Гости сайта. Исповедь «бывшей птицы»

С Анной Ивановной (имя изменено) я познакомилась около семи лет назад. Несколько раз она приходила на мероприятия ЛИТО «Ладога» в центральную библиотеку и в городской музей боевой славы, где обычно проходили встречи, посвящённые Ленинградской блокаде. Иногда я звонила ей и приглашала на следующие мероприятия. Но в одно время связь прекратилась, а позже я узнала, что случилась беда – перелом шейки бедра. Не все переносят это испытание стойко. Хорошо, если рядом есть, кому помочь. Анна Ивановна – одинокая женщина, родственников нет, детей не было. С 1963 года проживает в Лобне. Окончила аспирантуру. Всю жизнь отдала работе и науке. 30 лет проработала во ВНИИ Кормов. Кандидат биологических наук. Научный сотрудник. В трудные для института времена была уволена на пенсию. А теперь – в квартире одна, передвигается в помещении при помощи ходунков, 5-й этаж, на улице несколько лет не была. Сейчас Анне Ивановне 83 года. С трудом выполняет работу по дому, готовит еду. Продукты приносит регулярно соцработник. Общение с внешним миром только по телефону. Да ещё радио. Слушает любимые передачи и новости. Кажется, что смысл в жизни потерян. Но не для Анны Ивановны. Она, как и прежде, интересуется искусством, читает книги, газеты и журналы, которые ей приносит библиотекарь. Когда работал телевизор, смотрела канал «Культура», где можно было побывать на концертах любимых исполнителей. Интерес к жизни не пропал даже в таких условиях. Конечно, не хватает живого общения с интересными людьми, поговорить о литературе, которую Анна Ивановна знает, прочитав множество книг. Остаются в памяти только воспоминания. Такими воспоминаниями она делится на бумаге. Пишет обо всём, что с ней происходит. Ведь жизнь продолжается. И надо приспосабливаться. Чтобы укрепить память, возобновила изучение английского языка самостоятельно, разгадывает кроссворды, даже пробует писать стихи. У неё есть хобби. Она кормит птиц у своего окна, наблюдает за их поведением. «Свет в окошке»… Вот и для этой женщины осталось наблюдать живую жизнь через стекло своего окна, давно немытое, со старыми рамами, открыть невозможно.
Несколько раз я приезжала к Анне Ивановне, чтобы поздравить с праздниками, привозила продукты, за которые она отдавала деньги (иначе не возьмёт). Ей главное было пообщаться с человеком. Очень мало рассказывала о себе. Никогда не жаловалась на жизнь. Хотя нуждалась в разнообразной помощи, ни к кому не обращалась. Такой характер. Сильный, упрямый, неунывающий, жизнерадостный! Не хотела, чтоб я публиковала её записи. Даже имя своё просила изменить. Я решила это сделать, потому что поражена такой силой духа этой хрупкой, физически беспомощной женщины. Ведь она не одна, оставшаяся один на один со своими проблемами. Таких и в нашем городе, и по всей стране великое множество. Анна Ивановна не жалуется, доживает свой век, как может. А другие не могут, впадают в отчаяние, я знаю случай, когда женщина покончила с жизнью, чтобы не быть обузой своей дочери, которая жила отдельно и не могла приезжать часто. Чья вина? Вопрос в другом. Как помочь таким одиноким людям? Чтоб они чувствовали, что о них не забыли, им помогут как-то справиться с ситуацией, в которой они оказались. Вот сейчас многие пожилые люди сидят дома на самоизоляции. Чувствуется, что это не так легко сидеть 2 месяца без движения, к которому привыкли, не выйти погулять на воздух. А таким людям, как Анна Ивановна, приходится так жить многие годы. Стоит ли задумываться над такой проблемой?! Кто-то просто проходит мимо. Осталось ли в нас ещё такое чувство, как милосердие, любовь к ближнему? А к постороннему человеку, попавшему в трудную жизненную ситуацию? Мне хотелось бы, чтоб на мою публикацию откликнулись люди неравнодушные, как они понимают такое положение вещей? Можно ли помочь таким одиноким людям? И кто может облегчить им существование последних лет жизни? Ведь гарантии, что он не окажется в таком положении, ни у кого нет.

Евгения Титова

________________
Birds and was-birds. Птицы и бывшие, как птицы

(из последнего дневника)
У русских есть выражение «были и мы рысаками», у англичан тоже образный язык. Мне встретилось составное слово was-bird, которое можно перевести «была птицей». Не ходили, а летали и мы когда-то, теперь вот плетёмся, опираясь на трость, или, хуже того, передвигаемся с помощью ходунков. Не только в лес, в парк не дойти. Уже не первый год я обитаю только в квартире. Жизнь вижу через окно, слышу благодаря разным радиостанциям. Голоса их, музыка «Орфея», «Релакс» – это фон моего существования, и, конечно, благодатные телефонные звонки моих пожилых приятельниц was-birds. А для самоконтроля существуют дневниковые записи и пока ещё возможность читать книги. Если нельзя выбраться на природу, почему бы не приблизить её к себе? Поэтому не первую зиму я подкармливаю на подоконнике синиц.
Просыпаюсь от птичьего щебетания и посвиста. Утро серенькое сегодня: осень, самый конец октября. Птичий корм готов с вечера, раздавила семечки подсолнечника. Выкладываю их длинной полоской прямо на жесть подоконника. Прошлой зимой высыпала их кучкой. Они лежали тёмным пятном, как сердцевина подсолнечника. Заметила, что птахи таскают в клюве по одной семянке, улетают с ней на ветки дерева или кустов и там расклёвывают. Когда эта красивая, нарядная птичка выбирает семечку, другие держатся на небольшом расстоянии, дожидаются, выглядит, как очередь. Этой осенью я сообразила, как удлинить ручку ложки, которой высыпаю семена. Теперь они располагаются лентой примерно шестьдесят сантиметров в длину. Благодаря «новой технологии», две-три птахи, не мешая друг другу, могут клевать одновременно. У всех биологических видов есть расстояние допустимой близости. Это люди упакованы в метро, как сельди в банке, а птицы не допускают такого. Даже прилетающий воробьишка теперь не мешает. Процесс растаскивания семечек ускорился. Хорошо! После холодной ночи птицы проголодались. И мне удобно, так как приходится стоять у окна на страже и отгонять голубя. Он, как пылесос, мгновенно поглощает всё, стоит только отойти, оставит синиц без завтрака. Наблюдая, можно заметить индивидуальное поведение птиц. Одна птаха тут же, на подоконнике, подкладывает семечку клювом под лапку, придерживает её и расклёвывает. Все остальные, чтобы проделать эту процедуру, летят к берёзе или в кусты сирени, а затем возвращаются на подоконник. Такие полёты туда-сюда (to and fro) с высоты пятого этажа до кустов на земле, наверно, отнимают силы. А в морозные дни особенно важно сохранить энергию, даже защищая тельце пуховичком.
To and fro (туда-сюда) несколько раз встречала в тексте «The war of the world» («Война миров» Герберта Уэллса). Книга досталась случайно. Перевожу, конечно, со словарём. В предисловии отмечено достоинство её – богатый язык Уэллса. Я это заметила тоже! Приходится очень-очень часто залезать в 70-тысячный словарь, маленького не хватает для перевода. Уэллс использует даже устаревшие слова. English – один из вариантов моей борьбы со склерозом (даёт о себе знать, заторможенность есть) и профилактика депрессии.
За час полоску семян птахи растаскивают, остаётся немного в кормушке, которую сделала добрейшая Лола И. из большого баллона для воды. Доставала кормушку через балкон, моим бескрылым приятельницам тяжеловато подниматься на пятый этаж, поэтому пользуемся итальянско-луговским способом. Видела в фильме, как в узкой улочке старого итальянского города поднимали на этаж продукты молочника. Где-то читала, что итальянцы по характеру – вариант оптимистичного русского и наоборот. Не удивительно, что одинаковые мысли приходят в голову в аналогичной обстановке. На верёвке с пятого этажа спускаю корзинку или пакет, а потом с благодарностью поднимаю подношения. Боюсь, надоела я со своими недомоганиями, да и приятельницы стареют. В бытность мою сотрудницей изотопной лаборатории Лола И. была инженером по технике безопасности института, контролировала в какой-то мере наши заявки на изотопные материалы и работу с ними. Тогда не могла представить, что нас объединят совсем другие обстоятельства. Хотя и не трудно было допустить такие события: старость и её последствия неизбежны, а место жительства меняют редко. В этом отношении мы отличаемся от птиц. Стая наша was-birds редеет, уходят знакомые и близкие, похожие и разные. Остаются грусть и воспоминания. Но Лола И. – бабушка троих внуков, и сейчас подвижна, активна, сохранила завидную копну волос на голове.
Среди маленькой стаи знакомых синичек заметила ещё одну, особенную. Надо сказать, что у птиц с гетерогаметным полом (с XY хромосомами) являются самочки, вероятно, поэтому они могут быть агрессивными. Одна такая раскрывает крылья и бесстрашно надвигается на собратьев, захватывая пространство с кормом. Эта тоже догадалась не летать to and fro, а расклёвывать семечку на подоконнике. Воробьи и снегири кормятся там же, где лежит корм, оставляют после себя шелуху от семечек. То, что птицы получают давленые семечки, сберегает их силы. В местной газете была заметка орнитолога на эту тему, и Марина Олигер советовала так же делать. Её в свою очередь научил отец-биолог. У раздавленной, надтреснутой семянки птахи легко раскрывают плотную оболочку. Синички – птицы насекомоядные, не очень приспособлен их клюв к подсолнечнику.
Подоконник опустел, осталось немного семян в кормушке. Скоро 8.30 и «запоёт другая птица» – Доренко Сергей Леонидович. Голос, его речь – образец звучания мужского сангвиника. Голос этот бродит по утрам. Взгляды его не всегда разделяю. Он – представитель того общества, к которому я не принадлежу. О нём отзываются: «яркий журналист». Конечно, он эрудирован, наверно, не один диплом имеет. Слушаю с интересом его и всю его разнообразную группу: журналистов-коллег, приглашённых знатоков-профессионалов, представителей слушательской аудитории. Они активны, образованы, успешны, независимы в своих высказываниях. Восхищаюсь Гургеном, Михаилом. Аудитория этой радиостанции – мужчины в хороших авто, оказавшиеся в московских пробках. И, конечно, не стоит забывать о газпроме…
За окном дождичек сменился мокрым снегом. Сегодня 30 октября. На деревьях кое-где листва, горизонт пёстрый, зелёно-рыжий, просматривается сквозь туманную дымку. А по радийному голосованию слышу, что Катю Гордон побивает Ксюша Собчак. Эти – свидетельство начавшегося процесса выдвижения кандидатов в президенты. Ещё те птицы высокого полёта… Если послушать их перебранку, то выборы превращаются в цирк. Мокрый снег продолжает валить. Сквозь пелену его вижу на липе «сороку-белобоку, длинный хвост». Крупная птица. Клюёт семена или насекомых нашла. Насекомые даже зимой присутствуют. Марина Олигер говорила, что они прячутся в коре, но птицы их могут обнаружить. Крыши побелели от снега, небосвод серый. Горизонт приблизился. Марины Ивановны нет уже полгода. По аспирантуре её предмет – энтомология. Когда-то встречались на общеинститутских мероприятиях. Ближе познакомились в старости. Место знакомств моих в этом возрасте – парк. У неё был замечательный пёс Трезорка, которого она там выгуливала. Пёс симпатичный и умный. Я даже посвятила ему стихи. Марина любила природу и музыку, особенно, Шопена, была спорщицей, критична. Она тоже придавала бодрости моему существованию. А синички? Может, завтрак на подоконнике – единственное, что им достанется в этот осенний день. Мои приятельницы тоже все по домам в такую погоду. В 16 часов уже сумерки, но посвисты синичек ещё слышны, где-то рядом. Илюшу-школьника просила выяснить в интернете, где птицы проводят ночь. Гнёзда птицы строят для выращивания птенцов. А зимой где синички ночуют? Как воробьи стайкой в кустах? Или как галки, на деревьях? Нет ответа, Илюшу птицы не интересуют. Я думаю, где-то рядом прозябают, потому что, как только светает, они уже снуют, клюют рассыпанный корм. Сейчас они кругленькие, откормленные этим прохладным летом.
Снова утро возле окна, время 6.50. Первой прилетела совсем малышка, наверно, произведение этого лета. Утащила семянку с кормушки. На сером подоконнике они ещё не очень заметны, а на кормушке, припорошённой снегом, чёрные семечки контрастны. Ветер, да ещё пятый этаж, высоко и усилий требуется много. А вот сразу две птахи одновременно сидят возле корма и заправляются, не улетая, как обычно. Семянка прижата лапкой, удобно расклёвывать. Если бы все так сообразили. Воробьишки появились, два уже дерутся, у них внутривидовые разногласия. Синички в это время быстро растаскивают семечки. Голод и холод заставляют побороть страх и неудобства. Две недели назад нельзя было увидеть их рядом. Сидел воробей и никого не подпускал.
Пока птицы кормятся, часто вижу: по асфальтовой дорожке крупный мужчина выгуливает мелкого пёсика, ведёт его куда-то. Идут они, соединённые цепочкой, пёс впереди, тянет хозяина. Когда возвращаются, хозяин несёт питомца на руках, экономит своё время. Выглядят они забавно. На днях читала рассказ японского писателя Танидзаки о взаимной привязанности кошки Лили и её хозяина. Но это не нравилось жене японца. Кошку отнесли в дом в другом районе, но она вернулась к удивлению и радости хозяина. Каким-то образом она запомнила дорогу. Книги мне приносит местный библиотекарь Татьяна А., через месяц она может выйти на пенсию, возраст подошёл. Выглядит очень молодо, красивая, доброжелательная. Изредка делимся впечатлениями от сообщества крылатых. Живёт она в своём доме возле Раздерихи. Симпатизирует растениям и птицам. К её кормушке прилетают птицы из леса. В прошлую зиму она видела у себя чёрных дроздов. Это западно-европейский вид. Пожилой сосед ей сказал, что птицы путают маршрут, их сбивает меняющийся наклон земной оси, и климат, вроде, теплее становится. Но вот вторую осень снег выпадает рано.
За окном снова ветер. Особенно раскачиваются тонкие ветки берёз. Снег с них спадает. А каштаны стоят упрямо, почти не шевелятся. Их ветки белые, толстые, и архитектура дерева другая. Там снег сохранился, белеет. Прилетел голубь, не позволила сесть на подоконник. У него, по сравнению с синичками, огромные возможности найти корм. Было сказано, что при глобальной катастрофе выживают из растений – одуванчики, из животных – крысы, из птиц – голубь. В отношении растений возможна ошибка, очень агрессивен борщевик. А пока до глобального финала надо поддержать видовое разнообразие птиц Подмосковья. На политическом языке подоконник – зона моей ответственности. Птахи уже растащили семечки, теперь до завтрашнего рассвета, хотя и днём изредка прилетают. Возможно, у них есть разведчик, они тоже контролируют ситуацию. Спрашивала у Марины Олигер: «Чем же питаются птицы, если на ветках снег?» Оказывается, что с нижней стороны ветвей, где снега нет, можно найти насекомых. Ночью будет – 4° по С. Готовлю семена, чтобы к утру было, что выложить. Занятие прерывает телефонный звонок. Узнаю голос Дины И. Были вместе в отделении травматологии. Сообщает, что ей сделали операцию на тазобедренном суставе. По квоте сделали. Значит, бесплатно. Уже несколько месяцев прошло, но болит спина и нога. Звонит из того же отделения, лежит на обследовании. Возмущается медициной: «Не должно болеть, операцию сделали». Дина И. – тоже was-bird. В прошлом она медик, активна даже сейчас, всего добивается. А старичок её – бывший милиционер, очень тихий, скромный еврей. Работали они где-то в глуши, в Сибири, сюда приехали к детям. Дина И. дала мне почитать мини-книжечку свою. Оказалось, это молитвы, ею сочинённые, очень ритмичные. Я говорю: «Так это же стихи к Богу». Так и познакомились. Звонила, узнать мои успехи, вдруг хожу. Она передвигается с палочкой. У них в Крыму дачка, совсем в диком месте, но море рядом. Хотят продать, а покупателей нет. Детям – не нужна, а самим теперь добираться тяжело. Обычно отправляется туда весной старик. Он еле ходит. В отличие от неё – тих, это вариант смиренно доживающего пенсионера. Звонила мне в надежде, что я могу составить компанию на лето. Дед, видимо, сдаёт. Ну, а я? Где уж мне?.. Ходунки два года не выпускаю из рук, прошла через ощущения разнообразных видов боли, беден мой язык, чтобы описать их. И с литературой медицинской не знакома, не позаимствовать из диапазона их определений. У птахи, волнистого попугайчика, который обитал у меня в квартире пятнадцать лет, под старость болела лапка. Какой-нибудь артрит, артроз, но большие перелёты делал. В животном мире болезни суставов похожи. Где-то читала, что у сороконожки суставы тоже не всегда здоровы. Многовато – сорок ножек больных! Но, возможно, нервная система у них по упрощённому типу. Мы – более сложные животные и биороботы. Когда и кем запрограммированы? Или это «случай – бог – изобретатель» не подвёл? Эту последнюю строчку стихотворения Пушкина, которое служило эпиграфом к передаче «Очевидное-невероятное», исключали очень долго. Атеистическое государство не соглашалось с точкой зрения – «случай – бог – изобретатель»? Капицы нет, ушёл, есть Ren с Игорем Прокопенко, который издаёт книги, как кухарка печёт блины. По-моему в книгах и передачах есть лишнее, вообще не доказанное, но зато «гроши е».
У большинства was-birds (не хочется говорить «доживающих», как именуют нас в статистике) наблюдается заторможенность. Я, например, далеко не сразу могу вспомнить отдельные фамилии авторов, актёров. И не удивительно: разговаривать не с кем. Фамилия актёра или писателя может не попадать в моё сознание год или более. Зачем мозгу хранить всю информацию? Прочитала в течение жизни кучу книг, разных учебников. Неужели всё это у кого-то хранится в долговременной памяти? Зачем мозгу такое бремя? Сухой остаток от всего этого должен быть, чтобы не утонуть в наступающем средневековье. В прошлом моя сослуживица со страхом говорила о склерозе, деменции. Вот от этих природных каверз я пыталась спастись с помощью стихов и English. Когда-то сдавала аспирантский экзамен Криндачу и без словаря читала шестисот страничный учебник по физиологии растений. Потом как сотрудник лаборатории переводила статьи по своей тематике. Заведующий изотопной лаборатории из командировки в МАГАТЭ привёз новые материалы. Разрешил переводить в рабочее время. Целую книгу перевела. Сделала обзор. Его опубликовали в «Агрохимии». Но после выхода на пенсию имела глупость всё забыть. Начинать пришлось с нуля, да ещё возрастные помехи. Но стараюсь. Бушующий склероз опасен. Мои знакомые и приятельницы спасаются от него чтением книг, разгадывают кроссворды, творчески работают на огороде, используют прогулки в любое время года. Кое-кто на первое место ставит фармахимию. Но все борются! Из тех далёких материалов МАГАТЭ узнала, что есть такой исследователь в Новой Зеландии – Vallis. Наши эксперименты оказались близки по теме. Очень хотелось мне поговорить с ним. Но как? В самом начале аспирантуры я зашла из любопытства в справочный кабинет библиотеки ВАСХНИЛ. По имеющимся там данным нашла двадцать адресов исследователей, направление работ которых меня заинтересовало. В письме (2-3 фразы на английском) просила прислать мне, аспирантке, оттиски их статей. И мне ответили. Я получила 19 конвертов! Отправляла письма с Московского Главпочтамта. Каким-то образом об этом узнали, состоялся разговор, и было сказано: «Больше так не поступайте». Завлаб на мой рассказ и вопрос «что же делать» задумался: «По межбиблиотечному обмену можно, вероятно, послать статью». Я ничего не стала делать. Жив ли он сейчас, этот Vallis – человек из параллельного мира? Интересно знать, как там доживают бывшие научные сотрудники. Новая Зеландия – островная страна, красоты необыкновенной! Вокруг меня всё старое. Словарь англо-русский совсем растрепался. С его помощью и биологического я переводила материалы конгресса по рапсу. Как ни смешно, но пыталась убежать от склероза и таким способом. Много перевела. Оказалось, все китайские работы по селекции сопровождаются генетическими исследованиями. Из-за этого пришлось, да и заинтересовало, почитать книги по генетике. У меня есть тройка почти раритетных книг, касающихся генетики. Одна из них «Структура и функция клетки» со статьёй Крика «Генетический код», того самого Крика, который с Джеймсом Уотсоном выяснили строение ДНК. Как-то разбирая уже остатки бумажного хлама, записных книжек, наткнулась в одной из них на запись о лекции, которую у нас в институте читал Жорес Медведев. Если бы не коротенькая заметка в дневнике аспирантки, я и не вспомнила бы об этом. А слушали тогда его с энтузиазмом. Заходил он даже в лабораторию. Потом три тома современной генетики дала мне почитать Валентина Тимофеевна из своей личной библиотеки. Авторы – американские учёные. По своей привычке, теперь нелепой, сделала выписки. Генетика сейчас так стремительно развивается! Наши научные руководители считали её лженаукой. Теперь догонять трудно. В моём старом словаре иностранных слов можно прочитать, что представления о генах являются плодом метафизики и идеализма. Джеймс Уотсон приезжал в Москву года два тому назад. В большой Академии слушали его лекцию о структуре ДНК, подарили ему золотую копию Нобелевской медали. Оригинал он продал, чтобы продолжить исследования. И так бывает! Сейчас он тоже was-bird. Я хотела послушать, почитать эту лекцию. В интернете она есть, но всем, к кому я обращалась с просьбой, не до неё, не до меня. А жаль, это предмет культуры. Такие моменты обогащают жизнь. В этом веке генетика – основное направление в биологии.
Моё «нововведение» в подкормке птиц позволяет сразу нескольким птахам, не мешая друг другу, таскать семечки. Но какая-то особь всё-таки рвётся прогнать тех, кто ей даже не мешает. Когда она улетает, две другие работают спокойно, они не агрессивны. Есть ли у них иерархия? В генетике иерархия это последовательность, а в социуме – подчинение. Птахи иногда просто сидят, осматривают пространство с пятого этажа. Созерцают?! Тогда я вижу красивую спинку, на ней ближе к хвостику виден знак V, трёхкратно повторённый. Это похоже на элемент татуировки мужчин племени маори в Новой Зеландии. Знак свидетельствует, что у мужчины маори – три сына. Иногда, если семечки кончились, синички заглядывают в окно. Тогда вижу желтоватое пузечко с чёрной полоской посередине – галстук до лапок. Марина Олигер говорила, что у самочек полоска уже.
А мы, старые «птицы», обрели морщины на лицах, потеряли косы и шевелюры, теряем массу тела, высыхаем, ломаем, разбиваем кости по причине остеопороза – вымывания кальция из них. Но благодаря рукам своим и великолепному изобретению – ходункам, передвигаюсь хотя бы по квартире. «Великолепный» – это слово от Галины В. – тоже was-bird. Она часто его употребляет. Это человек с организаторскими способностями. У неё полдома, огород. Содержать дом старой женщине очень трудно: то газовый котёл менять надо, то обшить дом сайдингом, то ворота подправить. В доме чисто. Каждое лето что-то подновляет. Сын живёт далеко, она самостоятельна. Молодая, я думаю, была красива – светло-русая, голубоглазая, улыбка открытая. После «перестройки» (то ли переворота), чтобы выжить, она держала козу. Вначале работала в школе. «Эта работа не по мне оказалась» – объяснила она. Знаю, что была она экскурсоводом, по Москве или Кремлю? Вспомнила случай, который она рассказала. Тексты экскурсионных сообщений утверждались и контролировались, отсебятины не допускалось. То ли она, то ли другая, говоря о Ленине и показывая на окна, где они жили с Крупской, сказала, что это их тёплое гнёздышко. Начальству передали эту лирическую деталь, и было строгое внушение: «Ещё одно тёплое гнёздышко и придётся искать другую работу». В доме у Галины В. полно репродукций картин разных художников. Есть даже оригиналы, местный художник подарил. С ней мы бывали в Музее изобразительных искусств имени Пушкина. Почему – не Цветаева? Там она чувствовала себя более свободно, чем я, т.е. бывала чаще, до пенсии. Сейчас в Москву уже не выбраться. Добились, чтобы администрация поставила в той части улицы, где она живёт, стенд для объявлений, сообщений. На день Победы и другие дни памяти об отечественной войне она оформляет газету с заметками с фотографиями на эту тему. Такая вот Галина В.! Её лицо, улыбку вспоминаю каждый раз, когда смотрю фильм о Иегуди Менухине, уже старике. Галина В. не соглашается на сходство. Есть у неё небольшой коллектив бабушек. Они помогают друг другу. Птицы их не интересуют, все они кошатницы. Но птицы по-соседски живут в их садах. Мои птахи сегодня быстро насытились, семечки остались. День выдался солнечный, с плюсовой температурой, а пока снег на земле и на крышах. Нет, снова прилетели! А я караулю голубя. Надо его отучить, чтобы не мешал мелким. В это время слышу Доренко, говорит о байкерах, которые куда-то мчатся. Мне бы до парка дойти! Доренко полезен по утрам: голос его бодр, словарный запас богат, речь образна. Доренко – сангвиник и весёлый человек, о ком-то (или о себе) сказал с украинским акцентом: «Уютный дядько!» Но, оказывается, не всегда и не всем. Приятельницам моим он не нравится. «Вульгарен» – говорит Алла В., Галина В. сомневается в его искренности. Днём Алла В. слушает Сатановского, а ночью и она, и я – «Звезду». Сколько книг они прочитали: всю старую классику, «Доктор Живаго», «Берингов тоннель», узнала Власа Дорошевича, даже Лейкин оказался современен. Бывшие «как птицы» не лишены интереса к политике, тем более, что она влияет на нашу жизнь через постоянно растущие платежи ЖКХ, пенсии, цены и качество продуктов. Санкции заметили.
О! Прилетел снегирь, красавец! Прошлой зимой целой стаей появлялись, пугая синиц. Радио сообщило, что в Москву прилетели снегири. Вот доказательство. Он, как воробьи, на месте оприходует подсолнечник. От прошлой зимы осталась целая банка. Это вклад в экологию Луговой Ольги И. Птицам она принесла большущий пакет, а мне в больницу – ходунки. Ольга И. самая подвижная, активная из моих знакомых. Она залетает далеко, за рубежи России, в Европу, может и дальше. Сейчас она с экскурсионной группой – в Израиле. У неё благополучная семья, дети, муж с головой. В отличие от меня, с комплексом неполноценности с детских лет, она с характером сильным, ей присуще самоуважение. Сели два голубя. Не зря караулю. Голуби этого года – скромные, пугливые. Прошлой зимой они не всегда реагировали на мой стук по стеклу, продолжали клевать, приходилось открывать створку окна, тогда они улетали.
Старики страдают от отсутствия общения. Газета «Лобня» писала, что каждый четвёртый, доживающий век – одинок. У кого-то дети или другие родственники живут далеко, некоторые не в состоянии помогать или погибли в результате ЧП. Работающие люди не располагают временем, а иногда и сил нет, чтобы общаться со стариками. Когда я звоню приятельницам, они оживляются, рады, что вспомнили о них. Но когда самочувствие совсем плохое, и Галина С., и Наталья Б. кладут трубку: «Не могу говорить». И со мной такое бывало. Участие в нашей жизни службы соцзащиты – действенная помощь, хотя и не может заменить мои ноги. В Луговой, как микрорайоне Лобни, работают четыре женщины, которые делают закупки продуктов и лекарств, оплачивают счета. Очень нужна и другая помощь. Я готова оплатить услугу, но желающих подработать нет или я не знаю. Мне необходимы некоторые работы по дому, например, с окнами, в ванной, в туалете. Государство хорошо организовало службу электриков (а может, это удачный деловой бизнес?). Вызывала, помогают. Замечательно!
Один образованный человек пытался заменить слово «одиночество» на «уединение». Да, можно, но не в состоянии физической беспомощности. Одиночество бывает и вдвоём, и в коллективе. Это разногласия во взглядах, интересах. А для старого человека это ощущение покинутости. Вышибли из жизни! Это почувствовала после сокращения из института. Да ещё без материальной поддержки. Пенсия научного сотрудника в 90-е годы была на уровне прожиточного минимума, т.е. на грани биологического выживания. Рабочие руки тогда не нужны были. По-моему, только с 2001 года пенсию стали начислять с полной зарплаты, а не с условного потолка в 100 рублей. Благодаря высоким нефтяным ценам и социальной политике Путина, пенсии стали постепенно повышать.
Стариков морально поддерживает позитивная информация, книги, фильмы, общение. А меня ещё, как ни странно, собственная глупость. Я, как кузнечик, не вполне осознавала тяжесть моего положения, пытаясь существовать, скрашивая серость быта музыкой, книгами, был интерес к информации радиостанций. Журналисты отличались друг от друга и по форме выражения мысли, различным оказывалось содержание сообщения, интерпретация. Это была замена утерянного общения в коллективе. Думаю, большую роль в сопротивляемости невзгодам играет негативный жизненный опыт – тяжёлые военные и послевоенные годы. Люди были не избалованы комфортом. Основным содержанием жизни был труд. Меня в старости ещё выручает темперамент почти флегматика, упорство без истерии и агрессии. И сохранившаяся жадность в познании мира! Познавательный инстинкт спасает многих. Кроме науки, из которой я была изгнана, существовал огромный мир искусства – музыка, изобразительное искусство, прикладные виды творчества. Какие-то, хоть и ограниченные возможности для самореализации были, но в старости доступность мира культуры ограничивается потерей слуха, зрения и другими физическими недомоганиями. Остаётся уповать на психическое здоровье и волю, может это подскажет вариант приемлемого существования. Воля – главное условие выживания. Пока есть интерес к жизни и воля, будем хотя бы was-birds. Некоторых, благополучных в прошлом, поддерживает масса позитивных воспоминаний. У Евгении Т. было много фотографий, в том числе пляжных, с различных курортов. Они её согревали в старости. И ещё она любила стихи. Иногда на прогулке в парке она читала их. Мне это очень нравилось. Кто-то обходится стареньким телевизором, даже имея деньги на покупку нового. Торговля сейчас никого не удивляет обманом, старикам чаще всего достаётся брак. Сделать покупку – не значит приобрести полезную вещь. Когда-то давно в молодые годы мне нравились рассказы Феликса Кривина. Это маленькие истории о самых обычных вещах. Стиль изложения, добросердечие напоминали рассказы Константина Паустовского и владимирского писателя Солоухина. Кривин жил тогда в Закарпатье. Потом исчез из поля зрения. Всё время отнимала работа. Сейчас иногда сомневаюсь, не напрасно ли уделяла так много времени службе. Ничего не дала мне такая преданность – ни квартиры, ни садового участка. Романтики – дураки, непрактичные люди. Как сказал врач-хирург: «Сама виновата!». Это он неправильно сложил мне поломанную руку, по молодости, по неопытности, равнодушию. Удобная позиция – «сама виновата»! Он надеется, что старость его будет без приключений!
Сегодня хороший день – редкое событие в октябре. Вижу, как солнце медленно выкатывается из-за горизонта на фоне переплетений конструкций Шуховской башни. По типовому проекту их поставили 15, но это было так давно, возможно, что Луговская уцелела чудом. Небосвод расцвечен зарёй в розовые тона, облака по горизонту на юге и востоке тоже розовые. На розовом фоне темнеют стволы и ветви деревьев. Слышен шум электрички. На подоконнике завтракают птицы. Одна совсем малышка. У неё даже шапочка не чёрная, как у всех, а тёмно-серая с голубоватым окрасом. Эта птаха всегда садится в левый угол, берёт семечку, когда другие уже улетели. Скромная, пугливая, старая? Солнце из оранжево-красного превращается в ярко-белый шар на горизонте. Он слепит глаза. Просветы между облаками голубые, напоминают о лете. На земле и крышах снежок, но асфальт уже серый, колёса машин растопили снег. Сегодня пятница. В 17.30 трансляция конкурса «Большая опера». Алла В. тоже собиралась слушать. Конкурсанты молодые, красивые, талантливые. Слушать из – одно удовольствие. Жюри строгое. В этом году, кроме Бертмана, все иностранцы. Синхронный перевод. В безупречной для нас красоте звучания они находят ошибки, но большинство участников телепоказа получают признание, достойны восхищения.
Солнце совсем выкатилось из-за горизонта, а на подоконнике появился голубь. Просыпается он позднее синиц, когда основную часть корма они растащили. Бабушка Лида, соседка по подъезду, приучила голубей, сыплет им пшено, овсянку под своим окном. Вот они и караулят на ветках. Шар-Солнце поднимается быстро. Смотреть на него уже нельзя. На шторе тень птахи то появляется, то исчезает. Слышно, как недалеко попискивают снегири. Песенка у них более, чем скромная, просыпаются они тоже позднее синиц, выдерживают близость друг от друга, хотя часто дерутся. Синички предпочитают держаться на большом расстоянии, теснота их пугает. В отличие от нас, голова у них не кружится, носятся вверх-вниз, в стороны, движения быстрые, резкие. Лола И. стала жаловаться на головокружение, занялась разного рода обследованиями, в том числе МРТ. В советское время вклад медицины в здоровье составлял 10%. Сейчас, думаю, и того меньше. Лола И. тоже подкармливает мелких птиц, но главное для неё – кот. Большинство бабушек держат кошек. Надо же кого-то опекать, баловать, проявлять душевную заботу. Тем более, она не безответна. Многие пенсионеры кормят бездомных кошек, собак. Почти немощные was-birds помогают ещё более слабым.
В это утро птахи проснулись раньше меня, будят шорохом своих лапок о жесть подоконника, насвистывают. Одна малюсенькая, чуть ли не с грецкий орех. С земли они кажутся крупнее. Спрашивала об этом у Марины. Сказала: «Так они же 20 грамм весят. Конечно, маленькие, а красивые!»
Иногда просыпаюсь от сновидения. Мои редкие сновидения отражают те чувства, которые занимали сознание днём, картины другие, а настроение то же – утрата, смятение от невозможности сделать что-то самой. В молодости сны тоже будили по утрам, минут за пять до звонка будильника. Заставляли подняться на работу сны-картины, будил не звук, а именно образный сюжет: как-то захожу в церковь. Она разрушена, под ногами битый кирпич, окна высоко, сумеречно, на стенах цветные пятна – остатки фресок. Охватывает беспокойство. Говорю Нине К.: «Уйдём, рухнуть может!» и просыпаюсь… Картина разрушенной церкви хранилась в памяти с детства, и с Ниной Дмитриевной мы работали вместе десятка два лет тому назад. Как это удерживает мозг? Почему? Во сне звучание слов редко, но слышу. Это вызывает раздражение, не понятно появление слов. Почему не органическая химия или учебник по геодезии, которые были прочитаны? Савельев Сергей Вячеславович, автор книг о работе мозга, говорит о случайных связях синапсов, поэтому не найти не найти алгоритм работы мозга. Опять – случай-изобретатель? И почему Савельев не говорит о том, что эта та ситуация, когда включаются свойства big-data, т.е. вероятен переход количества в качество, развиваются новые свойства? Кроме умного Сергея Вячеславовича, хочется ещё кого-то послушать, тоже профессионала – Константина Анохина, например, и, конечно, генетиков.
У птах появилась ещё одна «личность». Синица стоит на лапах на ребре стены, где начинается оконная рама, тельце под 90 градусов к стене. Лапки цепкие и несколько длиннее, чем у других. Это она приподнимается, вытягивается и заглядывает через стекло. Прошлой зимой один оригинал придумал, чтобы не летать туда-сюда, положил семечку в щель между штапиком и стеклом (рамы старые), так и расклёвывал. Я воспринимала как стук в окно. Подошла и увидела, в чём дело. Мороз был минус тридцать, это он заставил синицу соображать. Когда птаха заглядывает в квартиру, видна её грудка: у синички – жёлтенькая с полосой, у воробья – однотонно-серая, и на спинке и крыльях – разных оттенков коричневые пятнышки.
Уже ноябрь начался. Утро раннее. Начинают освещаться окна, просыпаются научные сотрудники. Прямоугольник институтского здания серый, окна темны, на некоторых окнах блики от фонарей. Можно изобразить его в стиле супрематизма. Одна геометрия или найти политический подтекст? Все окна нижнего этажа обрешечены. В первые годы перестройки был разгул свободы, таким вот образом ограничивали некоторые вольности. В это время финансово грамотные особи приватизировали национальную собственность через ими же узаконенные залоговые аукционы и другие талантливые операции. Чёрные и красные квадраты-прямоугольники – символы революционного искусства. В природе редки чёткие геометрические фигуры.
Растения тянутся к свету. Солнце – автор их форм. Направление такое, чтобы каждый листочек мог получить солнечный свет. Большинство форм животного и растительного мира прошли эволюционный отбор, они эффективны и служат защите. Моё стояние у окна во время завтрака птиц – это своего рода посещение музея, картины природы сложнее, разнообразнее, они динамично меняются, восприятие их эмоциональнее.
В эти утренние часы намечаю позвонить своим приятельницам. Мы знакомы давно. Старость нас сблизила, их звонки с вопросом «жива?» – огромная поддержка. Пугаюсь, когда телефон барахлит. Читаю им мои стихи. А мои соседи тоже не безразличными оказались. Не зря у русских есть поговорка: «Мир не без добрых людей». Но есть и другая – «В семье не без урода».
Скоро мои приятельницы тоже будут was-birds, а пока заняты общественной работой. Антонина И. опекает инвалидов. Анна А. рулит местным отделением союза пенсионеров. До того, как безвылазно осесть в квартире, вместе с ними я ходила по выставкам, в музеи, на концерты, слушали беседы врачей на темы поддержания здоровья.
Круг нас, стареющих людей, редеет, но ещё не мал, как оказалось. Сейчас – глубокая осень. А впереди – Зима – суровый экзамен и для крылатых, и для нас, бескрылых, бывших когда-то, как птицы. Какой она будет, эта Зима? Выдержим ли?

© Copyright