный завод, располагавшийся в Химках. Там она работала разнорабочей и, по её воспоминаниям, ещё участвовала в рытье противотанковых окопов, где-то в районе Крюково. В Химках она проработала всю войну, а затем вернулась в деревню к матери, чтобы помочь в восстановлении уничтоженного немцами дома. Да так и осталась там до конца жизни.
К приходу немцев, а заняли они деревню в середине октября 1941 года, на руках у бабушки было четверо пацанов (14, 10, 7 и 4 лет) и шестнадцатилетняя дочка Августина. Дом был большой, добротный и находился на краю деревни в сторону города Калинин. Этим и было, наверно, обусловлено то, что он был выбран командованием тыловой части для размещения своего штаба. Бабушка с малышами была выселена в отдельно стоящую баньку, и ей было вменено в обязанность стирать бельё немцам и содержать дом в порядке, проводя там уборку. За это немцы, забравшие все домашние заготовки, картошку и зерно, выдавали ей пропитание на детей. Пробыли немцы в их доме до начала контрнаступления под Москвой в декабре, когда фронт очень быстро откатился от столицы на 200-250 км. За это время, по воспоминаниям отца, никому из домашних ничего плохого сделано не было. Даже Августина не была ими тронута, хотя ей было уже 16 лет, но она была такая маленькая и сухонькая, что больше 13-ти ей не давали. Поэтому или по другой какой причине, а может потому, что это были «тыловики», а не каратели, в семье до их отъезда никто не пострадал. Конечно, они их попугивали, грозили, но бабушка, как наседка, защищала, как могла, своих детей. И в результате, даже зная, что у неё двое сыновей на фронте, все остались живы-здоровы. И, может быть, всё сложилось бы по-другому, не пойди в своём отступлении на Старицу немецкие войска вдоль Волги по левому берегу, через их деревню. Ведь с их стороны как раз и проходила дорога от Москвы на Ленинград. Когда к деревне подкатился гул канонады, и стало видно зарево от чего-то горящего в направлении Калинина, когда пронеслась информация, что немцы отходят через их деревню и надо спасаться, бабушка собрала кое-какие вещи, погрузила их на санки и решили спрятаться в лесу. Хорошо, что они пошли в сторону фронта потому, что каратели вошли в деревню с перекрёстка. В лесу бабушка с детьми наткнулась на наших разведчиков, и остались пережидать, пока те ушли в сторону их деревни. А в это время там, отходящие каратели выжигали все жилые постройки, чтобы не дать возможности наступающим войскам переждать ночь не в чистом поле. Таким образом наша деревня была сожжена, и бабушка с пятью детьми, в декабре месяце, когда морозы были ночами за -30° С, осталась без дома и пропитания. Вся деревня лежала в головешках. Люди возвращались из леса и у них буквально опускались руки. У кого в семье были взрослые дети, мужья, отцы-деды, те могли хотя бы как-то начать обустраиваться. У бабушки осталась только банька, где и расположилась семья. Откопали, с осени спрятанную картошку, совсем немного — всё, что смогли потихоньку натаскать у немцев. Двоюродный брат дал пуд зерна в долг – вот с этим и надо было пережить зиму. Начинался новый этап в жизни.
После того, как немцы были отогнаны достаточно далеко, уже ближе к весне, и в деревне была восстановлена Советская власть, было озвучено требование, в результате которого, вся молодёжь от 14 лет, была собрана и вывезена или в глубокий тыл или попала для работы на торфоразработки. Мой отец попал в первую категорию, сестра Августина – во вторую.
До этого, по воспоминаниям тёти Гути, бабушка собрала и отправила отца с какими-то вещами в Калинин, чтобы обменять их на зерно, муку. А идти нужно было около 50 километров. Выбора не было, и отец отправился в город, в котором ни разу не был. Туда его подбросили на попутных санях. В городе нашёл родственников, которые помогли обменять вещи на продукты и отправили его домой, дав на дорогу две котлеты. Двое суток он добирался до деревни, заночевав у дальних родственников бабушки по пути, но одну котлету он донёс до их прибежища.
Как я уже сказал, молодёжь была собрана и вывезена, а бабушка осталась с тремя пацанами на руках, с одной парой валенок на всех, с минимумом пропитания и без перспектив скорой помощи от кого либо. Да дочери Катерина и Августина, помогали, чем могли, переводя часть денег и отправляя собранные сухари с оказией, но этого было так мало!

Петров Василий Иванович (1927-2004)

Отец же был отправлен в город Серов на Урале, где был определён в школу фабрично-заводского обучения (ФЗО) и там получил специальность токаря, чтобы потом быть отправленным в город Свердловск на оборонный завод. Когда он стал зарабатывать, то и у него появилась возможность в меру сил помогать бабушке. На заводе он отработал до конца сороковых. У нас в семье хранится вырезка из заводской малотиражки со статьёй, в которой упоминался наш отец, как ударник и рационализатор труда, выполнявший норму выработки на 300%, с его фотографией у станка. У него была «бронь», в армию он не был призван не только из-за этого, но и потому, что у него с детства было небольшое косоглазие из-за перенесённого испуга, да и к концу войны ему едва исполнилось 18 лет. Сумма всех этих факторов, не позволила ему принять участие в боевых действиях, чему я, по малолетству был огорчён, видя родственников своих друзей с орденскими планками или с орденами и медалями по праздникам. Мне, глупому, казалось, что отец мой в войне не участвовал, хотя у него была медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Но всё равно я испытывал какую-то неполноценность, не понимая, да и не зная того, что знаю сейчас, не представляя тех неисчислимых жертв, которые понесла страна во время войны, не думая, что окажись он на фронте, он мог бы оказаться в числе тех, кто оттуда не вернулся. Что поделать, молодо-зелено, глуповато и сыровато! А ведь он рассказывал, как работал по 14-15 часов, как спал в закутке на заводе, не уходя далеко, как в один из месяцев, он едва не умер от голода, потому, что у него украли карточки и ему нечего было есть, а попросить он стеснялся. И, если бы не мастер, увидевший его, загибающегося и спящего в груде тряпок в цеху, и давший ему хлеба, а в последствии и выписавший авансом карточки, на которые он протянул до следующей выдачи (что стало ему большой наукой в деле выживания в жизненных реалиях), появились ли бы мы с братом в этом мире?

Петрова Августина Ивановна (1925-2009)

Два года проработала на торфоразработках в Калининской области тётя Гутя. Надрываясь от непосильных норм, от жутких условий проживания, от кошмарных условий работы, когда всё было для фронта, всё для Победы, эта семнадцатилетняя девушка, как и многие сотни и тысячи других, не согнулась, не сдалась и не поддалась соблазну сотворить с собой что-то, чтобы вырваться оттуда, хотя такие мысли посещали, по её словам, и не раз. Зная, что, убежав оттуда, она может получить срок, покалечив себя, она вернётся и сядет на шею матери, которой и так жить тяжело с тремя малолетками на руках, она работала, работала, работала, считая, что здесь её хотя бы кормят, кое-какую одежду выдают, имеет место в бараке. Что хотя бы этим помогает бабушке в выживании.
Не видела она ни красивых платьев, ни танцев, ни любви. Ничего хорошего в её жизни не было ни на торфоразработках, ни после возвращения опять в деревню, где не было ни машин, ни тракторов, где опять была только работа, только стремление выжить и помочь бабушке поднять братишек.
Ведь к тому времени они с бабушкой уже знали о той трагедии, которая случилась со второй частью семьи, с теми, кто оказался в осаждённом врагом Ленинграде. Хотя о том, что там было в первую зиму блокады, не говорили и не писали правды, слухи доходили и до деревень, и они понимали, что отсутствие вестей от близких это нехороший знак.
С началом войны два старших брата Александр и Илья, которым к той поре было около 30 лет, были уже состоявшими мужчинами, с вполне сформированными взглядами и убеждениями.

Петров Александр Иванович (1910-1941)

Поэтому, когда начался призыв, Александр записался добровольцем и, после короткой подготовки, начал свой недолгий боевой путь на центральном участке фронта, протянувшегося от Белого до Чёрного моря. Попал он в стрелковую часть в районе Воронежа, где в то время шли тяжёлые бои и наши войска, неся большие потери, оставили города Орёл, Курск, Белгород. Чтобы прикрыть этот участок, сюда и была направлена его часть. Каких-либо известий о его героическом пути нет, была только похоронка, которую бабушка получила уже после того, как немцев отогнали от Москвы. В похоронке было написано, что дядя погиб где-то под Воронежем осенью 1941 года.
Второй брат, Илья, имел «бронь» и оставался в Ленинграде. Зимой 1941-42 года он, в составе полка бойцов народного ополчения был направлен на

Петров Илья Иванович (1912-1941)

Невский пятачок, где и пропал без вести. Это всё, что нам известно о его судьбе. К сожалению, тогда там погибло столько народа, что до сих пор число их не могут определить. Где-то среди них и наш погибший герой.
Не пережил первую блокадную зиму и мой дедушка Иван Петрович. В связи острой язвой желудка он не мог работать, не подлежал и эвакуации в первых рядах, так как в первую очередь эвакуировались дети, больные и раненые призывного возраста. Ни в одну из этих категорий он не попадал, поэтому был оставлен в городе, в статусе иждивенца и получал блокадную пайку, которая смогла только оттянуть его мучительную кончину. Похоронен он на Серафимовском кладбище в Ленинграде, в братской могиле.

Петрова Мария Ивановна (1923-1988)

Всю блокаду провела в городе тётя Маруся. Так как она не успела приобрести заводской специальности, а строительство по понятным причинам было остановлено, то, оставаясь в городе, она работала по распределению — разнорабочей на разных заводах. Первую зиму она пережила, по её словам, благодаря начальнику её команды, который ротировал людей, позволяя попеременно и подкормиться, и отдохнуть, потому что выжить в тех условиях было чрезвычайно трудно. Проработала она так до конца войны, а потом, когда началось восстановление разрушенного города, она снова перешла в строительство, где и работала до самой пенсии.
А у братьев отца жизнь сложилась по-разному. После того, как в их районе была восстановлена Советская власть, заработали государственные учреждения – школа, медпункт, сельсовет, у ребят появилась возможность дальше учиться. Детям из семей погорельцев сельсовет помогал с питанием, а это была существенная помощь для бабушки. Первым семь классов закончил старший из братьев Миша, и после этого он был отправлен в Тверь в школу ФЗО. Но проучился он там недолго. Связавшись с дурной компанией, он за воровство получил свой первый срок. Потом их было ещё несколько. По словам отца, в сумме он провёл в местах лишения свободы около 25 лет. После последней отсидки он обосновался в городе Томске, где нашёл женщину с ребёнком. Там же он и умер в начале восьмидесятых, не оставив родственникам ни фото, ни писем, ни памяти о нём. Просто уйдя из семьи в начале 40-х, он так и не вернулся. Так бывает…

Петров Николай Иванович (1931-1999)

Дядя Коля, окончив школу, остался работать в колхозе, так как в то время выехать из деревни из-за паспортного бесправия было непросто. Потом был призыв в армию, служба в пехоте, но со специальной десантной подготовкой (ВДВ, как отдельного рода войск тогда ещё не существовало). По его рассказам, у него было полтора десятка прыжков с парашютом. По окончании службы, он вернулся в деревню, стал работать комбайнёром. Звёзд с неба не хватал, но работал честно. Заодно строил дом для бабушки и тёти Кати. Работал он комбайнёром ещё и на нашей памяти, но попал на тракторе в аварию и в итоге свою трудовую деятельность закончил пастухом колхозного стада. У него было несколько кнутов, которыми и мы учились щёлкать. А уж когда мы вечером шли к скотному двору встречать стадо и гнали скотину из нашей деревни по домам, он давал нам свой кнут и мы шли гордые, настоящие пастушата. А ещё он был великолепным грибником! Столько грибов набрать умел, пройдя даже по тем местам, где мы всё облазили, что мы только диву давались! Когда приезжали братья в гости, они иногда устраивали рыбалку с саком на притоке Волги Улюстье. Мы, детвора, участвовали в ней всегда, то ли в роли загонщиков рыбы, то ли в роли носителей сумок из дерюги для улова. И никогда без рыбы отряд не возвращался! Похоронен он на деревенском кладбище на своей родине.

Петров Евгений Иванович (1937-2016)

Третий брат, самый младший, Женя, всегда был любимчиком, что у бабушки, что у тётушек. Ведь из них никто так семьи и не создал. Огромные потери в войне пришлись как раз на их ровесников, так что семейная жизнь у них не сложилась, и свою нерастраченную любовь они адресовали ему. Он тоже закончил семь классов деревенской школы. До армии работал в колхозе. Был призван он на службу на флот. Службу проходил на Северном флоте, на Новой Земле, все четыре года. В то время там часто проводились испытания атомных, а позже и водородных бомб, вот их, матросов-срочников и привлекали к подготовительным работам. Но из армии в деревню возвращаться он не захотел, приехал к нам в Зверево, где ему помогли сделать временный паспорт, а уж с ним он уехал на родину нашей мамы, в Воронежскую область, где его устроили на завод грузчиком. Там он и прожил всю свою оставшуюся жизнь, связав её с заводом. Встречаться с ним доводилось только в деревне, куда он, как и отец, приезжал, чтобы помочь в деле улучшения условий жизни бабушки и тёти Кати. Умер и похоронен он на кладбище станции Грибановка Воронежской области.
Только с возрастом начинаешь понимать тот кошмар (хотя, наверное, в целом его может понять лишь тот, кто его пережил), в котором жило поколение наших дедов и отцов из-за визита незваных и недобрых гостей с «цивилизованного» Запада, «нёсших нам освобождение от сталинской тирании». Как жаль, что я так мало общался с родными, не расспросил больше о жизни в те времена, не постарался запомнить всё до мельчайших подробностей, чтобы сохранить и передать и их, и свои чувства потомкам. Может быть, тогда бы бережнее относился к истории своей страны, к истории творившейся и творящейся сейчас, на моих глазах.
Вечная память воинам и работникам тыла, отстоявшим независимость нашей страны!!!
Память об их подвиге не должна быть занесена песками времени!

© Copyright: Александр Петров