ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
(Встреча 8–10 января 2010 года)
Эту главу о встрече с Эдуардом Александровичем я хочу предварить неким вступлением, которое пояснит, с каким подарком я приехала в гости к Барону в Православное Рождество.
Рождество — это всегда сказка. Поэтому и вступление будет сказочным, так уж получилось у меня рассказать, как рождался подарок, и кем…
То ли сказка, то ли нет… или как родился Триумвират
Это Ангел, нам не посторонний,
Начертил так линию судьбы…
Всё в жизни происходит почему-то и для чего-то. Случайностей не бывает…
Это похоже немного на сказку, но хотите — верьте, хотите — нет!
Итак!
Давным-давно, ещё в прошлом веке, в одной большой стране с бескрайними степями, с высокими горами, дремучими лесами, с быстрыми и спокойными реками, с голубыми озерами и бурными морями, жили-поживали два мальчика и одна девочка.
Один из мальчиков, которого звали Юрий, мечтал стать биологом-зоологом. Другой мальчик, которого родители назвали Владимир, любил рисовать и путешествовать.
Девочка, хрупкая и не смелая, по имени Ирина, особо ничего не любила и ни о чем не мечтала. Но была примерна и послушна, и хотелось ей стать школьной учительницей.
Время шло. Одни мечты сбывались, другие нет.
Володя стал художником.
Юра стал инженером строителем, как его отец.
И Ирина стала инженером строителем, так решили за нее родители.
И все они шли по жизни своими дорогами, создавая прекрасное и вечное в силу своих возможностей и талантов, ничего не зная друг о друге.
Время пробежало незаметно. Наступил новый век. Многое изменилось в жизни людей. Мир стал другим.
Люди перестали писать письма ручками, забыли про почтовые марки, которые нужно наклеивать на конверты, предварительно облизнув. И стали очень редко посещать почту.
Но это не значит, что новый век уничтожил эпистолярный жанр… Наоборот, появилось нечто, что помогло этому жанру расцвести и стать необходимейшим видом творчества для многих людей. Втом числе и двум мальчикам, и одной девочке…
В жизнь людей властно ворвался Интернет!
И что же произошло дальше?
А дальше было вот что.
К началу нового века многое изменилось в судьбе героев сказки. Маленькие мальчики, превратившись в степенных мужей, поехали жить в иные страны. За тридевять земель, за тридевять морей, за высокие горы, за быстрые реки, за дремучие леса. И там их степенство было удивительнейшим образом превращено в рыцарство. Такое часто случается в заморских странах.
И стал один из них Рыцарем Художником. А другой — Рыцарем Мастером Во Всем.
Маленькая Робкая Девочка, тоже повзрослев, превратилась в счастливую Бабушку и стала ездить в гости к внучкам в одну прекрасную страну. И там с ней произошли удивительные события, прямо как в настоящей сказке!
Девочка очень любила читать и, где бы она ни находилась, каждую свободную минутку проводила с книжкой в руках. И вот однажды, когда она приехала в гости к внучке в прекрасную страну, в руки к ней попала книга про Барона… Нет-нет, не про Барона Мюнгхаузена, с детства любимого Героя, а про Настоящего Барона, живущего в одно с ней время, и к тому же совсем рядом, в соседней, не менее прекрасной стране, всего в полутора часах езды на автомобиле! В книге была рассказана правдивая история удивительной жизни Барона, с момента рождения настоящей династии русских аристократов с немецкими корнями со времен Екатерины и до наших дней. Много доброго и полезного было сделано представителями этой династии, поселившейся на юге России, для блага и во славу Родины. А сколько же добрых дел натворил сам Барон за свою долгую и удивительную жизнь для России, которую покинул пятилетним мальчиком вместе со своими родителями в лихие революционные годы!… Книга была прочитана не раз, не два… Барон постепенно становился почти родным человеком…
Конечно, прошло некоторое время, пока в голову Девочки пришла невероятная идея — попытать счастье и увидеться с поблизости живущим настоящим Бароном. И повод для поездки в страну, где жил-поживал Барон, вскоре нашелся — Девочка купила собственную книгу про Барона и решила попросить у него автограф! Да, Барон имел собственный сувенирный магазин, в котором частенько сам обслуживал посетителей и с радостью раздавал автографы всем желающим!
Наступил 2005 год, год невероятного, сказочного везения для Робкой Девочки… Так уж случилось, что в тот день, когда Девочка приехала в магазин Барона за автографом, его в магазине не оказалось… Но ведь и у Баронов бывают перерывы на обед и даже выходные дни! Печально, но что же делать?…
И вот, совершенно неожиданно, помня однако, что в этом магазине можно говорить на русском языке, Девочка решилась спросить у одного служащего, когда Барон вернётся в магазин с обеденного перерыва? Она русская, и ей было бы очень приятно познакомиться с Бароном…
И вдруг дело приобрело совершенно неожиданный для Девочки оборот. Служащий сказал, что сегодня Барон в магазин не придёт, но ему можно позвонить! И набрал номер телефона Барона, и протянул трубку растерявшейся Девочке, а в трубке сразу зазвучал голос Барона! И пришлось Девочке представиться, и сказать Барону, что она специально приехала к нему в магазин в надежде получить его автограф…
— Ну, тогда спросите у моего управляющего, как добраться ко мне на виллу и приезжайте на чай!
Жду! Сказка? Конечно сказка!!! Ну разве просто в жизни можно получить приглашение на чай от Барона?… И разве можно не принять от Барона приглашение на чай? Конечно, хоть и было очень страшно, Девочка поехала в гости к Барону, на удивительный чай без кипятка, заварки и варенья, но с долгим и интересным разговором, сказочно изменившим жизнь Девочки.
Это приглашение на чай стало началом удивительного знакомства, а вскоре и сердечной дружбы Девочки и Барона, растянувшейся на долгие годы и счастливо продолжающейся до настоящих дней.
И однажды возникла необходимость и, главное — желание, доверить эту сказку бумаге, что Девочка и сделала, так родились ее первые заметки о Бароне.
Но по-прежнему мальчики и девочка не знали друг о друге ничего…
Однажды, а именно в 2008 году, летом, Девочка получила электронное письмо от своей школьной подружки. Коротенькое, всего в одну строчку.
— Краснопеева нашлась! В Испании! Жди сообщений!
Девочка села у компьютера и стала ждать. День прошел, другой. Сообщения от Танюшки Краснопеевой все не было. Зато пришло письмецо от какого-то неизвестного, по имени Владимир Оленберг. Из страны Испании.
Девочка, будучи скромной, не отвечала на письма незнакомцев, и решила его удалить. И вот, уже почти нажав на кнопочку, чтобы это сделать, она задумалась на мгновение.
— Странно, письмо из Испании… Прочту-ка я его!
— Привет!
На этом письмо закончилось…
Информация об авторе была такова: «Наблюдатель окружающей среды».
И решила Девочка познакомиться со средой, которую наблюдает необычный посетитель ее МИРА. И ничуть не пожалела об этом! Потому, что начала знакомиться с «наблюдателем окружающей среды» с фотоальбома, в котором были его картины. Они заворожили девочку… Одна картина называлась «Диета для Татьяны». И так было знакомо личико на портрете, лицо её давней школьной подружки… Сомнения развеялись в один миг — стоит читать письма незнакомцев!
Ответ Девочки так же был не длинным — привет, радость по поводу знакомства, вежливое прощание и не смелое предложение поднять бокалы за необычную встречу… Но были еще пятерочки, которые она с радостью ставила под каждой картиной, которую видела в альбоме!
Ответ последовал незамедлительно:
— Наливай!
— И спасибо за посещение моих альбомов!
— И привет от Татьяны!
К письму была прикреплена фотография картины — очаровательного букета.
С того дня минуло много лет. И писем написано друг другу уже не одна тысяча… Коротких и длинных, о погоде и друзьях, о путешествиях и здоровье, обо всем, что люди всегда писали, и будут писать в письмах. Так, постепенно, в письме за письмом, они узнавали друг друга. И проникались сознанием «Мы — одной крови!»
Полгода спустя после этих событий, прямо в канун Нового, 2009 года, то ли девочка Ирина, то ли мальчик Юрий, уже трудно вспомнить, зашли в гости друг к другу. Виртуально, конечно… Девочка, увидев на своей страничке нового посетителя, решила узнать, кто же это её навестил? Она уже стала посмелее и знала, как бывает интересно и полезно знакомиться с незнакомцами.
Оказалось — коллега. Оказалось — соотечественник. Оказалось — друг её друга! Из Германии дождливой заглянул. Вот так незнакомец!!! Вот и вознаградились смелость и любопытство!
И завязалась новая переписка. Первое письмо мальчика:
— Коллега!
— Не будем считать визиты.
— Кофе? Чай?
Девочка ответила:
— Чай. С молоком. Молока больше, чем чая…
Много лет прошло с того виртуального знакомства. И написали они друг другу уже не одну тысячу писем… И письма были короткими и длинными, о погоде и друзьях, о путешествиях и здоровье, обо всем, что люди писали и всегда будут писать в письма. И так постепенно, в письме за письмом, они узнавали друг друга. И проникались сознанием «Мы — одной крови!»
И что же здесь такого удивительного, такого сказочного, спросите вы?
Не спешите… Сказка не терпит суеты, она сказывается неспешно…
Мальчики оказались настоящими Доблестными Рыцарями и во всем потакали и поддерживали Робкую Девочку. Рыцарь Художник писал для неё очаровательные картины, добрые и завораживающие. А она, став уже совсем смелой, иногда подсказывала ему сюжеты. Потому, что сама совсем не умела рисовать, но очень любила, когда рисуют другие и рассказывала ему о своих возникших вдруг мечтах.
Рыцарь Мастер Во Всем учил Робкую Девочку правильно работать на компьютере, хвалил её фотоработы, и писал для неё сказки. Ко Дню Рождения. И не только для неё, конечно… Но Девочка любила все его сказки, даже написанные для других. И иногда старалась придумывать сюжеты для новых сказок, потому, что сама сказок писать не умела. И старалась она предлагать эти сюжеты Рыцарю Мастеру Во Всем. Но… не очень-то это у неё получалось. Этот Рыцарь любил собственные сюжеты, с собственной интригой…
Так, постепенно, как и бывает в сказках и в жизни, шли они втроём, своими путями-дорожками, проживая в разных странах, занимаясь своими делами за тридевять земель друг от друга к одному общему делу. Потому, что иного выхода у них не было — ведь они очень часто писали друг другу письма и уже много знали друг о друге.
Робкая Девочка все больше и больше доверяла своим друзьям, всегда получая от них поддержку, и однажды решилась показать им то, что осмелилась написать сама. Первую свою попытку доверить бумаге то, что случилось с ней в одной прекрасной стране. Свои первые заметки про Барона, настоящего, живущего поблизости от всех троих…
Доблестные Рыцари оказались очень добрыми и похвалили то, что прочли. И была эта похвала очень нужной и необходимой Робкой Девочке.
А дальше случилось вот что.
Девочка написала в письме к Мастеру Во Всём, что собирается в соседнюю страну и обязательно хочет навестить своего друга Барона.
И получила такой ответ: — Ирина! Я — старый интриган. Когда я начинаю ощущать интригу вокруг себя, но в силу каких-то причин она остается невидимой, я инициирую собственную. Разумеется, я не стану интриговать против женщины!
Итак:
1. Ты пишешь предисловие к очерку и отбираешь 3–5 памятных фотографий.
2. Володя оформляет форзац и обложку будущей книги.
3. Соединив текст, фото и рисунок, я переплетаю книгу.
4. Нанеся очередной визит Барону, ты будешь иметь возможность подарить ему СВОЮ книгу.
Думается, что ему будет приятно. Ну и всем нам.
И Робкой девочке пришлось ответить следующее:
— Дорогой, ты меня застал врасплох. Моя интрига построена на другом… Но твоя тоже очень хороша!… Учитывая мою лень, как автора, и твою напористость, как издателя, и очевидность неизбежности публикации, я, вероятно, вовлекусь в ТВОЮ интригу. О, бедному Оленбергу некогда будет рыбу ловить…
И полетело письмо к Доблестному Рыцарю Художнику. И были в нем такие слова: — Дорогой, Юра Ингер прочитал мои заметочки, не совсем в том виде, что ты, и сегодня прислал предложение для нас троих. Предложение такое:
1. Мой текст с некоторым продолжением и фото.
2. Твоя обложка и форзац (если я правильно пишу это слово).
3. Юра приводит все к пригодному для печати состоянию и переплетает четыре экземпляра книги.
4. Один экземпляр мы дарим Барону со своими автографами. Я — почтальон в этом деле.
5. По одному, так же с нашими автографами, оставляем себе, как участникам затеи.
Мои обязанности на ближайшие дни Юра мне сообщил. Так вот, первым пунктом — переговоры с тобой. Вот я и радуюсь до безобразия твоему успеху в поимке моего собрата, потому, что ты должен быть в необыкновенно добром расположении духа и сытого тела и не откажешь мне сразу, а подумаешь хотя бы до завтра. Что скажешь, дорогой?…
Доблестный Рыцарь Художник не раздумывал долго:
— С добрым утром, Ирина!
Любопытнейшее дело придумал герр Ингер… Пожалуй, стоит им заняться… Сегодня я попробую это всё обдумать и внести предложения…
Вечером, чтобы дело удалось на славу, все они выпили по бокалу доброго вина. Виртуально, конечно, через Интернет…
И наполнились дни возникшего таким образом Триумвирата совместным творчеством, и были они счастливыми и плодотворными.
И в эту сказочную историю 2009 год вошел как Год Рождения Триумвирата…
Сказки, сказки, сказки… Они начинаются, и заканчиваются. Но, как мы верим, наша сказка не имеет конца. Потому, что это сказка особенная.
А в сказках особенных, неоконченных, всегда случаются неожиданности.
Казалось бы, ну что еще могло произойти в этой истории? Так все красиво, так все к радости, чего еще можно ожидать?
А этого никто и не ожидал. Особенно от Рыцаря Мастера Во Всём… Он ведь, с рождением Триумвирата, превратился еще и в Господина Издателя!
Ему оказалось мало того, что интрига его получилась такой блестящей! Ему хотелось, чтобы она была совершенной…
Конечно, он понимал, что Робкая Девочка, доверившая ему свой первый литературный опыт, вряд ли создаст что-то значительное. Поэтому в одном из писем к ней, он написал:
— И конечно, повесть не должна быть тонкой школьной тетрадкой!
— Я постараюсь, чтобы это была хотя бы общая тетрадь… —ответила Робкая Девочка.
И она очень старалась.
Время шло. Она писала и писала. Ведь вместо 12 листочков школьной тетрадки, она неосмотрительно пообещала написать 96 листов общей тетради…
Мастер Во Всём пытался выведать у неё, когда же будет поставлена последняя точка?
Но она всё писала… А Мастер Во Всем продолжал настаивать на своем, торопил, писал, что его беспокоят сроки, что уже скоро в гости к Барону ей нужно ехать, а подарка всё нет! Когда же он сможет начать переплетать книгу?
Робкая Девочка старалась изо всех сил, но работа продвигалась медленно. Ей так хотелось, чтобы у неё, как у Золушки, появились помощники — мыши, и за одну ночь помогли ей отделить просо от риса, важное от интересного, тогда смогла бы она писать быстрее. Но в её сказке не было помощников, только сама она могла справиться со своим делом.
А Мастер Во Всём был неумолим… Все норовил узнать, когда же будет закончена её часть работы?
Робкой Девочке так хотелось, чтобы её кто то поддержал, защитил, но вокруг никого не было. Её добрый друг, Рыцарь Художник, постоянно ловил в море рыб и поджидал Музу, чтобы начать рисовать картины к книге и ничего не знал о том, как трудно ей приходится.
— Дорогой Мастер Во Всём, когда я решила играть Вашу интригу, моим вкладом в общий котёл были скромные заметки, но Вы решили, что это будет очерк. Очерк писать гораздо труднее, Вы должны быть снисходительны, вы же Рыцарь, и Вы же добрый… — вынуждена была сама защищаться Робкая Девочка в письме.
— Я всегда вел речь о повести, которую мы издадим отдельной книгой! — сурово ответил Мастер Во Всём.
Такой ответ обескуражил Девочку! Заметки, очерк, повесть, книга — голова пошла кругом…
Она поняла, что ей нужно на некоторое время отложить свой неумелый писательский труд и срочно поступить учиться в литературный институт. И только потом, разобравшись, что есть заметки, а что — очерк или повесть на самом деле, закончить свою часть интриги… Она бы так и сделала, но вспомнила, что на дворе новый, Двадцать Первый Век, а институты остались в прошлом, Двадцатом! И все теперь учатся в Академиях… И боязно стало ей поступать учиться в Академию, да и вступительные экзамены в этом году уже закончились…
Ничего не оставалось Робкой Девочке, как писать так, как велит ей сердце, совсем без нужного образования.
Она села за компьютер и быстро всё дописала, как умела…
И отправила свой труд — повесть, Мастеру Во Всём и Мастеру Художнику.
И стала ждать, что же скажут они, когда прочитают повесть?
Она ждала день, другой, третий… Мастер Во Всём всё молчал…
А Мастер Художник написал письмо, и очень хорошее, и похвалил повесть, и снова ушел на море ловить рыб и ждать Музу! Волноваться ему было не о чем — иллюстрации к книге были им созданы задолго до того, как родился Триумвират! У Мастера Художника, как в настоящем Музее, в мастерской были запасники! И не зря же Робкая Девочка делилась с ним возникшими идеями, обращалась с просьбами… И Мастер Художник всегда на них откликался! Заранее были созданы картины, именно для этого сказочного случая!
И вдруг — снова письмо? Нет. Телефонный звонок. По Скайпу. О, чудо наших дней, этот Интернет!
Мастер Во Вёем спрашивал разрешения у Робкой Девочки дать почитать её повесть своей виртуальной знакомой. Она журналист, профессионал, и её мнение, а возможно и некоторая шлифовка текста, нам необходимы. Может быть книга дополнится стихами… И вполне возможно, что Триумвират преобразуется в Квартет!
Конечно, Робкая Девочка была рада, ещё как рада, и сразу дала свое согласие! Она и не ожидала, что такое может случиться.
И вот, через некоторое время, она узнала, что то, что она написала, называется ПОВЕСТЬ-ЭССЕ! И написано не плохо… И никакой шлифовки текста не требуется — иначе разрушится искренность повествования. И стихам стороннего автора в повести-эссе не место. Книга САМОДОСТАТОЧНА!
Так Триумвират не преобразовался в Квартет! Он остался Триумвиратом! И Мастер Во Всём остался доволен — теперь смело можно форматировать текст, вставлять фотографии, рисунки, печатать и переплетать КНИГУ!
Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Прошло долгих пять месяцев, прежде чем книгу стало возможным открыть и прочесть! И всё потому, что Рыцарь Мастер Во Всём, как Издатель, оказался необыкновенно требовательным…
Но получилась книга такой, какой они ее придумали. И была у них большая общая радость!
И поехала Девочка в гости к Барону не с пустыми руками, а с неожиданнейшим для него Рождественским Подарком, и прочитала ему книгу Триумвирата, и рассказала Барону о двух своих друзьях Рыцарях, как рождался этот для него подарок…
И книга исполнила свое предназначение — доставила необыкновенную радость Барону!
— Какое радостное Рождество, как хорошо начался 2010 год! Надо же такое придумать!
А все члены Триумвирата получили от Барона благодарственные письма с приглашением на чай!
Одно расстроило Барона — тираж книги…
— Как, книгу обо мне издали всего в пяти экземплярах?!! Ну хоть бы пятьсот напечатали, они бы вмиг разошлись, это же уникальная книга — ручной работы!
А что же Мастер Во Всём, Мастер Художник и Робкая Девочка?
А они наполнились ожиданием чуда.
— Какого? — спросят многие.
Как какого? Впереди — письма! Без марок! Их не нужно облизывать, чтобы приклеить на конверт. И не нужно ходить на почту!
Они пишут друг другу новые электронные письма. Короткие и длинные, о погоде и друзьях, о путешествиях и здоровье, обо всем, что всегда писали и будут писать люди в письмах, и будут узнавать и любить друг друга все больше.
Как все понимают, конца нет у этой сказки… потому что Триумвират работает над новой книгой — вторым изданием первой совместной книги, исправленной и дополненной, потому что Барон велел Робкой, своей Интернетной Девочке, продолжать увековечивать их встречи! И живет ожиданием того, что, когда книга родится, то станет подарком Барону к его 105 Дню Рождения, и будет прочитана ему в такой замечательный юбилей, и он покачает головой и скажет:
— Как интересно! В Интернете познакомились?! Как можно — не представлены друг другу, а такое дело сделали! Почитай-ка мне это ещё раз… моя Интернетная Девочка! И снова велит принести свою гербовую бумагу, на которой собственноручно напишет благодарственные письма с приглашением на чай для всех членов Триумвирата…
И Фрейд улыбнется с небес и покачает головой: «Случайностей не бывает, мои дорогие, не бывает…»
Да, наверное, не бывает… Просто пришло время, просто появилось место, где встретились Три Родственные Души…
Двадцать Первый Век, просторы Интернета…
Ну, а теперь, про самое главное, про то, как вручался, таким удивительным образом родившийся, подарок…
Посылку с книгами от Юры Ингера почтальон принёс прямо перед Новым, 2010 годом, а именно 28 декабря 2009 года. Радости моей не было конца, и трепета от того, что в моих руках оказалась моя, вернее наша, первая книга!
Она была изумительно красива, изящна, и совсем настоящая, с шелковой ленточкой закладочкой… И остальные экземпляры ничем не отличались от моего, первого, что я вынула из посылки…
Девчонки мои сразу завладели всеми книжками и уселись рассматривать их, выискивая картинки, потому как читать еще не умели… Катя вдруг увидела себя на фото, как она вручает дедушке Барону подарок — торт! А он взамен дарит ей огромную коробку её любимых «шоколадов»…
— Баба, это что, книжка про меня?!
— Катенька, это книжка про Дедушку Барона, как мы ездили к нему в гости с тобой, с папой, как я гостила у него несколько раз.
— Понятно! Скажи Селине, чтобы смотрела аккуратно! Лучше я сама буду ей всё показывать! Селина, это я и баба в горах, мы к Дедушке Барону в гости ездили, ты тогда еще маленькая была, тебе нельзя было в гости!
Селина слушала молча, не выпуская, впрочем, свою книжку из ручонок…
— Баба, ты теперь писатель?
— Нет, Катенька, это я и мои друзья Дедушке Барону подарок такой решили сделать. Ты же в киндергардене делаешь книжки, вот и мы книжку сами сделали.
— Эта книжка настоящая, как в магазине!
— Тебе нравится, как она получилась?
— Да!
Пятого января позвонила Барону, поздравить с наступающим Рождеством, с прошедшим Новым Годом, узнать про здоровье, и в надежде получить приглашение в гости.
Барон узнал меня сразу, после нашей последней на то время встречи прошло меньше года.
— Ты где, в Цюрихе? Когда приедешь? У меня сейчас Людмила гостит, на Рождество приехала!
— Эдуард Александрович, когда можно будет, тогда и приеду, у меня для Вас подарок есть. Людмила надолго приехала?
— Восьмого января уедет! Вот и приезжай восьмого! У неё самолет рано утром, так что утром и приезжай! У меня новостей много!
— Хорошо, восьмого приеду. Борщ варить будем?
— Нет, еды много, разговаривать будем!
— Хорошо, договорились!
— Жду, целую и обнимаю!
Восьмого января, рано утром, с драгоценным подарком, с набором пирожных и пакетом оранжевых я отправилась в гости уже хорошо знакомым маршрутом — Цумикон — Цюрих — Сарганс — Вадуц. Зимний день был, по обыкновению, хмурым и туманным, но без снегопада и мороза.
Поезд был обычным, не двухэтажным, поэтому снимков по дороге сделала мало. За окнами серый зимний пейзаж — поля покрыты тонким слоем снега, горы в тумане, любимое озеро с чёрной, непривычно тревожной водой. Пересадка в Саргансе много времени не заняла, автобус отправился в Вадуц через десять минут. Картины Лихтенштейна за окном такие же черно-белые, как и в Швейцарии, Рейн вьётся ручьем, не рекой, не пасутся коровы, на дороге почти нет встречных машин, всё сонно вокруг, туманно, даже княжеский замок не виден на вершине горы, солнышко видно в отпуске и здесь…
Вот и моя остановка. Дорога через виноградник, он ухожен, лоза обрезана, трава скошена, никого вокруг… Единственным украшением служит куст рябины с ярко красными ягодками. С высокого дерева на углу со мной громко поздоровалась ворона, было приятно! У Красного дома сквозь туман прорисовался княжеский замок, но зато утонул в тумане сам Вадуц — зима!
Вот и поворот на виллу, дорогая к замку пустынна — ни вверх, ни вниз ни одной машины, ни одного прохожего… У ворот виллы площадка припорошена снегом, на ней следы от колес машины — Людмила уехала в Цюрих, в аэропорт. Мне бы очень хотелось как-нибудь встретиться с ней, хоть немного поговорить на моем корявом английском, но, видно, пока не время… Дорога от дома до виллы заняла всего полтора часа, в половине десятого утра я была на месте.
Отдышалась немного, вверх всегда идти трудно, и нажала кнопочку домофона. Мгновенно раздался голос Эдуарда Александровича:
— Открываю, сразу на верх поднимайся!
Щёлкнул замок калитки, несколько ступеней вверх, их нужно пройти быстро, чтобы успеть войти в дом без повторного звонка, так что я тороплюсь… Входная дверь уже открыта, прихожая встречает меня теплом, в ней все, как всегда. Раздеваюсь и, торопливо здороваясь со всеми портретами, поднимаюсь на верх, в спальню Барона.
— Решил сегодня не спускаться, здесь будем разговаривать — улыбается Эдуард Александрович, руки протянуты мне навстречу, он удобно расположился среди подушек и кучи писем и газет.
— Иди скорее, я подержу тебя за ручки! Как добралась, сама или зять привез? Хорошо, что рано приехала, у меня новости для тебя!
— Сама добралась, очень удачно всё было в дороге, никаких задержек! Вот, подарочки для Вас привезла, пирожные, оранжевые… Сок сделать?
— Да подожди, отогрейся, руки какие холодные… Что, мороз на улице? — Барон греет мне руки, лицо сияет улыбкой, выглядит он бодро, непонятно, почему решил сегодня не спускаться вниз…
—Нет, на улице не морозно, сыро только, промозгло, а руки у меня зимой теплыми не бывают, не страшно, отогреются! Как Вы, как здоровье, как Рождество встретили? Людмила долго гостила?
— Хорошо встретили, немного гостей было, подарки друг другу дарили, Людмила на три дня приезжала, торопилась домой, дела у нее есть, быстро уехала. Теперь не знаю, когда приедет.
— Вирджиния здорова, звонит Вам?
— Здорова, звонит, служит ещё во дворце! Ты сейчас иди, сделай себе чай, грейся, а я почту досмотрю и говорить будем! Я тебе такое расскажу!
— Хорошо, выпью чаю! И сок для Вас приготовлю! Можно мне немного гостиную посмотреть?
— Конечно можно, опять спрашиваешь! И бутерброд себе сделай, там в леднике всё есть — масло, сыр, какой любишь, все бери! Пирожные какие привезла, на два дня есть?
— Разные, конечно на два дня, даже и на все три хватит! Вот, смотрите! — я достаю и открываю коробку из кондитерской, в ней весёлое ассорти из его любимых пирожных.
— Ну как ты всегда знаешь, что я люблю? Я же страшный сладкоежка! Неси всё в ледник, вечером будем пировать!
— Может быть сейчас Вам тоже чай принести? — я пытаюсь соблазнить Барона хоть на одно пирожное…
— Нет, я уже завтракал. Сегодня рано встал и Людмила мне завтрак приготовила, она всегда сама мне завтрак готовит, когда здесь.
— А кто приносит завтрак когда Вы один?
— Из социальной службы приходят, утром и вечером. Так что сегодня посмотришь, чем они меня кормят! Завтра и послезавтра я их отменил, ты же приехала, будешь за мной ухаживать. А себе ужин сама приготовишь, что захочешь. Ты же в воскресенье уедешь?
— В воскресенье, после обеда, у нас много времени будет. Тогда я пошла вниз, не буду Вам мешать…
— Приходи через час, я как раз всё прочитаю! — и Барон углубляется в газеты. Письма уже распечатаны и прочитаны — на полу у кровати большая куча конвертов, со всех вырезаны марки и лежат стопкой на столике у кровати, среди массы нужных под рукой вещей.
Я забираю с собой коробку с пирожными, пакет с оранжевыми и, уже не спеша, спускаюсь вниз, на кухню. И поздороваться с гостиной, чтобы не терять драгоценное время визита.
В коридоре привычный порядок, на шкафах, на комодах — знакомые статуэтки, колыбелька с куклами у входа в спальню, картины, гобелен на перилах лестницы, кресло-автомобиль… Свет из окна совсем тусклый, знакомая обстановка видится по новому. У меня уже давно возникло ощущение, что у этого дома, как у живого человека, меняется настроение, но оно никогда не бывает унылым, даже при такой унылой погоде.
В кухне грею чайник, нахожу в шкафу чай, совершенно умышленно и, по велению Барона, делаю бутерброд с сыром и второй с маслом и медом — если сейчас подкреплюсь, то можно будет не тратить время на обед. Барон ведь не обедает и время можно будет провести с большей пользой! Пока немного остывает чай, готовлю сок для Эдуарда Александровича. Чай решаю пить на ходу — можно будет обойти столовую, заново рассмотреть все ее богатства. В столовой света больше, чем где либо на вилле, в ней три стены — витражи, лишь один угол имеет обычную наружную стену. При таком освещении все предметы выглядят особенно выгодно — нет на них солнечных бликов, и фарфоровые и бронзовые статуэтки, бронзовые пальмы — свадебный подарок Луи Водабля, особенно хороши.
Два огромных кристалла горного хрусталя на комоде у выхода на терассу светятся по особому спокойно и не подавляют своим светом статуэтку с изображением семейной пары, льва и львицы, которая выточена из неизвестного мне бежево-розового с коричневыми вкраплениями камня и которую я особенно люблю… На месте и две кабинетные скульптуры работы Евгения Лансере. Еще одна его скульптура на комоде в углу столовой.
На обеденном столе, покрытом белоснежной скатертью из набивного кружевного полотна порядок, нет следов вчерашнего праздничного ужина или обеда, он заново сервирован на шесть персон и готов к приему новых гостей, когда они снова случатся. На тарелках свежие, тоже набивные, салфетки. Герб Барона на всех тарелках в верхней части, его не закрывают салфетки — во всем скрупулезная аккуратность. В двух бронзовых позолоченных подсвечниках на пять свечей, украшенных царской короной и гербом Российской Империи, красные рождественские свечи, они зажигались только в одном и догорели почти до конца, в другом подсвечнике свечи целые и он смотрится необыкновенно нарядно.
Бутерброд с сыром закончился и я вернулась в кухню — бутерброд с маслом и медом есть на ходу опасно, да и чаю хотелось ещё. Я вспомнила, что мой фотоаппарат остался в кармане моего пуховика, я не положила его в сумку после фото сессии по пути на виллу и очень обрадовалась — времени у меня ещё много и я смогу пофотографировать сокровища Барона, он ведь разрешает мне делать всё, что я хочу, и очень сердится, когда я спрашиваю разрешение. Так что я быстро справилась со сладким бутербродом и занялась своим любимым делом. Сфотографировала всё, что уже посмотрела в столовой и пошла в прихожую, к портретам на стенах и комоду.
Сразу у входной двери, с правой стороны, портрет Александра I и ещё один, не знакомого мне человека. На стене лестницы, ведущей в подвальные помещения, на старинном деревянном окладе целая композиция из икон, в сумеречном свете они поблескивают как-то успокаивающе, всегда хочется подольше возле них постоять. Главный портрет в прихожей — Екатерины Великой, мой самый-самый любимый. Спокойный, величавый и одновременно добрый взгляд. Екатерина в возрасте своего расцвета и могущества…Так жаль, что мне не довелось увидеть бюст Екатерины работы Гудона, но я обязательно поеду когда-нибудь в Цербст, чтобы его увидеть. Обязательно! А пока просто посмотрела на то место, где он жил в доме Барона.
На комоде всё на своих местах. Правда книга для посетителей закрыта, обычно она раскрыта и приглашает сделать запись на своих страницах. Она почти до конца заполнена, остались свободными всего несколько страниц. Малахитовая шкатулка, бюсты Николая II и Суворова, высокая статуэтка с бюстом Петра Великого, чеканный портрет Льва Толстого, старинные русские пистоли, большая и малая, немного переместились, в углу между стеной и ограждением лестницы три шпаги деда Барона, Николая Алексеевича Епанчина. В общем деревянном обрамлении миниатюрные портреты царской фамилии — императора Павла, Марии Федоровны, Александра I, всего восемь портретов, но некоторые трудно рассмотреть, их загораживают бюсты и статуэтки. Несколько икон на комоде и на каждой внешней части ступеней лестницы и на некоторых стойках перил лестницы. У меня есть фотографии каждой из этих икон, но нет никакой возможности удержаться и не повторить фото ещё раз — возможно эти кадры будут лучше прежних…
Теперь пора и в гостиную — самый главный музейный зал виллы.
Сегодня в гостиной необычно сумрачно, как будто уже наступил вечер и пришло время включить свет. Гостиная освещается не общим верхним светом, а местно — настольными лампами или торшерами; она велика, а Барон не любит напрасно расходовать электроэнергию. Но, спустившись по ступеням, я поняла, что света вполне хватает. На диване у окна справа много папок — наверняка Барон готовит новый архив. Для кого интересно? Камин недавно служил свою службу — в нем зола и рядом на полу несколько поленьев дров. На каминной полке парные голуби — тоже подарок Луи Водабля, модель гоночного «Мерседеса» Барона в прозрачном футляре, статуэтка — копия памятника Суворову на Сент Готарском перевале. Над камином гербы Фальц-Фейнов и Епанчиных. Ковры чистые, как и в прихожей — чувствуется недавнее присутствие Людмилы…
Двумя яркими красными костерками пылают рождественские цветы в горшках — на столиках у тахты Барона и у дивана напротив. Белая орхидея на столике у тахты, он, как обычно, донельзя заполнен необходимыми предметами — на нём, кроме горшков с цветами, уместились два телефона — обычный городской и от домофона, карманный фонарик, пульт от телевизора, шкатулочка с личной печатью, портреты в рамках Николая II, Людмилы, внучки Казмиры, патриарха Кирилла; французский коньяк в подарочной упаковке, который Барон не пьёт, потому что мама пить спиртное ему не разрешала; его любимые круглые конфетки в коробочке и ещё в новогоднем кульке; круглый маленький подсвечник, но без свечи, записные книжки… Подоконник тоже не пустует — ножницы, коробки и коробочки, кошельки, записные книжки, шариковые ручки, пара очков, марки для тетушки в пакете и россыпью, наверняка и под тахтой их скопилось не мало, видно, тетушка давно не была с визитом, хотя визитов раз в месяц никогда не пропускает. Мух на подоконнике нет — не сезон.
У ступени, перед входом в зону кабинета, наряжена новогодняя елочка, небольшая, но очень пушистая. Под ней парочка Дедов Морозов, маленьких, но весёлых, сапожок и другие подарки — коробки с конфетами, сувенирные игрушки…
На круглом столе горы книг подросли, теперь, чтобы увидеть верхнюю, мне нужно встать на цыпочки или взять её в руки — как жаль, что в этот раз не успею хоть мельком рассмотреть новинки… Фикус жив-здоров и зелен, как и остальные цветы в кабинете. На полке вдоль торцевой стены прежний рабочий порядок-беспорядок, стопки книг, журналов, каталогов — на русском, немецком, английском и французском языках. Письменные столы так же заполнены массой нужных вещей, много фотографий. Факс весело моргает зеленым огоньком — включен и готов принимать сообщения! Портреты над полками с книгами все на месте, я узнаю каждый, здороваюсь со всеми.
На рояле появилось несколько новых фотографий, а может быть просто переставлены прежние — запомнить все сложно, особенно те, которые в третьем, четвертом и пятом рядах. Среди фотографий два подсвечника с красными рождественскими свечами, но их не зажигали.
На длинном и низком шкафу вдоль стены за красным диваном перестановка — макет памятника Фридриху Фальц-Фейну, установленному Бароном в Аскании Нова на Украине, поменялся местами с бронзовой статуей двух вздыбленных лошадей Пржевальского. Бюсты Барона и Людмилы стоят, как всегда, рядом; перед бюстом Барона самая любимая моя работа Кииса — руки Барона, потрясающая композиция — просто две руки, отдельно лежащие рядом, эти руки всегда хочется погладить…
На красном диване отдыхают диванные подушки с гербами Фальц-Фейнов и Епанчиных — герб Фальц-Фейнов вышит крестом, герб Епанчиных — машинной гладью. Раньше эти подушки находились на деревянном диване, стоящим за красным кожаным, и были не видны. А вот семейные альбомы с фотографиями с красного дивана куда-то переехали… и освободили место для подушек. На барной стойке сувенирные тарелки, есть новые, просто сувениры, фотография Барона с Владимиром Путиным — она всегда на своем месте. А вот и обновка — невероятно красивая статуэтка Екатерины Великой в полный рост. Позолоченная бронза. А другой статуэтки Екатерины — награды Царскосельской художественной премии, нет, а ведь её место всегда было на стойке. Я осторожно взяла в руки статуэтку и немного подержала её в руках, полюбовалась, и поставила на место. Расспрошу Барона про эту красоту, кто же ее подарил?… На полу у стойки портрет Барона и картина «Зимняя тройка» — все на месте! Стены за барной стойкой тоже без изменений — награды, награды, награды, спортивные награды Барона! За стойку не захожу, там много всего и быстро не посмотришь, а время сколько — не знаю. В стеклянном шкафу у стойки трудно обнаружить что-то новое — он переполнен мелкими драгоценностями, их просто невозможно запомнить…
Возвращаюсь, удовлетворенная, в кухню. На часах без пяти минут одиннадцать, пора подниматься в спальню, отпущенный мне час подходит к концу. Беру сок для Эдуарда Александровича и с радостью иду к нему — разговаривать! По дороге решаю, что подарок вручу ему после разговора, это будет правильно — ведь он так хочет поделиться новостями!
— Что, всё посмотрела? — улыбается Эдуард Александрович. Чай пила? Ставь сок сюда, позже буду пить. Здесь вот все освободи и садись поближе, дай я тебя ещё за ручки подержу! Согрелась?
— Согрелась, и чай попила, и бутерброды съела, и все внизу рассмотрела! И ещё фото сделала, можно было фотографировать? — я складываю стопкой кучу журналов и газет, собираю отдельно письма. Они уже рассортированы — какие выбросить, какие сохранить. Всё уношу на стол в центре спальни, потом унесу вниз, и усаживаюсь рядом с Бароном, отдаю ему ручки подержать. Так приятно, что он рад встрече!
— Какая ты! Ты же в гости приехала, все можно, почему спрашиваешь?
— Массаж делать будем? Мазь любимую вижу, новая банка! — перевожу в безопасное русло разговор…
— Конечно будем! На ночь! Что интересное внизу увидела? Сегодня решил не спускаться, ноги совсем не хотят ходить.
— Ничего, массаж вечером сделаем, утром еще раз, и ножки как новые будут! Внизу книг у Вас прибавилось, но не стала смотреть, может быть, после массажа… Елка чудесная, в гостиной так нарядно с ней! И Екатерина у Вас новая…
— Ты знаешь, месяц назад ко мне скульптор приехал, он закончил памятник Екатерине для Цербста! — засияло лицо Барона!
А для меня статуэтку сделал! И сам привез! Я всегда заказываю для себя статуэтки или макеты всех памятников, которые решил установить.
Вот она, замечательная новость, очередное доброе дело!
— Я говорил тебе, что давно хотел памятник Екатерине для Цербста заказать? Еще когда музей там открывали в 1995 году, я уже думал о памятнике. В России ей сколько памятников установлено, а на Родине — ни одного! Это не справедливо!
— Про музей Екатерины в Цербсте Вы мне рассказывали, а что памятник хотите заказать — нет! Памятников Екатерине в России очень много, практически во всех городах, в которых она бывала. Вот это новость!!!
— Иди ещё вниз, неси Екатерину сюда! Почему сразу не принесла?!— Сейчас принесу! Вы же не сказали про статуэтку… — я сгребаю со стола газеты и журналы и спешу вниз…
— Там ещё сертификат найди, увидишь рядом, тоже неси! — слышу уже из коридора.
Так, газетную кипу к камину, теперь сертификат найти нужно… Как же он выглядит, этот сертификат? И в чём была статуэтка, может он в той коробке лежит? Ничего подходящего перед глазами…
Проверяю барную стойку, на её поверхности ничего похожего на сертификат нет. И вдруг вспоминаю, что есть же за барной стойкой столешница! Захожу за неё и вижу раскрытую коробку, и в ней белоснежный лист с фотографией памятника! Сертификат на немецком языке, сообщающий, что памятник изготовлен в 2009 году, и будет установлен в Цербсте в 2010. Достаю его из коробки, беру статуэточку, ах, как она хороша, как вся светится, как красиво струятся складки платья! Статуэтка тяжелая, и совсем не холодная, как будто и не бронзовая в позолоте. Спешу наверх, слушать рассказ про памятник!
— Всё принесла? Теперь эту подушку сюда давай, я подвинусь, а ты садись вот сюда и слушай!
Я устраиваю подушки в изголовье кровати поудобней, Барон опирается на них спиной и почти сидит, берёт в руки статуэтку, любуется ей, потом велит поставить её на столик рядом, чтобы была перед глазами. Я сама усаживаюсь на краю кровати — стул между кроватью и столиком не помещается… Рассказ начинается!
— Ну так вот, я давно про памятник стал думать, но это очень дорого… Памятник должен быть не хуже, чем в России, а они все роскошные, особенно в Одессе и в Петербурге… И придумал! Написал письмо мэру Цербста, рассказал свою идею, что на Родине нашей Императрицы обязательно должен быть памятник, это украсит город и будет достойной благодарностью потомков — русских и немцев, она для двух народов важные дела делала! Он идею поддержал, обещал помощь и содействие. И мы привлекли Международное общество «Екатерины II» в Цербсте, в нём русские переселенцы состоят, в России обратились в Российское дворянское общество, я сам в нем состою; искали средства везде, где могли. Многие люди делали взносы от себя, искали деньги у бизнесменов, я тоже внес свой вклад. Это мой большой долг Екатерине — она моим предкам дала право поселиться в России и разбогатеть, и сделать много полезного для России! Почти пятнадцать лет деньги собирали! Но деньги дали только в России.
— Эдуард Александрович, а скульптор кто? На работу Тугаринова не похоже… Где памятник делали?
— Скульптор из Санкт Петербурга, и памятник делали в Санкт Петербурге. Скульптор известный в России, Михаил Переяславец. В этом году два памятника его работы будут установлены — Екатерины в Цербсте и Достоевскому в Тобольске!
— Когда Екатерине памятник будет установлен?
— Не знаю пока, ещё деньги собираем, чтобы памятник в Цербст перевезти. Это очень дорого стоит! И он очень большой, почти пять метров в высоту! Его не перевезти, как памятник дяде Фридриху на Украину.
—А как памятник дяде Фридриху перевозили? Я прочитала, что его в Аскании Нова в октябре установили и собиралась Вас сегодня поздравить!
— Я тебе не рассказывал, как мы памятник в Асканию Нова везли? — изумляется Барон.
— Да нет конечно, Вы только мне макет показали, и сказали, что Тугаринов его скоро закончит, что с дрофой у него проблемы — никак не придумает, чтобы дрофу укрепить так, чтобы её никто не украл!
— Мы его на телеге с сеном через границу перевезли… — почти шёпотом говорит Барон и в его глазах веселые чертики прыгают… Не по большой дороге, конечно…
— Да Вы что, Эдуард Александрович?!!! Как можно памятник в телеге везти?!
— А как ещё? Ты знаешь, какую пошлину надо было платить? Я дарю памятник и еще пошлину должен платить? За что?! За то, что была одна страна, а потом стало две?! Я же привез Гудона из Франции просто так… Поставил бюст на переднее сиденье в «Мерседесе» и сказал на таможне, что это бюст моей бабушки, я домой его везу. Не прятал! Мне поверили… И я же его купил, а не украл!
— Ну, про Екатерину Гудона всем известно… Но чтобы дядю Фридриха на телеге в сене… Вот ведь какой Вы выдумщик!
— Да это не я придумал, но всё получилось! И памятник стоит! Прямо, как на фотографии. Я тебе показывал фотографию, по которой мы памятник сделали? Только на фотографии дядя Фридрих на террасе дома сидит и дрофа к нему пришла. А памятник установили у входа в заповедник, от дома ведь ничего не осталось…
И памятник мы везли в Асканию, а не увозили из неё, и всё получилось хорошо! Вот мы про Екатерину говорили, а ты и про дядю Фридриха узнала!
— Как жалко, что Вы сами не были на открытии… Но Вам же прислали отчет, как все было?
— Фридрих, мой кузен, внук дяди Фридриха, ездил на открытие, он всё и рассказал, как было. Потом и фото из Аскании мне прислали, всегда отчеты шлют, не забывают!
— Хорошо, что Фридрих с семьей рядом с Вами живут. И кузинка о Вас заботится, и племянники.
— Да, Фридрих много делает для сохранения памяти о Фальц-Фейнах, часто ездит в Асканию, Мари Луиза хорошая хозяйка, и дети у них — Николай и София, замечательные, каждое воскресенье меня навещают, завтра обязательно приедут. Котик Фазольд и Фридрих — теперь моя единственная связь с Владимиром Набоковым.
— Как думаете, скоро можно деньги на перевозку Екатерины в Цербст собрать?
— Не знаю, звоню всем, кому могу. Конечно, соберем деньги, это не так много, как на памятник. Главное, что памятник готов, и место для него тоже!
— Эдуард Александрович, потрясающая новость! Такой большой и долгий труд!
— Да, я всегда добиваюсь, чего хочу, хоть и много времени уходит. Вот памятник дяде Фридриху — почти двадцать лет прошло с тех пор, как я решил его сделать.
— Двадцать лет?!
— Да. Но это второй памятник. Первый в городе, в центре установили, небольшой, в полный рост и на постаменте, рядом, ягненок — символ богатства Фальц-Фейнов, а этот в заповеднике. Теперь я свой долг перед дядей Фридрихом выполнил!
— Вы молодец, ни о ком не забываете…
— Ну что, хорошую новость ты услышала? Ее еще никто не знает, ты первая!
— Эдуард Александрович, спасибо за такую новость, огромная радость от Ваших дел! Вам удобно так сидеть? Может быть сок уже попьете?
— Удобно, мне сидеть и лежать очень удобно, ничего не болит! И сок уже можно выпить, давай! А себе почему не сделала?
— Я чай пила, сок не хочу.
Барон с удовольствием пьет сок, а я прошу у него разрешение сделать фото Екатерины с сертификатом, благо, фотоаппарат уже в спальне и за ним не нужно спускаться вниз.
— Конечно делай, это же будет документ! Вон на тот стол всё ставь, там света достаточно, хороший снимок будет. Букет рядом поставь! — командует Барон и улыбается радостно, вот ведь как удивил меня своим рассказом, да еще я в подарок получу замечательные фото!
Я бережно беру статуэточку, сертификат, составляю композицию на столике у окна, из которого открывается вид на княжеский замок. За окном чуть посветлело, тучи поднялись выше, но солнце, похоже, так и не выглянет. Освещение спокойное и достаточное для хорошей фотографии. Барон с кровати следит за мной и велит немного повернуть Екатерину, чтобы свет прежде всего падал на лицо. Я делаю несколько кадров для верности с разных ракурсов и показываю, что у меня получилось Эдуарду Александровичу. Он доволен результатом, допивает сок и готов к дальнейшему разговору. Теперь моя очередь порадовать его какой-нибудь новостью. Она у меня есть, и приятная для него.
— Эдуард Александрович, у меня тоже новость. Про Ирину Баронову!
— Так она же умерла!
— Да, мы с Вами говорили об этом, полтора года назад, Вы рассказывали, как она была влюблена в Вас, как гостила здесь, как с Сережей Лифарём танцевала…
— Значит, ты про это всё знаешь… И какая же теперь новость про Ирину?
— Она за три года до смерти книгу свою выпустила, в Австралии. Я совсем недавно случайно об этом узнала.
— В Интернете наверное? — улыбается Барон…
— Ну конечно в Интернете, где же еще про такое узнаешь?
— И как книга называется?
— «Ирина. Балет, жизнь и любовь». Она на английском языке вышла, на русский перевода ещё нет, буду караулить. Очень хочу её прочитать.
— А на английском не читаешь?
— С трудом, словарем приходится пользоваться, мне такие книги нужно на русском читать, чтобы за одну-две ночи…
— Очень интересно, хорошая новость!
— Я закажу книгу для Вас, Вы же на английском читаете? В следующий раз привезу.
— Нет, не надо заказывать… Ты знаешь, что у меня есть от неё очень богатый подарок?
— Про богатый подарок Вы не говорили…
— Иди в следующую комнату, не где ты спать будешь, а в другую. Там стоят, как это по-русски будет?… Ну, черные такие… увидишь сразу…
— Где стоят? — Один у окна, и два напротив, как же это по-русски будет?…
— Можно я сразу сфотографирую? Ну, ещё один документ будет, я же буду про этот подарок друзьям рассказывать, и можно будет показать, всем захочется такой подарок увидеть. Сколько же ему лет уже?
— Много лет, конечно, не скажу сейчас. Иди, фотографируй! — смеётся Эдуард Александрович.
Я отправляюсь разыскивать подарок от Ирины Бароновой и впервые попадаю в комнату Людмилы. Сразу понятно, что она уехала совсем недавно. С левой стороны, вдоль окна, стоит черный кожаный диван. Возле него старинный деревянный журнальный столик и с права от него — два кресла! Вот он, подарок Ирины Бароновой! Делаю фотографии дивана и отдельно кресел, потому что в один кадр они не вписываются… Рассматриваю, раз уж повезло, и всю комнату. По размеру она не уступает спальне Барона, в ней такие же, как и везде, расписные шкафы, большая кровать, красивый расписной сундук, на котором одеяла и подушки. Над кроватью, в бежевых цветах, старинный гобелен, но не такой роскошный, как в спальне Барона. На углу одного шкафа примостился старинный ажурный веер, может быть он изготовлен мамой, Верой Николаевной, ведь она в свое время, оказавшись в изгнании, мастерила шляпки и веера… Выживала, как многие русские аристократки, берясь за любую работу, у нее на руках были малолетние дети — Эди и Тая… Делаю фото всех предметов в комнате, наверняка, Эдуард Александрович не будет возражать. Похоже, теперь я побывала во всех залах Музея Барона. Правда, есть ещё одна закрытая дверь на втором этаже сразу у лестницы. Но посмотреть её время еще не пришло… Возвращаюсь в спальню.
— Ну что, нашла?
— Это же диван и кресла, Эдуард Александрович!
— Вот, правильно, диван и два кресла! Когда Ирина с мужем уезжали в Австралию, они не вошли в багаж и они привезли их мне, и подарили! Я никак не хотел брать такой дорогой подарок, но Сесилл настоял! Когда они поселились в Лихтенштайне (так правильно нужно говорить), они жили в Триесене, где сейчас Фридрих с семьей живет, и часто приезжали ко мне. Сесилл был вторым мужем Ирины. А первым был актер, племянник Станиславского… — Барон задумывается, вспоминая фамилию.
— Герман Севастьянов! — подсказываю я…
— Да, правильно! Ты много про неё знаешь! Как интересно… Детей у них не было, а с Сесиллом родились трое — две дочери, Ирина и Виктория, и сын Роберт. Все дети хорошо устроены, Сесилл рано умер, погиб в автокатастрофе, уже потом умер Герман, она их обоих похоронила. Не везло Ирине в семейной жизни, но она была очень счастлива и с Германом, и особенно с Сесиллом, балет ради него оставила… Потом она больше не вышла замуж, хоть и могла, она же такая красавица была! Много работать ей приходилось. Но она дала всем детям отличное образование! Сама жила с Ириной возле Сиднея, Виктория уехала в США и снималась в кино, а Роберт живет в Англии.
— Да, Ирина хоть и оставила сцену, но для балета сделала за свою жизнь очень много. Была вице-президентом Королевской Академии Балета в Австралии, и до последних дней патронировала созданную ей балетную школу. Я говорила Вам, что не задолго до её смерти, видела фильм о русских балеринах и танцовщиках, оставшихся жить за рубежом, еще после первой волны эмиграции?
— Не помню, но ты всё правильно говоришь… Я послал всем её детям свои соболезнования. Она в последнее время только поздравления к Новому Году и Рождеству слала. А раньше мы часто писали друг другу… Как быстро пролетела наша жизнь, ведь всё недавно было, в этом доме, и так было весело с ними, всегда ждал, когда они приедут! Но они не долго здесь прожили, Сесилл решил поехать в Австралию, там у него было больше возможности для работы, в Европе после войны была страшная разруха, ты же знаешь… — в голосе Барона грусть и печаль, но я рада, что он вспомнил то время… Все они были молоды и полны сил, и у них были стремления и мечты, которые воплотились в жизнь, ценой большого труда, но ведь это и главное — достичь успеха собственными усилиями.
Время близится к двум часам, возможно, Барон уже устал от разговоров, очень не хочется его переутомлять.
— Дневные новости когда начинаются, будете их смотреть? Может быть ещё сок сделать?
— Нет, сока не нужно больше, я только из двух оранжевых пью. Ты сама не проголодалась? Я не обедаю, а ты молодая, тебе хорошо кушать надо!
— У меня же недавно второй завтрак был, хотите, чтобы я испортила фигуру?
— Тебе уже можно фигуру портить, вон какая маленькая! — смеется Эдуард Александрович.
— Вы мне про Надю расскажите, когда была у Вас, когда снова собирается в гости?
— Надя теперь в Госархиве работает, у неё важная должность, не может приезжать, только звонит, не часто.
— Эдуард Александрович, а с Андреем Ивановичем связь поддерживаете?
— Конечно, а как же! Мы же с ним столько дел натворили! Ты знаешь, что он написал две книги, о Лихтенштайне и про Швейцарию?
— Знаю, я обе купила. Замечательные книги! Одну, «Незнакомый Лихтенштейн», чуть не потеряла. Я многим людям даю свои книги читать, потом забываю, кому даю…
— Так записывать надо!
— Я записываю, потом забываю, где записала… беда, прямо! Думала, что книгу уже не вернут, приехала в Цюрих, пошла в русский магазин ещё один экземпляр купить, а её уже в продаже нет! Вот горе у меня было… А когда вернулась в Алма-Ату и поехала в гости к одной нашей журналистке, она мне книгу возвращает! И хвалит, и так радуется, что смогла её прочитать! А я совсем забыла, что когда ей книгу Нади дарила, то «Незнакомый Лихтенштейн» дала почитать. Вот радость была! Знаете, мне очень хочется написать письмо Андрею Ивановичу. Не знаю, решусь ли, но думаю про это.
— Ну так напиши!
— Я адреса не знаю…
— А ты в Российское посольство письмо отправь, они ему и перешлют.
— А Вы не можете мне адрес дать?
— Нет, это же невозможно, давать частный адрес… Ну вот, как же я не подумала про нетактичность своей просьбы?…
— Воспользуюсь Вашим советом, если надумаю… К Вашим воспоминаниям это такое замечательное дополнение, книга про Лехтенштайн (я вспоминаю, как нужно правильно говорить). Столько подробностей, особенно про передачу архива Соколова, сколько лет понадобилось, чтобы всё разрешилось благополучно и для России, и для правящего князя.
— Да, это было огромной важности дело, сколько было переговоров, сколько надо было всего придумывать… Степанов умница, если что-то не получалось, он все равно снова пробовал, убеждал, писал, ко мне за советом приезжал! Как хорошо, что он два срока послом был, восемь лет прожил в Швейцарии! И жена у него умница, при них в посольстве всё кипело! А сейчас он ещё одну книгу про Швейцарию пишет, вот жду, когда в подарок пришлёт!
— Что Вы говорите?! И я её караулить буду! Так хорошо, что могу российские издания в Цюрихе покупать! Отличная новость, спасибо! Знаете, у меня для Вас подарок есть…
— Ещё подарок?! Сколько же можно подарков?…
— То не подарки, то — просто угощения. У меня настоящий подарок есть…
— Так показывай!
Я иду доставать наш подарок из сумки, и волнуюсь, как на выпускном экзамене… или на вступительном?… Достаю все четыре привезенные экземпляра, горько сожалея, что из-за чудовищного недоразумения, у меня нет пятого… А ведь задумка была такова — наши книги обязательно должны побывать в доме Барона!
— Вот, Эдуард Александрович, с Рождеством Вас! Доброго здоровья и еще много добрых дел! — я отдаю все книжечки в протянутые руки Барона и жду реакцию…
— И про что книги? Дай-ка мне очки…
— Это одна книга, и она про наши с Вами встречи. Но Вы все книги должны в ручках подержать, так будет очень хорошо…
Я нахожу на столике очки и подаю их Барону. Надев очки, он внимательно рассматривает одну из книг, остальные я забираю — они побывали в руках Барона и теперь могут полежать на столе.
— Кто же написал эту книгу? Как красиво издана! Издание какое?
— Эдуард Александрович, это я её написала, про все наши с Вами встречи, которые были, с самой первой…
— Да ты что?!!! Сама написала? Как хорошо придумала! — Барон качает головой, его лицо начинает светиться радостью.
— Написала сама, а придумала не сама. Это один мой друг придумал, книгу для Вас издать. И вот получилось, и мы дарим её с нашим огромным к Вам уважением… Этот мой друг, он в Германии живет, книгу сам напечатал, и прислал мне её в Швейцарию.
— И какой тираж?… — Эдуард Александрович рассматривает обложку, видит на обратной стороне все три наших портрета, листает книгу, качает головой… Похоже, подарок ему по душе!
— Тираж — пять экземпляров…
— Пять экземпляров?… — недоумённый взгляд, более недоуменного трудно представить!
— Книгу про меня издали в пяти экземплярах?!! Ну хоть бы пятьсот напечатали, они бы в миг разошлись!!!
— Пятьсот никак нельзя было напечатать, книги сделаны вручную, и это подарок для Вас, и ещё по одному экземпляру тем, кто принимал участие в создании подарка. Такое вот уникальное издание получилось…
— Ну и ну… Как же так?… — Эдуард Александрович открывает обложку, видит фамильный герб на форзацах, листает книгу еще раз, уже медленно, находит фотографии, рассматривает их, качает и качает головой… На обороте снова видит наши три фото с посвящениями и велит прочитать, что там написано.
— Это от меня: «Эдуард Александрович, дорогой! Многие лета! Живите долго, умножая количество добра в мире! С признательностью и любовью Ирина Беспаева.»
Это пожелание шлет Вам художник оформитель, Владимир Оленберг: «Примите, Барон, наше искреннее восхищение Вашей энергией и оптимизмом, и пожелания всего самого доброго. Владимир Оленберг.»
— Это он так придумал наш герб нарисовать?
— Он придумал… Я ему фото гербов отправила, и он так вот расплывчато-старинно их для книги сделал… Нравится? А Ваш портрет на обложке? Это тоже его работа…
— Конечно нравится! Только это не мой портрет! Это же не я!
— Как это не Вы? Ну-ка, повернитесь в профиль… Вот, просто один в один! И шуба Ваша великолепная, и вид из окна на замок князя… И взгляд, так только Вы на мир можете смотреть…
Барон придирчиво рассматривает лицевую обложку и через некоторое время начинает улыбаться…
— Прямо как Сережа Лифарь рисует, аллегориями! А про шубу откуда он узнал?
— Из книги про Вас, откуда же ещё?
— Он книгу про меня прочитал? Где он ее взял?
— Я подарила, я же говорила Вам, что покупаю у Вас книги, чтобы друзьям дарить! Это же такая удача, что «лишние» книги у Вас оказались! Так что и у художника, и у издателя есть собственные книги!
— Ты где с ними познакомилась?
— Эдуард Александрович, Вы не поверите — в Интернете!
— Ты его совсем не знала?!
— Совсем, но слава Богу, он оказался мужем моей школьной подруги. Он в Испании живет…
— А издатель? Он тоже из Интернета? — начинает потихоньку прозревать Барон…
— Тоже из Интернета, Вы правильно догадались… Он в Германии живет.
— Чудеса… И кто вас друг другу представил?
— Мы сами нашлись, так уж получилось… Теперь люди иногда знакомятся сами, без рекомендаций, особенно, если раньше они жили в одной стране.
— А что издатель мне написал? Читай!
— Издатель написал: «Господин Барон! Надеемся, что наша книга найдёт место на Ваших книжных полках. Светлых вам дней! Юрий Ингер.»
— Чудеса… Чудеса! Как интересно сейчас живут люди…
— Вы правы, с Интернетом стало так легко и быстро общаться. И даже вот книгу получилось издать, ни разу не встретившись, я сама в это еще не верю, правда… Я её десять дней назад по почте получила, и очень боялась, что Вы не пригласите меня в гости, и я не смогу сама вручить Вам подарок.
— Как это не приглашу?! Я всегда приглашаю, а ты так редко приезжаешь…
— Эдуард Александрович, Вы же знаете, что я на две страны живу, на многое время не хватает, и по внучкам очень скучаю, это такая радость, видеть, как они растут… Скоро совсем большие станут, вот и будет у меня больше времени для себя.
— Давай, рассказывай, какие это люди, какие у вас дела, все рассказывай. Надо же, ничего про меня не знают, а книгу придумали!
— Знаете, в книге есть такая специальная глава, где я рассказала, не очень много, про каждого их нас. А так рассказывать — очень долго. Вы всё сможете в книге прочитать.
— И про что же книга? Что ты в ней писала?
— Я рассказала в ней про все наши с Вами встречи, как книгу про Вас прочитала, как решила автограф у Вас попросить, как получила приглашение на чай, как потом приезжала, как Вы меня запомнили, как с Надей познакомилась. Это рассказы о том, как всё было…
— Знаешь, сейчас ты должна пойти погулять, пока светло, потом мы будем ужинать, как раз ужин приедет, и потом сама будешь мне читать! Вот так будет очень хорошо! Ты читать будешь, а я буду тебя спрашивать!
— Согласна! Вы очень хорошо придумали!
— Куда пойдешь гулять?
— Как всегда, вначале к замку, с князем поздороваюсь. Привет от Вас передать князю? Потом в город спущусь, в магазин обязательно зайду, мне сувениры нужно купить…
— Зачем тебе всякую ерунду покупать? Сувениры только для туристов, они не могут уехать, если не купят ерунду на память, потом хвастают, где это купили! А ты не турист, зачем тебе деньгами сорить?
— Хочу двум подружкам из вашего магазина что-нибудь привезти, обещала!
— Что будешь покупать?
— Не знаю, монеты, медальки памятные, может быть что-то национальное, куклы…
— Зачем это покупать?! Вот если они сами приедут, тогда пусть покупают и рассказывают, что были в Лихтенштайне! — не сдается Барон.
— Хорошо, постараюсь ничего не купить, только просто зайду. Русские девочки по прежнему работают в магазине?
— Конечно, работают! У тебя нож швейцарский есть?
— Какой нож? — Швейцарский, складной! Такой нож должен быть у каждого! Чтобы ножницы, пилочка, вилка, ну и всё остальное… Очень хорошо с ним путешествовать!
— Нет, у меня нет швейцарского ножа, и я не турист, зачем мне нож?
— Дай мне бумагу. И ручку ищи! И в том шкафу найди чековую книжку.
Нахожу лист бумаги, ручку. Подаю Барону.
— Чековая книжка зачем?
— Я тебе записку дам и чек выпишу. Найдешь Андриана в магазине, спросишь у русской девочки, или у кого хочешь. Если Андриана нет, пойдешь к его мамаше, она в обменщике сидит. Отдашь ей чек, она деньги тебе даст. Ты купишь себе нож.
— Эдуард Александрович, есть у меня деньги, я сама нож куплю, если Вы настаиваете. Ну вот зачем мне нож?…
— У тебя деньги есть, а у меня кончились, мне наличные деньги нужны, и не спорь, покупай себе нож!
— Хорошо, хорошо, куплю! Князю привет от Вас передавать?
— Конечно передавай! И посмотри — чисто там?
— Обязательно посмотрю! — Ну, иди, а я пока ещё книгу буду смотреть… Фотоаппарат взяла?
— Только Вы дверь не сразу открывайте, я же в пальто, и сапоги нужно застегивать… Конечно взяла фотоаппарат…
— Открою как надо, у тебя полтора часа на прогулку! — смеётся Барон, довольный.
Я спешно беру записку, чек, кошелёк, фотоаппарат и спускаюсь в прихожую. Радуюсь прогулке и тому, что Барон немного отдохнет от меня, и новости какие-никакие успеет посмотреть. Замок в двери щёлкает именно в тот момент, когда я готова выйти на улицу. Через несколько секунд жужжит замок на калитке… Господи, как у него всё рассчитано!…
Воздух стал чуть морозней, чем утром, так же пасмурно, но идти приятно… Поднимаюсь прямо по дороге к замку, сквозь деревья проглядывает внизу город, тумана нет, можно делать фото. Я люблю такое освещение, фотографии получаются отчетливые, спокойные, без бликов и теней. Края дороги и склон горы слегка запорошены снегом, но асфальт чистый, не скользко. Меня обгоняет машина, неспешно, оказывается, есть на дороге «зимняя скорость»!
Вот я и у памятника Францу I, вокруг чисто, площадка чуть запорошена снегом. Здороваюсь, передаю привет Барона, получаю ответный. Хорошая у нас появилась традиция, для всех радостная, такой маленький секрет для Троих… До памятника гора в некоторых местах сочилась талой водой, а после него — вот чудо! — она вся обросла огромными сосульками, застыла маленькими и огромными ЛЕДОПАДАМИ! И так — до самого поворота к замку! И никого вокруг… Иду медленно и фотографирую, фотографирую… Сосульки такие разные, одиночные и смерзшиеся в огромные массивы, с самого верха горы и до полотна дороги! Волшебная красота зимы… как хорошо, что выдалась эта зимняя поездка, и что Эдуард Александрович отправил меня на прогулку!
Дохожу до замка, как он красив без строительных лесов! Поле-площадь вся покрыта ровным и пышным слоем снега, даже следов животных не видно, а в здешних лесах водятся и лисы, и олени, как и в Швейцарии. Смотровая площадка с подзорной трубой, на ней так же никого нет, но на снегу много следов, видно посетители были раньше меня. Город раскинулся внизу и хорошо просматривается, листва деревьев не мешает. Все чисто, снег лежит только кое где, машин мало, людей вообще не видно. Делаю фото и иду в город по тропе, слегка припорошенной снегом. На склоне горы много спиленных деревьев, стволы очищены, ветки собраны в кучи — работают лесники, готовятся к весне!
У некоторых вилл стоят машины, окна не светятся, тишина… Спускаюсь к магазину Барона, он открыт, в нём ни одного посетителя — мертвый сезон… Обхожу все витрины, рассматриваю, полки уставлены чем только душа туриста пожелает. Но я помню, что я не турист, а просто гостья и у меня поручение к Андриану. Его не видно, продавцов тоже, в «обменщике» сидит пожилая полная женщина, на меня внимания не обращает — занята своими делами, что-то считает. Через некоторое время в зал приходит молодая красивая девушка, я сразу понимаю, что она русская!
— День добрый, вы говорите на русском? — обращаюсь я к ней.
— Говорю! — улыбка разливается по личику…
— Вас как зовут? Вы работаете здесь?
— Да, работаю! Меня Мария зовут. Что Вам показать, ищите что-то? Вы с экскурсией или одна путешествуете?
— Я не путешествую, я к Барону Фальц-Фейну в гости приехала, и я хотела бы повидать Андриана, у меня к нему поручение.
— А он уехал на несколько дней, я могу Вам помочь?
— Конечно, мне маму Андриана велено найти, если его самого нет, и отдать для оплаты вот этот чек. И ещё записку, но я не уверена, что её нужно читать маме Андриана, я не знаю, что в ней написано. Она на немецком, поможете мне её прочитать?…
— Помогу, не вопрос!
В записке просьба обналичить чек и отдельно оплатить мою покупку швейцарского ножа, какой я выберу, а долг записать на счет Барона в магазине…
— Мария, мы с Вами сделаем так, чек отдадим маме, а покупку я оплачу сама, и это будет наш секрет! Договорились?…
— Хорошо, договорились!
Машенька уходит обналичивать чек, а я углубляюсь в изучение витрины с ножами. Господи, сколько же их… от огромных, до самых миниатюрных, и все красненькие, весёлые, с белоснежным крестом — такие вот швейцарские флаги! У каждого ножа, как и полагается, ценники. И я сразу понимаю, что ТАКОЙ подарок от Барона принять не могу, и самой «сорить деньгами» нет смысла. Поэтому я пошла и выбрала для подарков два приемлемых по ценам сувенира — термометр-барометр в деревянной оправе, оформленный в национальном стиле, и медаль с профилями князя Франца Иосифа II и княгини Гины. Вернулась Машенька, отдала мне конверт с деньгами, и мы пошли к маме Андриана, расплачиваться за покупку. Мама, видно, строга и без эмоций… Молча взяла деньги, молча отдала сдачу и снова углубилась в свои бумаги… На мое «Данке, мадам!» не ответила, ну и ладно…
Машенька пошла проводить меня, а я решила немного её расспросить…
— Вы давно работаете в магазине, откуда приехали, нравится в Лихтенштейне, есть ли семья?
— В магазине второй год работаю, приехала из Прибалтики, семьи ещё нет, конечно нравится в Лихтенштейне!
— А работа в магазине нравится, справляетесь летом, когда туристов много?
— Работать нравится, мы большую программу летом предлагаем, устраиваем фуршеты для туристов, дегустацию местных и швейцарских вин, туристы после этого гораздо больше покупают, особенно вино. Ко мне летом сестра на помощь прилетает, справляемся!
— Как сестричку зовут? Она старшая или младшая сестра?
— Младшая, она ещё учится, летом на каникулах подрабатывать может. И мне с ней веселей! Её Ольга зовут.
— А родители в гости приезжают? Из Прибалтики сюда совсем просто добираться
— Мама прилетала, а папа обещает!
— С Эдуардом Александровичем знакомы, с Бароном? Это ведь его бывший магазин.
— Нет, не знакома…
— Машенька, обязательно познакомьтесь, он так многому Вас научит, он столько знает, со всеми жителями Вадуца знаком, он же этот бизнес здесь открыл, первым и единственным продавцом сувениров долгое время был. Только недавно столько сувенирных магазинов открылось. Обязательно попросите Андриана познакомить Вас с Бароном! И можно я Вас сфотографирую? Покажу ему фото, пусть он порадуется, какая красавица в его магазине работает! Ну, давайте, соглашайтесь, вот на этом фоне чудесный кадр будет!
— Хорошо, фотографируйте! Я делаю фото Марии на фоне витрины с ножами. Ну как так можно?… Ни тени улыбки…
— Машенька, дорогая, улыбнитесь Эдуарду Александровичу! Вы же с Бароном знакомитесь, Вам нужно ему понравиться!
Лицо Маши расцветает улыбкой и получается замечательный кадр!
— Вот, сейчас приду к нему и знакомство ваше произойдет, будет ему большая радость! И обязательно побывайте у него в гостях, такого музея, как вилла Барона, нигде не увидите!
— Работы очень много, я постараюсь время найти! — обещает Маша, а мне грустно до безобразия — девочка больше года работает в магазине Барона, похоже, ничего о нём не знает, и даже в «мертвый сезон» у неё нет времени познакомиться с ним, и столько всего полезного узнать для собственного успеха…
— А Вы откуда приехали? — мы с Машей идем к выходу.
— Я живу в Казахстане, а сейчас приехала из Цюриха, до завтрашнего вечера буду гостьей Эдуарда Александровича. До свидания, дорогая моя, успехов и удачи!
— До свидания!
И я ухожу из магазина, в недоумении… Может быть я слишком влюблена в Барона, и пристрастно сужу эту молоденькую девочку?…
Быстро начинают сгущаться сумерки. Время есть на короткую прогулку по центральной улице Штедле. Вспыхнули фонари, зажигается свет в окнах и витринах, на улице практически нет людей — мечта, можно без помех фотографировать здания, что я и делаю. Не спеша иду в сторону Церкви святого Флорина. Кое где светятся окна в Мэрии, на постаменте бюста Франца Иосифа II лежит снежок, делаю фото для Барона. Конные статуи, чуть дальше бронзовая скульптура Африканского короля, пустые скамейки… В ресторане Феликса окна ещё не горят — туристов нет, а время ужина для горожан ещё не наступило, другие ресторанчики и кафе так же не спешат зажигать огни. Магазины работают, но через витрины людей не видно. Иду мимо почты, Центрального банка, Музея изобразительных искусств и Государственного музея, Музея почтовых марок. В туристическом центре что-то рассматривает пожилая супружеская пара. Здание резиденции всех государственных учреждений Лихтенштейна, недавно построенное (это бывшая идеальная стерильная стройка), красиво и неброско подсвечено, как и скверик напротив него. В Ратуше горящих светом окон больше, чем в других зданиях. Здание Муниципалитета с красивейшей крышей, но сейчас она просто серая и неприметная. Церковь святого Флорина — вот и вся улица Штедле, пора возвращаться назад. Решаю, что к вилле пойду через виноградник, дорожка по горе очень крута, а время еще есть. Так и делаю. На дороге до виноградника редкие машины, ещё реже — прохожие, и совсем нет мотоциклистов! Тишина и покой, в мыслях всплывает определение — зимняя спячка, но я гоню его прочь!
К вилле пришла почти в темноте — в горах зимой быстро и рано наступает ночь. Светятся окна в спальне Барона… Нажимаю кнопочку домофона.
— Уже пришла? Открываю!
Поднявшись по ступеням до входной двери, успеваю сделать фото двери с новогодним букетом и бронзового герба Фальц-Фейнов на стене виллы — почему я этого герба раньше не замечала?… Открылась входная дверь и я в тепле, хоть и не замерзла совсем!
— Хорошо погуляла, замерзла? Дай-ка я ручки проверю — глаза Барона искрятся доброй улыбкой.
— Нет, не замерзла, тепло на улице, горы рядом, а не морозно! — даю проверить руки, вижу на кровати контейнер с ужином для Эдуарда Александровича. Неужели я так долго гуляла и уже шесть часов?
— Ужин в пять приносят, так что можем уже покушать. Иди, готовь себе, что хочешь, всё в леднике найдешь. И чай грей! Будем кушать и разговаривать! Много всего увидела? Людей сейчас мало, все хорошо видно!
— Хорошо, пойду чай греть и всё расскажу за ужином! Вот Ваши денежки на карманные расходы! Андриана не было, но мама на месте, и русская девочка была, всё удачно получилось!
— Нож купила?
— Нет, нож не купила. Вы хоть знаете, сколько ножи стоят?! Не надо сорить деньгами, сами говорите!
— Что, ничего не купила? Да ножи недорого стоят!
— Купила, после ужина покажу! — и я пошла вниз.
В леднике нашелся лосось, масло, молоко. Прекрасный ужин!
Бутерброды, чай, пирожные — всё сразу уместилось на подносе и я пошла «подавать ужин». «Стол» устроили прямо на кровати Барона. Его ужин в контейнере был ещё горячим. И сам контейнер служил столиком, удобно в общем… На ужин была доставлена запеканка со шпинатом, салат из овощей, и какой-то молочный продукт в коробочке. Ещё бутылочка питьевой воды.
— Ну, рассказывай! — приступил Барон к ужину.
— Оба Ваших друга, оба Франца Иосифа, один с горы, другой у Мэрии, обрадовались, что я их навестила; приветы Ваши приняли с благодарностью, оба велели кланяться! — я принялась за бутерброд.
— Да ты что, на гору поднялась?!
— Ну как я на гору не поднимусь, Эдуард Александрович?! Вы что? Я по дороге столько красивого увидела — водопады замерзли, прямо сказочный лес из ледопадов получился!
— Да, зимой это чудо, а многие люди этого не видят, не ходят на гору! У князя на горе чисто?
— Очень чисто, снежком белым припорошено. И луг у замка белоснежный, такой огромный зимой! Замок без кранов и лесов очень красивый, закончилась реставрация, я ещё на прошлой прогулке порадовалась. Уже из города увидела, что окна в нём зажглись. Фото сделала, но не знаю, как получились, темнеть уже начало. Потом смотреть будем, после десерта! Запеканка как, вкусная?
— Не знаю, просто ем… Надо кушать, вот я и кушаю, я не привереда! В городе куда пошла? Жалко, что людей сейчас нет…
— А я радовалась, что людей нет, так всё свободно, чтобы фото зданий делать. От замка по тропе спустилась, прямо к магазину, дела сделала и по Штедле до церкви дошла. Потом по трассе дошла до виноградника, ну и дальше к вилле, мимо Красного дома. Нигде никого не встретила, такой пустынный и тихий зимой Вадуц, только по огонькам в окнах можно понять, что жители никуда не уехали… и ещё машины у некоторых домов стоят.
— Да, зимой у нас тишина. В магазине что видела?
— Магазин — как все сувенирные магазины, весь заставлен, завешан, новых витрин много, ходить мимо них трудно, летом наверное вообще не протолкнуться. Мама у Андриана не очень приветливая, так мне показалось. Правда, она работала, что-то считала.
— Летом они много на улицу выносят, чтобы свободно было. Многие даже не заходят в магазин, всё дешевое на улице покупают и в автобусы! Андриан сейчас бегает, со всеми договаривается про товары, а мать у него за обмен денег отвечает, и бухгалтерию всю ведет, у неё характер!
— Я с девочкой русской познакомилась, Машенькой зовут, из Прибалтики приехала работать. Она за меня сама деньги по чеку у мамы Андриана получила. Рассказала, что они теперь дегустации для туристов устраивают — фуршеты с местными винами. Говорит, что так больше продаётся.
— Конечно, человек угостился немного, ему стыдно с пустыми руками уходить! — Барон смеется.
— Сейчас и вино в магазине продают. Целая витрина с винами, почти все лихтенштейнские.
— Я вино никогда не продавал, мама не разрешала мне пить, и я вино не продавал! Только шоколад швейцарский! Знаешь, в самом начале, когда я магазины открыл и сам много сувениров делал, мне было очень интересно. Потом почти всё можно было купить для туристов на фабриках. Зато я мог сам почти все экскурсии делать, время стало больше.
— Вот мы и съели все, можно теперь за десерт приниматься. Пробуйте чай, если холодный, я принесу горячего. Выбирайте пирожные!
— Чай горячий, как раз, как я люблю! Ну-ка, что там ты привезла?… Так они все разные! И на завтра еще будут!
— Разные, разные, только заварных с кремом три! Заварное доставать?
— Конечно, сама знаешь, заварное!
И вот я, попивая свой чай с молоком, любуюсь лицом Барона… На нём блаженство, которое можно увидеть только на лице ребенка или отъявленного гурмана! Иногда он смотрит на меня, качает головой, улыбается, и молча поглощает лакомство! Его чай тихонько остывает, наверное он пока не нужен…
— Знаешь, я, пожалуй, ещё одно съем… — на лице смущение, а глаза уже в коробочке…
— Конечно, сегодня можно и два, они маленькие, трудно даже распробовать как следует! Выбирайте!
Как я люблю это завершение наших с Бароном ужинов! И мы никогда не разговариваем за десертом…
— Ах, как хорошо!… — Барон откидывается на подушку, отдыхает пару минут и быстро выпивает чай, ужин закончен! А на часах всего шесть, так много времени впереди!
— Завтра и послезавтра я завтрак отменил, сама будешь готовить! — ещё раз напоминает мне Эдуард Александрович.
— Хорошо, буду сама ухаживать, это не трудно. Давайте, я Вам сразу прогулку покажу, сами всё увидите, приветы свои получите!
Включаю фотоаппарат и Барон смотрит все фото, радуется ледопадам на склоне горы, доволен, что у князя чисто, и что лесники чистят склон от старых деревьев, и ему понравилась девочка Маша из магазина:
— Русскую девушку сразу видно, таких красивых нигде нет. Скажу Андриану, чтобы в гости её привёз!
После того, как Эдуард Александрович «прогулялся» по горе и городу, уношу вниз поднос с контейнером, привожу в порядок посуду и возвращаюсь «разговаривать»… За окном совсем темно, свет в спальне не яркий и она наполнена удивительным уютом и покоем.
— Давай проветрим всё, напустим воздуха и будем книгу читать!
— Давайте! Где дверь откроем, рядом или дальнюю?
— Вон ту, напротив…
Я открываю балконную дверь, напускаю зимнего морозного воздуха, свежего и бодрящего, хотя в спальне и без этого не жарко, а ведь к батареям не притронуться, окна в спальне большие. На каждой батарее установлен глубокий поддон с водой, для увлажнения воздуха. Воды в них уже не очень много и я предлагаю ее везде долить.
— Конечно доливай, ночью трудно будет дышать, если воздух высохнет! Бутылку в ванной увидишь.
— В других комнатах тоже это надо сделать?
— В других зачем? Только здесь и в своей, где будешь спать.
Доливаю воду, бутылку на место, и я готова читать нашу книгу.
— Садись вот здесь, тогда света тебе будет много, и мне хорошо на тебя смотреть.
Достаю очки, усаживаюсь на кровати в ногах Барона и начинаю читать… Читали мы с ним почти до девяти часов ночи. Прочитали гораздо больше половины. Эдуард Александрович ни разу меня не перебил вопросом, только после каждого описанного эпизода наших встреч говорил: «Все правильно написала!». Лишь в одном месте мне показалось, что он заметил неточность, но он промолчал… Описание, как мы с ним ели борщ со «сладкой сметанкой» заставило его разулыбаться, а когда слушал про борщ с «жидкой сметанкой» и как я наменяла ему мелких денег в магазине на бензиновой станции, весело смеялся. В восемь часов мы сделали паузу, чтобы он смог посмотреть новости, а я отдохнуть. Дождавшись окончания рассказа про Олимпиаду, он сказал:
— Тебе теперь отдохнуть надо, а у меня сейчас снова новости будут. Что хочешь делать?
— Я вниз спущусь, я там на диване много новых папок увидела, можно их смотреть? Или книги новые полистаю…
— Делай что хочешь, и через полчаса приходи! — Барон включил телевизор, а я пошла вниз, радуясь, что смогу выпить еще чаю — так долго вслух я уже давно не читала, а поставить рядом стакан с водой не догадалась…
На диване у окна, сразу при входе из столовой в гостиную, лежит гора папок — большие скоросшиватели, разного цвета, распухшие от количества всяких разных документов. Я насчитала их двадцать пять… На подоконнике выстроилась коллекция грамот Барона, все в рамочках.
Взяла верхнюю папку с первой стопки и пошла смотреть её в кресло — присесть на диване места не было. Вскоре, в основном по фото, поняла, что это архив для дочери, и смотреть его нужно с самой первой папки, в этой собраны документы уже подросшей Людмилы, с 1962 года. Вернула папку на место и нашла папку 1952 года. Бегло просмотрела, и поняла, какая интересная будет у меня ночь!
Вернувшись в спальню через полчаса, застала Эдуарда Александровича готовым к вечернему туалету и массажу.
— Сейчас спустись вниз ещё раз и поменяй воду в грелках, после массажа для моих ножек нужно тепло, они сами себя уже плохо греют. Воду в чайнике приготовь, чтобы хорошо горячая была.
— Хорошо, приготовлю, и Вашу постель освобожу от лишнего.
— А что там лишнее?! — на лице изумление…
— Посмотрите, сколько газет осталось, и письма вон, книжка записная…
— Хорошо, что ты их увидела, убирай все!
Убрала все «нужности» из кровати Барона, достала две грелки, красную и синюю, в войлочных футлярах — они чуть теплые, видно с утра были для него приготовлены кем-то из социальной службы или Людмилой. Расправила одеяло и нашла, вероятно любимые, которые постоянно теряются, очки! Они провалились в пододеяльник! Стелю одеяло удобно, застежкой к ногам, чтобы больше в дырки ничего не попадало. Теперь и грелки можно готовить, снова иду вниз. Мне необыкновенно радостно ходить по коридору и лестнице вниз-вверх и обратно, всегда что-то новое замечаю!
Минут через двадцать мы готовы делать массаж…
— Эдуард Александрович, у меня сюрприз!
— Еще один?! Какой же?…
— Очки Ваши нашлись…
— Да ты что?!!! И где, внизу?!
— Нет, не внизу… В пододеяльник запрятались, окаянные! Давно потерялись?
— Конечно давно, дня три как… Я всегда велю одеяло дыркой в ноги делать, но они всё делают по своему! Как хорошо, что я тебе не сказал внизу их искать!
— Я после массажа тахту тоже уберу, или завтра утром, пока Вы спите. Что-то еще потеряли?…
— Нет, я только вот эти очки теряю, они самые удобные. У меня везде очки, чтобы долго не искать — на лице Барона довольная улыбка, то ли находка радует, то ли массаж нравится…
— Ты придумала, что будешь делать?
— Придумала! Там на диване очередной архив растёт…
— Да, это для Людмилы. Не знаю, заберёт она его или нет, но я должен всё в порядке оставить, зачем ей потом мучиться? Ты можешь всё смотреть, сама увидишь, что у меня всё собрано и в порядке, осталось ещё одну коробку разложить, и будет готово!
— Я двадцать пять папок насчитала. Где же Вы хранили столько всего? И кто коробки Вам приносит, у дивана стоит одна, она большая!
— Внизу, в подвале. Ты же видела, сколько там всего! Ко мне, когда надо, секретарь приходит, приносит, что прошу, он знает где искать.
— Эдуард Александрович, можно мне некоторые фото перефотографировать?
— Зачем? Завтра я сам тебе дам, какие захочешь, только если их больше трёх. Ты много про меня хочешь знать, я должен тебя поблагодарить! И буду рассказывать, кто там и в каком году это было!
— Правда?… Вы не шутите?…
— Конечно, не шучу! Как хорошо ножкам, кровь забегала…
— Давайте побыстрее их укутаем полотенцем и грелки приладим. Грелки у вас знатные, и не перепутаешь, какую на правую ногу, какую — на левую… Красная какую ногу греет?
— Хоть какую! Вот насмешила! Одна грелка правая, другая левая!
Накрываю ноги махровым полотенчиком, рядом кладу грелки, чтобы они не давили на ноги, чтобы удобно было шевелить ими во сне, одеяло заправляю под края матраса, всё удобно. Бутылка с водой рядом на стуле, колокольчик, на всякий случай, кладу возле бутылки. Теперь и воздух можно в спальню напускать, и свет гасить, и желать доброй ночи.
— Да, вот так удобно будет, чтобы тепло не улетало! — хвалит меня за одеяло Барон и, как всегда, прощается:
— Теперь иди, бери ванну, и делай что хочешь! Не знаю, сколько завтра буду спать! — Доброй ночи, Эдуард Александрович, спите, сколько захотите, сейчас светает поздно… Засиделись мы сегодня, одиннадцатый час!
Я иду, «беру ванну» на ночь, и спускаюсь в гостиную — знакомиться с Людмилой поближе. И знакомлюсь почти до четырех часов ночи…
Основная составляющая альбомов — фото и их негативы. Для них используются специальные файлы с кармашками, в один аккуратно вставлена фотография, и в кармашек рядом — негатив. Иные документы, а это то, что обычные люди никогда не хранят, или собирают по темам — например билеты в театр, или программки спектаклей, разложены в обычных файлах формата А4. В папках собраны приглашения на дни рождения, поздравления гостей, билеты в театры на спектакли, которые смотрела Людмила и в которых участвовала сама, тут же приложены программки спектаклей; железнодорожные и авиа билеты, чеки из магазинов, и чеки и меню из ресторанов и кафе с пометками блюд, дат и имен тех, кто присутствовал на обеде, ужине, или завтраке. Я воочию убедилась в полезности таких документов, описание которых есть в книге: «Я всегда беру с собой меню из ресторана! Делаю в нем пометки, что заказывали, пишу рядом имя, ставлю дату и все, документ готов! Со временем можно всё забыть, а так — никогда!»
Есть в папках и свидетельства успехов Людмилы в учебе в школах — обычной и балетной, есть записки о первых словах, рисунки, письма… Вся жизнь — с рождения и почти до настоящего времени.
Фотографии сопровождают почти все задокументированные события. Самый первый альбом начинается со свадебных фото Эдуарда Александровича и Виржинии, на вид она была скромной, немноголюдной, только самые близкие — родители Виржинии, мама Барона, Луи Водабль с супругой, ещё несколько незнакомых мне людей. А потом идут фото Людмилы — вот она родилась, вот с папой и мамой, только с папой и только с мамой. Вот ей уже годик, на торте всего одна свечка. Вот свечек две, три, четыре… Летние фото, новогодние, с бабушками, с родителями и одной. А вот у Людмилы уже два папы и одна мама — в ее жизнь вошел Пол Голлико, и на всех фото — счастливая девочка. Живет с папой, каникулы и праздники проводит с мамой и другим папой… Много фото вчетвером, и никакого притворства в искренней радости от общения, ни одного напряженного лица на снимках — в этой семье всегда все любили друг друга…
Вот Людмила уже взрослая девушка, живет с мамой, папа в её воспитании свою роль выполнил и теперь мама должна готовить её к взрослой жизни, но фото с отцом по-прежнему много. Когда Людмиле исполнилось двадцать лет, умер Пол Голлико, и Виржиния переехала жить в Монте-Карло, в скором времени она становится фрейлиной Грейс Келли, и с тех пор с монакским двором ее связывает не только занятое положение, но и сердечная дружба с Грейс Келли и со всей княжеской семьей. Людмила попадает под патронаж княгини Монако. Есть несколько фото, на которых она запечатлена в своем художественном творчестве — её персональная выставка картин-коллажей, которую посетила Грейс Келли, это фото есть в книге о Бароне.
Необыкновенно красивы фото Людмилы балерины, она просто создана для балета! Но их не много, она влюбилась и вот уже свадебные фото! На торжестве родители, Грейс Келли с принцессой Каролиной, графиня Лиллан Алефельд — связь с Сережей Лифарем продолжается. Людмила, талантливая красавица, без сожаления оставляет знаменитую сцену мира и с головой уходит в семейную жизнь, служит своему Кейси, голландскому скульптору, живущему в Монте-Карло. Там рождается Казмира, единственная внучка Барона. Вот они все вместе — Людмила с Казмирой на руках, сияющий Кейси, и счастливые Виржиния и Эдуард Александрович! Ну как тут поверить словам Барона, что его семейная жизнь не удалась?!
В альбомах много фото, на которых Людмилы нет, и я понимаю, что Барон оставляет ей память и о своей жизни. «Спортивные фото» — на машинах, велосипеде, болидах в разных соревнованиях, в разных странах и городах. «Семейные фото» — с членами большой семьи в разных странах, «Фото со знаменитостями мира», «Фото Барона мецената», много фото из украинской Аскании-Нова… На оборотной стороне фотографий рукой Барона написано кто, где, когда… Есть старые пометки, но очень много совсем свежих, сделанных во время составления этого семейного архива.
В двадцати пяти папках жизнь семьи, как на ладони… И какая жизнь!
Такая вот интересная выдалась у меня ночь в доме Барона, пора немного поспать…
Утро наступало долго, как всегда зимой и в горах в пасмурную погоду. До пробуждения Эдуарда Александровича я «занималась хозяйством» — привела в порядок его тахту, подоконник рядом, набрала пухлый пакет марок для тетушки, под тахтой нашлась пара очков, но не «любимых». Сделала для отчета Триумвирату фото наших книг на столике в гостиной рядом с рождественским цветком, пожужжала пылесосом там, где был мусор. Приготовила все для завтрака, кроме молока с какао. Дважды поднималась в спальню Барона, но он крепко спал, ждал прихода почтальона для пробуждения.
Почтальон позвонил минута в минуту, ровно в девять часов. Большая кипа корреспонденции была оставлена в коридоре на полу и дверь за ним захлопнулась, я даже не успела с ним поздороваться.
Поднимаюсь в спальню, Эдуард Александрович, хоть и спал сегодня меньше любимых им двенадцати часов, выглядит бодро, приветливо улыбается, велит распахнуть шторы и напустить воздуха. Подышав «полезным холодом», собирается самостоятельно подняться для похода в ванную, но, подумав, просит немного помочь.
— Сейчас решу, вниз пойдём, или здесь будем разговаривать. Как мои ножки меня подводят… Сегодня хорошо идут, всегда так после массажа. Ты пока вниз иди, готовь завтрак.
Расправляю постель, забираю грелки — они чуть тёплые, чтобы поменять воду на горячую и приготовить нехитрый завтрак на двоих.
Вот и готово «хорошо горячее» молоко, но где будет завтрак, пока не понятно, всё зависит от ножек.
После утреннего туалета ножки не позволили Эдуарду Александровичу дойти до окна и полюбоваться на хмурые окрестности, и вниз спуститься — тоже. Направившись из ванной к окну, он остановился у стола, попросил помощи и мы потихоньку дошли до кровати, в которой он сел, опираясь на подушки. И только тогда на его лице разлился покой — боль из «мышек» на ногах ушла и все стало хорошо!
— Как хорошо, когда ничего не болит! Неси завтрак сюда, здесь сегодня буду, вниз не дойду…
— Хорошо, здесь позавтракаем, здесь у нас «стол» большой, удобный! Может быть грелки вначале принести, чтобы ноги не мерзли?
— Да, грелки лучше сразу, неси вначале грелки! Потом завтрак, а газеты в самом конце, после новостей читать буду!
Так определился порядок этого дня…
Состояние Эдуарда Александровича меня тревожило, хотя в такую погоду ноги болят и у более молодых людей. Главное, чтобы к ножкам не добавилось еще чего-нибудь… Но тут я вспоминаю про браслет! Будет мне поддержка при необходимости! И, кстати, почему он вчера без него был?… Должен был одеть его при Людмиле, неужели снял до моего приезда?…
Несу грелки и заодно почту.
— Эдуард Александрович, браслет Ваш где?
— Зачем тебе браслет?
— Мне не нужен, не забыть бы его завтра одеть, когда поеду домой.
— Завтра вон там его найдешь, за телефоном должен быть.
Браслет действительно лежит за телефоном и я успокаиваюсь. Укутываю ножки в полотенчики и грелки и несу проверенный временем завтрак — хорошо горячее молоко с какао, хлеб с маслом и медом двух сортов.
— Ну, чем занималась, пока я спал?
— Архив смотрела, почти до утра…
— Хорошо я все сделал, правда? Понравилось?
— Понравилось, только вот как Вы столько всего сохранили, за столько лет?!
— Просто сохранил… Я никогда ничего важного не выбрасываю. Все сразу складываю в коробки, на них написан год и про что там бумаги. Так ничего не путается. Теперь остается только в папки складывать и немного писать, что сразу не написал. Это уже не знаю, какой архив делаю, но он очень важный для меня.
— Да, я на многих фотографиях заметила свежие надписи. Как же можно столько лет помнить столько людей, столько имен?!
— Что было шестьдесят лет назад, я вспоминаю быстро, а если больше — иногда долго приходится думать, как кого зовут, не со всеми у меня были дела. Но потом всё равно вспоминаю! Ты себе взяла фотографии?
— Нет, не взяла. Если сами захотите мне что-то дать, тогда с радостью возьму.
— Мы так сделаем, когда почту разберу, сегодня не много прислали всего, ты альбомы какие хочешь сюда принесешь, и я тебе буду рассказывать, и что тебе надо, я достану. Вот и хорошо будет! Потом принесёшь мне ещё папки и коробку, увидишь, где стоит — сегодня я должен всё закончить. Это плохо, что ты мало спала, зато сколько всего увидела! Книги читала?
— Книги не читала, не успела… Утром цветы полила, марки собрала, очков Вам под тахтой наискала… А книги буду смотреть, пока Вы с новостями и почтой разбираетесь.
— Все очки нашла? — радуется Барон.
Завтрак и утренняя беседа быстро поправляют его настроение, если правильно будет так сказать. Начался новый день, он знал, чем будет заниматься, боль в ногах быстро прошла и значит, всё у него в порядке!
— Может быть не все, но две пары нашла.
— Да, все, теперь мне надолго хватит! Пусть они пока там лежат, на стол их положила?
— Нет, на подоконник. На столе места не было, на нём подарков много. Может нам сейчас массаж сделать?
— Сделаешь?!
— Конечно сделаю! С мазью?
— Нет, с мазью вечером надо. Сейчас просто с кремом. Мне очень массаж нужен, ты очень правильно делаешь, мне не больно и кровь хорошо бегает! Где ты научилась?
— Я не училась, сама люблю массаж и запоминаю, как мне делают, вот и все. И дети ведь у меня, молодых мам врачи всегда учили делать массаж, я рада, что Вам мой помогает! На ночь сделаем, завтра утром, и побегут Ваши ножки!
После массажа мы «расходимся» по своим этажам и начинаем заниматься полезными делами — читать прессу и книги, смотреть новости, и разбирать очередной архив…
Ближе к двум часам дня эти дела завершены. Я уношу вниз ещё три папки Людмилиного архива, пустую коробку, и приношу наверх несколько самых интересных для меня папок, чтобы слушать рассказы Эдуарда Александровича в сопровождении документов. Время до ужина пролетело незаметно. Листая папки, Барон заново проживал свою жизнь, а я становилась как бы ее участницей, слушая и стараясь запомнить как можно больше, снова отчаянно жалея, что нет со мной диктофона…
Время от времени Эдуард Александрович доставал из кармашков «лишнюю» фотографию, радуясь, что в своё время наделал их много.
— Я всегда делал запас, когда сам печатал фотографии. Теперь вот могу с тобой поделиться. Но многих всего по одной… А иногда нужно в разные архивы их давать, и получается очень плохо!
— Эдуард Александрович, я не видела других Ваших архивов, но такому семейному позавидует хоть кто! Людмила счастливица…
— Не знаю, пригодится ли он ей?… Она в другом мире живёт… — Конечно, пригодится, здесь её жизнь, и ей, в своё время, обязательно захочется узнать или вспомнить, из каких ручейков она собралась.
— Я рад, что в Ницце она может видеть дом моего отца. Пусть он ушел с молотка, и мы не могли в нём жить, когда оказались в изгнании. Но он стоит до сих пор и служит городу, теперь в нём городской архив. Я горжусь, что мой отец построил такой дом!
Я боюсь задать ему вопрос, видела ли Людмила дома Фальц-Фейнов в Одессе? Она была на Украине лишь однажды и увезла оттуда тяжкое впечатление.
— Ты была в Ницце?
— Нет, не была.
— А ко мне приедешь?
— Конечно, приеду… — я отвечаю машинально и сразу, лишь через несколько мгновений поняв, что имеет ввиду Эдуард Александрович, и не знаю, как быть, как перевести всё в шутку…
— Приезжай. И цветов привези…
— Непременно привезу… Полевых! И желтых брать не буду!
— Как хорошо ты всё запоминаешь! — лицо Барона расплывается в доброй улыбке…
— Про цветы я запомнила очень хорошо, не беспокойтесь! — неловкость сгладилась и я успокоилась…
— Тогда бери всё это и иди ужин готовить! Папки на место положи, и конверт найди для своих фотографий, на окне конверты лежат. А у меня скоро новости начнутся!
— Я что, могу взять все эти фото?… Это очень много… несколько будет вполне достаточно…
— Я что, зря их доставал? Ты же видела, их много!
— Эдуард Александрович, спасибо… Просто невероятно…
— Ты хочешь много про меня знать, теперь у тебя есть настоящие документы!
Не совсем веря в свое счастье, я собираю подарки, папки архива и пока телевизор ещё не включен, спрашиваю, что приготовить на ужин.
— Да там, в леднике, ищи что хочешь, я лосось с маслом буду и ещё что-нибудь, сама придумай! И чай не забудь!…
— Чай не забуду, про сладенькое тоже помню, не волнуйтесь!
Ужин из чёрного хлеба с маслом и лососем, салата из свежих овощей, чая и пирожных много времени не занимает, и проходит в разговорах кто, что, где, когда ел. Наверное, со стороны, если бы были наблюдающие, они решили, что ужинают два гастрономических гурмана, а не люди, кушающие, КАК ПТИЧКИ, и оба — не привереды!….
После ужина, напустив в спальню свежего воздуха, мы продолжили читать подарок. И снова Барон слушал внимательно, не задавая вопросов, лишь в одном месте, нахмурясь, остановил меня восклицанием:
— Нет, это слово надо заменить! Нельзя такое слово писать про этого господина!
— Эдуард Александрович, я сама против этого слова, кое-как его в рассказе оставила, потому что Вы только так его называли!… Я ведь ничего не придумывала, это не роман, это рассказ…
— Конечно называл, его по-другому никак нельзя звать! Но в книге это слово писать нельзя, он может её прочитать, и тогда сорвутся важные переговоры, и пажеские мундиры не вернутся в Россию! — Барон в волнении забывает, что у господина нет никакой возможности получить и прочитать эту книгу!
— Эдуард Александрович, я сейчас вычеркну это слово, пусть будет просто «господин», без характеристики, и я всем друзьям сразу сообщу, что мы убрали это слово. Никогда этот господин не прочитает книгу, её же всего пять штук, где он сможет её взять?…
— Да, взять нигде не сможет… — успокаивается Барон, глядя, как я зачеркиваю правильное слово о господине, чтобы не обидеть его ненароком.
— Вот, все, теперь он не узнает, что он ……… !
— Надо же догадаться, издать такую книгу в пяти экземплярах! Как это можно?… Она бы нарасхват была!
— Эдуард Александрович, это же не КНИГА, это подарок Вам от моих друзей и меня! — защищаюсь я, стараясь успокоиться от случившегося праведного гнева Барона.
— Вот теперь хорошо. Ты всегда должна думать о дипломатии, когда идут важные дела, в которых ты участвуешь. Давай, читай дальше! Два часа ушло на чтение книги. Больше замечаний и протестов не было, только изредка Барон говорил: «Все правильно написала!», и вопросов не задавал.
Когда книга вся была прочитана, он велел мне сходить вниз и выпить чаю, я устала, нужно подкрепиться, а потом он скажет мне, что еще нужно поправить.
После моего чая и коротеньких новостей (ну ничего интересного не показывают!), Эдуард Александрович сказал:
— Ну-ка, найди то место, где монеты для Аскании-Нова выпустили. Читай ещё раз.
Нахожу и читаю…
— Здесь ты ошиблась. Монеты не Кучма выпустил, а Ющенко, он был председателем Национального Банка в то время. Это надо исправить!
— Да, вот это мне надо было проверить, зря я на память понадеялась, и перепутала двух президентов, кто в какое время был на Украине! Мы же теперь все в разных государствах живём, у каждого свой президент, память не справляется… Спасибо Вам огромное! Я сразу в книге и поправлю. И знаете, когда я читала, то кое-где сама ошибки заметила. Не про события, а грамматические, вернее это описки, их сразу не всегда можно увидеть. А когда стала Вам читать, то и увидела все. Получился наш подарок с моими ошибками… Простите меня! Что еще не так, что я перепутала?…
— Ничего больше не перепутала, все правильно! Какая у тебя уникальная память! Ты никогда на диктофон меня не записываешь, а я тебе столько всего рассказываю! Уникальная память! Ты где училась писать?
— Я не училась писать, нас учили писать в школе, на уроках русского языка и литературы. Мы сочинения писали, все ученики должны были обязательно писать сочинения. Я очень любила уроки литературы. И много читала, всегда. У нас семья была читающей! А после школы я училась на инженера. Нашему поколению удивительно повезло с образованием!
— Я не любил учиться, плохо учился. Но потом в жизни много читал, и сейчас читаю много. На русском мне читать трудно, так что я твоих ошибок не увижу!
Барон улыбается, качает головой и долго сокрушается, что такое большое и важное дело мы сделали не правильно — всего в пяти экземплярах!
— Эдуард Александрович, понравился Вам подарок? Друзья волнуются, ждут известий…
— Конечно, понравился! Мне никто таких подарков не дарил! Как хорошо придумали, иди, я тебя поцелую, за такой подарок надо поцеловать!
Так вот закончилось вручение нашего подарка, только было жаль, что дарила я его одна…
Время близится ко сну, впереди вечерний туалет и массаж. Барон в ванной комнате, я привожу в порядок его постель, готовлю грелки, ещё и ещё раз, пока есть время, рассматриваю предметы в спальне…
Эдуард Александрович в хорошем настроении, я довольна, что задумка Юры Ингера так его порадовала, что мастерство Володи Оленберга по достоинству оценено, что мой первый «писательский» труд оказался интересным… Вот ведь что может «натворить» Интернет, когда встречаются в нем люди, верящие в способности друг друга…
После массажа с чудодейственной «лошадиной» мазью, укутываю ноги Барона в полотенца и грелки, напускаю в спальню хорошего морозного воздуха, добавляю воду в поддоны на батареях и получаю напутственное: «Теперь иди, бери ванну, и делай что хочешь, мне спать пора!»
— Спокойной Вам ночи, Эдуард Александрович, добрых снов!
У меня новая интересная ночь в доме Барона. Но не тянут новые или знакомые книги, не хочется читать… Я еще раз смотрю архив для Людмилы, совсем по другому, теперь я знаю много историй из жизни удивительной семьи, рассказанных сегодня. Не для широкой публики, а только для меня.
Не удалось проснуться рано, чтобы посмотреть или почитать книги. Видно, прошлой ночью мне не хватило сна, и я проснулась всего за час до пробуждения Эдуарда Александровича. На всякий случай заранее собрала сумку в дорогу, чтобы времени на беседы или нужные дела осталось больше. Ещё раз пересмотрела фото, которые получила в подарок. И даже придумала, как оформлю в альбом эти сокровища. Более ценного подарка трудно представить, он уместился в почтовом конверте с тисненой печатью Барона, но это ведь целая жизнь!
Приготовила все для завтрака, кроме хорошо горячего молока и поднялась наверх. Барон только что проснулся, на часах почти половина десятого, но он не спешит вставать:
— Я смотрел чудный сон, не хотел просыпаться, но проснулся!
— Доброе утро, Эдуард Александрович! Про что сон?
— Я не знаю, но чудный! Под него хорошо было спать! Завтра снова буду смотреть, наверное, смогу запомнить. Я говорил тебе, что могу смотреть продолжение снов?
— Говорили, это не все могут делать!
— А я могу! Жаль, что ты уедешь, не узнаешь, про что был сон! Ну, пора вставать, проспал сегодня из-за почтальона, он же не будит меня в воскресенье!
— Ничего, сегодня я сама принесу Вам почту.
— Да, сегодня ты за мной ухаживаешь! Племянники только вечером придут, ужин принесут, но до вечера я ждать не могу, может быть важное произошло, а я не узнаю вовремя! Давай, помоги мне встать, пойду прихорашиваться!
Эдуард Александрович встаёт легче, чем вчера, но помощь ему нужна. До ванной комнаты идёт почти сам, медленно, ругая свои «мышки», которые болят…
После утреннего туалета, «прихорошенный» и повеселевший, решает и сегодняшний день провести в спальне, хотя смог пройтись, опираясь на поручни коляски, и недолго постоять у окна, что глядит на княжеский замок. Утро снова было унылым, швейцарских гор не видно, но его порадовал щебет синиц, которые прилетели к кормушкам на завтрак. После массажа мы тоже позавтракали, и я принесла газеты, которые ничего интересного не напечатали, так, всякую ерунду! В телевизионных новостях не было сенсаций, достойных обсуждения, и поэтому телевизор был быстро выключен.
— По факсу ничего не пришло, он работает?
— Факс включен, но ничего не принял за все эти дни, я проверила.
— Тогда будем делать полезное. Принеси мне папку и коробку из гостиной, у рояля должна стоять, с письмами, увидишь там. Ты уедешь, а я письма буду раскладывать, до вечера мне хватит!
Коробку с письмами и папку нашла быстро, папок сделан огромный запас, значит, работы у Барона — непочатый край! Это и хорошо, он постоянно занят делом по своим силам, которое считает очень важным и для себя, и для людей. Но самое главное, что он не оставит после себе беспорядка в делах…
— Это ставь всё сюда, а папку давай на кровать, тут она не мешает. Теперь неси книгу, почитай мне ещё. Большая для меня получилась радость, я хорошо спал, даже сон не запомнил!
— Хорошо, давайте еще почитаем, что Вам больше всего понравилось… А можно, Вы сделаете фото, как я читаю? Будет мне хорошая память…
— Конечно, я сделаю тебе фото, ведь я профессиональный фотограф! Давай фотоаппарат, показывай, куда нажимать! Я уже давно не фотографировал, у меня совсем другие были фотоаппараты!
Так я получила еще один снимок, сделанный Бароном.
И вот, почти до половины первого, мы ещё раз читали подарок, уже не всё подряд, а самые весёлые места, отрываясь, чтобы посмеяться и над разными сметанками, и над тем, как я меняла деньги, и как перепутала президентов Украины, и особенно, как я снимала флаги. И Барон хвалил меня за то, как я точно запоминаю его рассказы, нигде не наврала, все написала правильно…
И снова смотрели фотографии, Эдуард Александрович радовался, что в книге есть фото Катеньки, подробно расспрашивал про Наташу Барбарат, про Эдуарда Лазаревича и Аллу Федоровну, про Людмилу Филипповну, про Юру Ингера, про Володю Оленберга… Теперь он знал в лицо всех моих друзей, которые много знали о нем, были связаны с ним особыми отношениями, хоть и заочными. Еще раз прочитали Сказку про нас, ему очень понравилась картина «Голос флейты нервный», я рассказала историю, как купила картину, как она нервничала у меня в доме от одиночества, как я придумала её успокоить, заказав картину «Слушающий музыку». И как все так удачно совпало, что Володя Оленберг начал писать картину после того, как прочитал книгу «Жизнь русского аристократа». И вдруг в Слушателе начали появляться черты Барона… И эти две картины стали обложкой к нашей книге и иллюстрацией к сказке…
— Какая интересная история, как вы все связаны друг с другом…
— Эдуард Александрович, в такой вот замечательный союз мы все попали благодаря тому, что узнали Вас. Раньше у нас были хорошие, но другие отношения. Теперь у всех нас есть Вы, и жизнь стала много интересней. И это большая удача в жизни, просто поверьте мне и примите благодарность, за возможность узнавать Вас все лучше и лучше… И знаете, время уже скоро час, давайте-ка массаж на прощание сделаем!
— Да, массаж обязательно нужно сделать, с мазью, завтра вниз пойду, уже смогу. Знаешь, из тебя выйдет хорошая сестра милосердия!
— Вы же меня своим представителем в Казахстане и Средней Азии назначили, теперь у меня другая должность? Вы меня разжаловали?!
— Нет, как разжаловал? У тебя всё хорошо получается, зачем я буду разжаловать?… — смеётся Барон.
И я очень рада, что оставлю его в таком хорошем настроении.
Массаж закончен, ножки укутаны, я иду отмываться от запаха чудесной мази и переодеться в дорогу. Мы много успели сделать полезного за эту встречу.
— Когда твой автобус? Я же не сделал очень важное дело! — Эдуард Александрович, похоже, нервничает, когда я возвращаюсь в спальню.
— Какое дело, Вы больше ничего меня не просили…
— Я же не поблагодарил людей за подарок!
— Я приеду домой и сразу напишу благодарность от Вас, не беспокойтесь, Юра и Володя сегодня ее получат! Мой автобус в два часа уходит в Сарганс.
— Нет, так никто не поступает, я должен сам их поблагодарить! Иди вниз, найди мою гербовую бумагу, я благодарность напишу!
Иду вниз, беру с подоконника папку с гербовой бумагой, достаю лист и спешу наверх, помня, как трудно Барону писать на русском языке, я ведь видела, как он писал автографы для меня. Ничего, время еще есть…
— Как ты думаешь, будет хорошо, если я напишу одну благодарность, общую?
— Конечно, будет хорошо, я сделаю копию и пошлю почтой Юрию и Владимиру. Знаете, как они будут рады?!
Как пригодилась нам принесенная для работы папка! Мы устроили из неё стол на ногах Эдуарда Александровича и он, иногда спрашивая, как написать ту или иную букву (давно не писал на русском) написал свою благодарность:
«Вадуц. 10. 01. 2010
Дорогой Юрий и Владимир!
У меня нет слов, чтобы сердечно поблагодарить за уникально изданную книгу «Дали» о моей жизни. Такие милые подробности и анекдоты я читал впервые!
Будете в Швейцарии, непременно заезжайте ко мне — чай уже готов!
Ваша легенда Барон Эдуард А. Фальц-Фейн.»
— Ну вот, как хорошо получилось! А печать моя где
— Не знаю, внизу печать, в коробочке…
— Так неси, как письмо без печати?! Как могу быстро, спускаюсь за печатью, время поджимает…
— Если на письме есть печать, оно более ценное… — объясняет мне Эдуард Александрович, дышит на неё и удовлетворенно заканчивает свою благодарность членам нашего Триумвирата!
— Теперь тебя поблагодарить надо, давай бумагу для тебя!
— Вы меня уже поцеловали за подарок!
— Нет, у тебя тоже должна быть благодарность на бумаге!
— Я только один лист взяла…
— Так неси еще один, раз про себя забыла!
Пришлось ещё раз вниз-вверх… И для меня тоже были написаны слова благодарности и напутствия:
«Вадуц. 10. 01. 2010
Дорогая Ирина!
Я потрясен содержанием Вами написанной обо мне книги «Дали».
Какая у Вас уникальная память! Увековечивайте и дальше наши встречи, чай готов!
Целую и обнимаю!
Ваш Эдуард Олег А. фон Фальц-Фейн.»
На моей благодарности так же ставится печать, и теперь Эдуард Александрович удовлетворён вполне, он поблагодарил нас по правилам, все члены Триумвирата имеют его благодарственные письма, за доставленную радость, за интерес к нему и его делам — это очень для него важно!
— Теперь иди, делай себе бутерброд, надо покушать на дорогу. И подарки всем возьми, знаешь, где лежат. Конфеты для всех отдельно, и для зятя вино не забудь! Письма в обложку сделай, чтобы не помялись!…
Я понимаю, что спорить не надо, что на автобус в два часа я уже опоздала, и еще сок из оранжевых для Барона не сделала. Ничего, автобусы каждые сорок пять минут ходят… И поездов на Цюрих из Сарганса тоже достаточно! Так что я, уже не спеша, согрела чай, сделала бутерброд с двумя сырами, и приготовила сок. Захватила подарки для девочек, вино из погребка на кухне для зятя, сложила письма в обложку, и в последний раз поднялась в спальню, чтобы Барон убедился, что я все выполнила правильно. А он уже поджидал меня с конвертом, в котором были деньги за билеты — нельзя, чтобы женщины приезжали к нему за свой счет. Я уже привыкла к этому ритуалу и не стала спорить, правила в отношениях должны соблюдаться обеими сторонами…
— Иди сюда, напиши мне на книжке свой адрес и телефон.
— У Вас есть адрес и телефон…
— На книжке тоже напиши, и адрес в Казахстане! Так мне легко будет искать тебя.
— Хорошо, напишу, только надо из книжки записной переписывать, а то еще раз дам Вам фальшивые телефоны! — и мы дружно рассмеялись, вспомнив мою оплошность с международным кодом.
— Вот, теперь ничего не потеряется! Иди, я тебя поцелую и обниму. И приезжай снова, буду ждать!
— Приеду, обязательно, постараюсь в феврале. Не скучайте!
— В поезде садись с правой стороны, и позвони, как доедешь домой, я ждать буду! Ну, иди, с Богом!
Так вот счастливо закончилась блестящая интрига Юрия Ингера. Мы смогли доставить радость Эдуарду Александровичу, ради этого стоило попробовать свои силы и способности. И было приятно, что таковыми все члены Триумвирата обладают!
Дорога домой была легкой и приятной, и много времени не заняла.
Сразу позвонила Барону и услышала его веселый голос:
— А у меня племянники гостят, я им твою книгу показываю! Сейчас ужинать будем, они борща привезли! Целую и обнимаю, приезжай скорее снова!
— Конечно, приеду, мои домашние передают Вам спасибо за подарки, девочки особенно рады! Доброй Вам ночи, Эдуард Александрович!
И долгих лет жизни!
Алма-Ата, март 2010 года
© Copyright: Ирина Беспаева
Эх! Немного нехватает той давней атмосферы мейла — творческой, бурлящей… Юрий классные задумки придумывал и осуществлял!
Но как здорово, что вам тогда в 2010-ом удалось осуществить подарок для Барона! Могу себе только представить, как он был рад!
Да, Женечка, та атмосфера мейла была совершенно особенной, такой душевной. искренней и просто подталкивающей к творчеству… Мысли рождались, подхватывались, обрастали доводками до совершенства, идеи претворялись в жизнь и радовали очень большое число друзей. Как бы образовался клуб почитателей Барона, такой домашний, без претензий, но с огромной жаждой узнавать! Я часто думаю, что то время было настоящим подарком Судьбы…
Спасибо, моя дорогая, что ты тоже влилась в этот клуб и вносишь такую замечательную лепту в его жизнь! После чтения очередной главы, я снова погружаюсь не только в воспоминания о визитах к Барону, но и в те события, которые непременно возникали после того, как я на мейле размещала свои рассказы….. Обнимаю тебя, с любовью.