Было это в 1927 году, в период НЭПа, мне было 17 лет. Моя тётушка Надежда Ивановна – отцова старшая сестра – была глубоко верующая женщина и вела уединённый образ жизни. В ту пору ей было за пятьдесят. Бабушка Агриппина Ивановна, которой тогда было сто пять лет, а всего она прожила сто восемь, жила вместе с ней. У них были две коровы, курочки, небольшой фруктовый сад. Они ткали ковры и рушники, пряли лён – в общем, в труде и заботах проходила их жизнь. Питались они скромно, соблюдали посты и физически были здоровые.
Молоко они переделывали на творог и масло, которые отвозили в город на базар. Творог и масло хранили в керамических кувшинах объёмом 20 кг. Когда накапливалось много творогу, тётушка посылала моего отца в Курск на базар.
Летом отец был занят сенокосом, а творогу набралось много. Решили в город послать меня, но так как в торговле соображал мало, то тётушка решила ехать сама, хотя до этого дальше храма не знала дороги.
Выехали мы ещё ночью, чтобы успеть занять место на рынке, я погонял сивого коня, а тётушка в телеге сидела в обнимку с кувшином. Солнышко встало на будок, когда мы приехали на базар. Я помог тётушке с кувшином занять место, сам распряг сивого, привязал его к телеге и пошёл зевать по торговым рядам, а тётушка безменом развешивала творог. Торговля шла хорошо, так как творог был очень хороший, стояла очередь. Пошатался я по рынку, возвратился к тётушке и стал помогать ей сдавать сдачу покупателям, очередь быстро рассосалась, и вдруг с керамической черепушкой подходит негр, чёрный как гуталин, ставит свою посуду под творог и ждёт, когда его обслужат.
Я глянул на тётушку, а она белее своего полотенца, уронив безмен, крестится и шепчет: «Изыди, окаянный, изыди». Потом подхватила свой кувшин и потащила его к телеге. Не распродав творог, мы стали собираться в обратный путь, я всю дорогу смеялся, а тётя не могла успокоиться и молилась.
© Copyright: Ефим Глухов
