Где кроется истина…

СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ЛЕВОНА ОВАНЕЗОВА ПОСВЯЩАЕТСЯ…

levonВ тихий весенний день великого Поста, 8 апреля, ушёл с Земли, маленький, светлый человек, впитавший в себя мудрость жизни, обладавший великой силой духа Левон Ованезов. Его жизнь была связана с прекрасным болгарским городом Варна.
Мне посчастливилось лично познакомиться с Левоном в первый свой приезд в Болгарию в 2014 году. Он приехал в Албену, вместе со Станиславом Пеневым и Георгием Ковачевым, где я с подругой остановилась в гостинице «Добруджа». Несмотря на то, что Левон Ованезов являлся членом нескольких союзов писателей, мне его представили, как международного арбитра ФИДЕ по шахматам. Мы встречались и позже, уже в его доме в Варне. Уютный маленький дворик, увитый виноградной лозой, был тих и приветлив. Даже не верилось, что здесь когда-то проходили шахматные баталии, а дом посещали шахматисты с мировой известностью. Меня поразил хозяин дома. Небольшого роста, сухенький старичок в белых одеждах, взял у меня из рук сумку с книгами, проявляя при этом истинную галантность, даже в своём преклонном возрасте. Здесь я услышала из его уст историю военной юности, когда он поджигал фашистские корабли. Он хорошо относился к России, неплохо владел русским языком, был разносторонне одарённым, образованным человеком. При этом проявлял деликатность, вежливость и слыл мудрецом. Что было его истиной? Несгибаемая воля, любовь к жизни и всем её проявлениям, постоянное движение, развитие и совершенствование. Что им двигало, откуда бралась энергия преобразований, где скрывалась истина для этой цельной личности? Он смог открыть свою тайну для людей в последние дни своей земной жизни, передав её самому близкому и дорогому человеку, своей дочери Тити Шахинян. Воспоминания об её отце опубликованы в майском номере газеты «Литература и Общество» (Варна). Предлагаю вашему вниманию раскрытую истину Левона Ованезова со слов его дочери. Вечная ему память!

Л. Литвинова

________________

Такухи Левон Минасян (Тити Шахинян) – физик, учитель, лектор по физике. Корреспондент газеты «Литература и Общество» (главный редактор Станислав Пенев). Имеет награды в международных литературных конкурсах.
С 1994г живёт в Лондоне, где работала:
в Болгарском посольстве,
в английском вестнике «Financial Tims»,
в компании по лицензированию и маркетингу по изобретениям «Aukett Swanke».
Перевод с болгарского — Ларисы Литвиновой 

ДАЖЕ КАК ТЕНЬ В ЗЕРКАЛЕ…
(исторические воспоминания и размышления моего отца, записано мной за день до его смерти)
В безумии повседневной жизни, в неизмеримом невежестве, в колыбели жизни, но не в мудрости мудреца, истина подобна тени в зеркале. Вы также видите это, и когда пытаетесь прикоснуться к ней, то видите изображение вашей руки. Вы решаете, есть ли она или просто поглаживаете зеркало и проходите мимо, не присматриваясь к следующей тени. Нет отступления, нет страха! Разум и боевой дух, дух и вера, любовь и свет идут рука об руку. Все это глубоко внутри меня и в моей природе. И даже если я бегаю босиком по пыльным улицам, шагаю по лужам, я знаю цену усердия, цену труда и дисциплины.
…Я высоко поднимаю голову и вижу огромную здоровую фигуру моего отца, который бросает тюки весом 500 кг. Что сильнее, его разум или его телосложение, или, может быть, то и другое? Когда ещё я доберусь до него, я хочу вырасти — думал я, когда был маленьким кудрявым мальчиком с коричнево-зелеными глазами, жаждавшими знаний!
Улицы вокруг гавани были пыльными, толпа медленно рассеивалась, пока свист полицейского не доставал людей. Вновь прибывшие беженцы искали своих встречающих, а те, кому некого было высматривать, с тревогой следовали своей интуиции. Стресс и переживания сделали их уязвимыми и по-детски доверчивыми. Прошло десять лет с тех пор, как приехали мои родители, но они, казалось, сливались с новой толпой беженцев. Они носили одинаковую одежду, говорили на одном языке, испытывали одинаковую боль… (и как будто их глаза всегда плакали, плакали)
Я продавал на удачу шоколад, газеты, читал новости, ходил в школу. Дни были долгими, ночи короткими.
За столом вечером я слушал молитву моей матери, и мои руки не могли сдержать себя, они тянулись за хлебом. Скуки не было, мои сестры рассказывали друг другу, что происходило в школе, читали, пели… Когда я услышал «Изгнанники, жалкий обломок ничтожный народа…»¹, моя старшая сестра с таким волнением прочитала стихотворение — я выхватил книгу из ее рук и закричал! — Я-во-ров…
Я запомнил это имя и сильные слова его «Армяне»… Я запомнил их на всю жизнь.
Мы учились в армянской школе в центре города. Однажды на уроке истории я не был внимателен и почувствовал длинный кнут на своем плече и строгие глаза барона Шамаляна. Мое сердце сильно забилось, я встал и не знал, что сказать, но решил читать «Армян» Яворова, и так я избежал наказания. А глаза барона Шамаляна смотрели на меня с большой любовью, и даже добрая улыбка пробежала по лицу учителя.
— Левон, поздравляю тебя с тем, что выучил всё стихотворение наизусть. На этот раз перехитрил меня, но вы должны быть внимательны и в моё время изучать историю…
Я помогал родителям, и небольшое время уделял урокам. То, чему я научился в классе, было моей подготовкой. Мой отец отправил меня учиться ремеслу. Я начинал как подмастерье у электрика, учась у лучших специалистов в городе. Работа и идеи, друзья и семья, реальность и мечты переплелись. Мне было уже 16 лет, когда я стал сварщиком на большом немецком корабле, где я преднамеренно учинил пожар…
Пистолет был приставлен к моей груди, холодные голубые глаза немца уставились на меня и угрожали:
— Ты не умеешь читать, что ты здесь делаешь? Кто начал этот пожар?
Я ответил приветствием на немецком, и спокойно посмотрел на него, а болгарский начальник по судоремонту затрепетал рядом с ним за нас обоих:
— Он не умеет читать по-немецки, он не виноват! Он сварщик…
Так я избежал наказания, спас свою шкуру. Но, конечно, я был виновен — я был членом группы Реймса, и этот пожар на корабле был нашей целью…
Я поступил в армию. Служил в 8-м Приморском полку. Жестокие законы, фашистское присутствие еще более четко определили мое мировоззрение и мою ненависть к сторонникам фашистской Германии. Наша страна быстро сменила направление своей политики, и я вступил в ряды добровольцев-солдат, маршируя с ними на фронт. Я услышал строгий голос моего отца, и его тяжелая рука схватила меня:
— Вы должны были сказать нам, что пошли на фронт. Запомни — в бою не бегут назад, никогда не беги назад, мальчик мой…
Эти слова моего отца спасли меня от трассирующих пуль (красных пуль), когда я остался один перед немецким бункером в городе Ниш. Я чувствовал, как уходят мои друзья, но я был слишком близко к немцам, я даже слышал их. Я закопался и подождал, потом я бросил наступательную дымовую шашку, чтобы уйти. Меня настигла граната, следы от которой я буду носить с собой до самого последнего момента — она ​​ударила меня по лицу. По дороге я притащил раненого солдата, и мы оба добрались до больницы в Пироте.
Мы победили! Я вернулся в наш прекрасный город Варну и наблюдал за морем, которое также забрало жертв жестокой власти. А теперь, мои достопочтенные — более 90 лет я воздавал дань уважения этим героям, в том числе моим армянским товарищам, и посвятил свою книгу «Девять печальных волн достигают берега»…
Позвольте мне снова стать юношей, молодым человеком в моих историях…
Я любил спорт, я любил плавать, я занимался боксом, и выпады мальчиков не проходили мимо меня. Я хотел быть сильным, как мой отец, гордым и волевым, как он. Я знал, что он был ФЕДАИН и имел под своим командованием 25 всадников. Он часто говорил мне:
— Садись, пиши! Мне есть что рассказать…
Но я всё откладывал в этой и следующей повседневной суете жизни — не пропустить встречу, не пропустить матч… Я был озадачен, чтобы учиться… Мне удалось отлично выучить болгарский язык, улучшить свой немецкий. Я тоже учил русский не у кого-нибудь, а у великого Мошникова, но этого было мало. Я продолжил свое образование и помимо математики и экономики меня очень интересовали философия, логика, политика…
Потеря самого дорогого моему сердцу человека — моей прекрасной матери, возложила на мои плечи огромную тяжесть и ответственность старшего сына, как отца в семье. Я повзрослел еще раз! Я начал соревноваться с моим отцом. Как и он, я видел ужас войны, жестокость экстремального мышления, жестокую «справедливость». Его опыт и прежний путь должны были быть стерты, почти скрыты, ужасами Второй мировой войны из моей памяти.
Но такие вещи не могут быть забыты — они не должны повторяться… И теперь нам нужна палочка барона Шамальяна — гениального историка — чтобы держать нас с открытыми глазами и ушами, постукивая нас по плечу, чтобы учить истине, напугать нас, чтобы запомнить!
Годы шли… И войны изменились — они стали более современными, некоторые с глобальным характером, но они все еще оставались жестокими.
Люди также меняются, страны распадаются, правительства коррумпированы. Но истина — она ​​всегда перед нами, даже как тень в зеркале, мы видим это каждый день!

Левон ОВАНЕЗОВ — член Ассоциации литературного общества — Варна (SLOV), член Союза независимых болгарских писателей (SNBP), член Союза европейских писателей и писателей с других континентов (SEPI), председатель Шахдома «Л. Ованезов»- Варна.

¹ Стихотворение посвящено армянам, бежавшим за рубеж, в том числе и в Болгарию, после кровавой резни, учиненной в 1895-1896 годах турецким правительством в Западной Армении.

______
ДОРИ И КАТО СЯНКА В ОГЛЕДАЛОТО…
(спомени с исторически характер и размисли на баща ми, записани от мен ден преди смъртта му)
В лудостта на ежедневието, в безмерното незнание, в люлката на живота, но не и в мъдростта на мъдреца, истината е като сянка в огледало. Виждаш я и когато се опиташ да я докоснеш, съзираш образа на своята ръка. Ти реша­ваш, дали да я има или просто погалваш огледалото и отми­наваш без да се вгледаш доста­тъчно в поредната сянка. Няма отстъпление, няма страх! Разум и борбеност, дух и вяра, любов и светлина вървят ръка за ръка. Всичко това е дълбоко в мен и в моята природа. И дори да тичам бос по прашните улици, да газя в локвите, познавам цената на усърдието, цената на труда и дис­циплината.
…Вдигам високо глава и виждам огромната здрава фигура на баща ми, който премята бали по 500 кг. Кое е по-силно, него­вият ум или неговата физика, а може би и двете? Кога ще го стиг­на, искам да порасна – мислех, когато бях малко къдрокосо мом­че, с кафяво-зелени очи, жадни за знания!
Улиците около пристанище­то бяха прашни, тълпата се раз­пръскваше бавно, докато свир­ката на полицая не стреснеше хората. Новодошлите бежанци търсеха своите посрещачи, а тези които нямаха такива гледаха с тревога и следваха интуицията си. Стресът и преживяното ги правеха уязвими и някак си де­тински доверчиви. Бяха измина­ли десет години от пристигането на родителите ми, но като че ли се сливаха с новата тълпа бежа­нци. Носеха същите дрехи, гово­реха същия език, имаха същата болка…(и като че ли очите им все плачеха, плачеха…)
Продавах шоколади с къс­мети, вестници, четях новините, ходех на училище. Дните бяха дълги, нощите – кратки.
На ма­сата вечер слушах молитвата на майка ми, а ръцете ми едва се сдържаха и посягаха към хляба. Нямаше скука, сестрите ми една през друга разказваха случило­то се в училище, рецитираха, пееха… Когато чух «Изгнанни­ци клети, отломка нищожна…» най-голямата ми сестра с такова вълнение четеше стихотворение­то – грабнах книжката от ръцете и засричах! — Я-во-ров…
Запомних това име и силните думи на неговите «Арменци» …Запомних ги за цял живот.
Учехме в арменското учили­ще в центъра на града. Веднъж в часа по история не внимавах и усетих дългата сопа по рамото си и строгите очи на Барон Ша­малян. Сърцето ми биеше силно, станах и не знаех какво да отго­воря, но решиха да издекламирам «Арменци» на Яворов и така се спасих от наказание. А очите на Барон Шамалян ме гледаха с мно­го любов и дори лека усмивка се прокрадна по лицето на учителя.
– Левон, поздравявам те за това, че си научил цялото сти­хотворение наизуст. Този път ме надхитри, но трябва да внимаваш в часовете ми и да учиш исто­рия…
Помагах на родителите си и малко време отделях за уроците. Каквото научех в часовете, това беше цялата ми подготовка. Баща ми ме изпрати да се уча на занаят. Започнах като чирак електроже­нист, учих се при най-добрия в града. Преплитаха се труд и идеи, приятели и семейство, реалност и мечти. Бях вече на 16 години и заварявах на голям немски кораб, където умишлено предизвиках пожар…
Пистолетът беше опрян до гърдите ми и студените сини очи на германеца ме гледаха свирепо и заплашваха:
– Ти, не можеш ли да четеш, какво правиш тук? Кой запали този пожар?
Отвърнах му с немския им поздрав и хладнокръвно го по­гледнах, а до него трепереше и за двама ни българският началник по ремонта на кораба:
– Той не знае да чете на нем­ски, не е виновен! Той е завар­чик…
Така се отървах, спасих си кожата. Но разбира се не бях не­винен – бях член на Ремсова гру­па и този пожар на кораба беше наша цел…
Постъпих в казармата. Слу­жих в 8-ми приморски полк. Жестоките закони, фашисткото присъствие още по-ясно опреде­лиха мирогледа ми и ненавист­та ми към привържениците на фашистка Германия. Страната ни бързо промени посоката на своята политика и аз се наредих в редиците на войниците-добро­волци, марширувайки с тях към фронта. Чух строгия глас на баща ми и тежката му ръка ме грабна:
– Трябваше да ни кажеш, че си тръгнал за фронта. Запомни – в битка не бягай назад, никога не бягай назад, момчето ми…
Тези думи на баща ми ме спа­сиха от трасиращите куршуми (червени куршуми), когато пред бункера на германците в гр. Ниш бях останал сам. Усетих как мои­те приятели се отдалечават, но азбях твърде близо до германците, дори ги чувах. Окопах се и изчак­вах, докато не хвърлих напада­телна димна бомба, за да се отда­леча. Застигна ме парче граната, което до последния си миг ще нося със себе си – заби се в лице­то ми. По пътя си влачих и ранен войник и така двамата стигнахме до болницата в Пирот.
Победихме! Върнах се в кра­сивия ни град Варна и гледах мо­рето, което също прибра жертви на жестоката власт. И сега на мо­ите достолепни – над 90 години отдадох почитта си към тези ге­рои, между които и мои другари арменци и им посветих книгата си «Девет тъжни вълни стигат брега»…
Нека бъда отново юноша, младеж в своите разкази…
Обичах спорта, обичах да плувам, тренирах бокс и момчеш­ките лудории не ме подминаваха. Исках да бъда силен като баща си, горд и волеви като него. Зна­ех, че е бил ФЕДАИН и е имал 25 души конници на свое подчине­ние. Често ми казваше:
– Седни, пиши! Имам много да разказвам…
Но аз все отлагах в онова и в следващо­то забързано ежедне­вие – да не пропусна среща, да не пропусна мач… Запалих се да уча… Успях да усвоя перфектно български, да подобря немския си език. Научих и руски език не от кого да е, а от големия Мощников, но не мибеше достатъчно. Продължих с образованието си като освен от математика и икономика се интересувах много и от философия, логика, полити­ка. Загубата на най-скъпият на сърцето ми човек – моята кра­сива майка, стовари на плещите ми огромната тежест и отговор­ността на големия син, на батко­то в семейството. Пораснах още веднъж! Започнах да меря сили с баща си. И аз като него видях ужаса на войната, жестокостта на екстремното мислене, коравосър­дечното «правосъдие». Неговият опит и преживяното беше на път да се изтрие, на път да се потули, за да бъде заместено от ужаса на Втората световна война, от моя спомен.
Но такива неща не могат да се заместват – те не бива да се повтарят… И сега ни трябва пръч­ката на Барон Шамалян – гени­алният историк – да ни държи с отворени очи и уши, почуквайки ни по рамото, да ни учи на исти­на, да ни стряска, за да помним!
Годините препускаха… И войните се промениха – станаха по модерни, някои и с глобален характер, но си останаха все така жестоки.
Хората също се променяха, държави се разпадаха, правител­ства се корумпираха. Но истина­та – тя е винаги пред нас, дори и като сянка в огледалото, ние я виждаме всеки ден!
Левон ОВАНЕЗОВ – член на Сдружение Литературно Обще­ство – Варна (СЛОВ), член на Съюз на неза­висимите български писатели (СНБП), член на Съюз на европейски писатели и писатели от други континенти (СЕПИ), председател на Шахдом «Л. Ованезов» – Варна.
______

Пейо Тотев Крачолов Яворов (1878-1914 г.)
Перевод Михаила Зенкевича — Стихи.ру

АРМЯНЕ
Изгнанники, жалкий обломок ничтожный
народа, который все муки постиг,
и дети отчизны, рабыни тревожной,
чей жертвенный подвиг безмерно велик, –
в краю, им чужом, от родного далеко,
в землянке, худые и бледные, пьют,
а сердце у каждого ноет жестоко;
поют они хором, сквозь слезы поют.

И пьют они, чтобы забыть в опьяненье
о прошлом, о том, что их ждет впереди, –
вино им дает хоть на время забвенье,
и боль утихает в разбитой груди.
Шумит в голове, все покрылось туманом,
исчезнул отчизны страдальческий лик;
к ее сыновьям, в омрачении пьяном,
уже не доходит о помощи крик.

Как зверем голодным гонимое стадо,
рассеялись всюду в краю, им чужом, –
тиран-кровопийца, разя без пощады,
им всем угрожает кровавым мечом.
Родимый их край превратился в пустыню,
сожжен и разрушен отеческий кров,
и, беженцы, бродят они по чужбине, –
один лишь кабак приютить их готов!

Поют они… Льется их буйная песня,
как будто бы кровью исходят сердца,
и давит их ярость, им душно и тесно,
в душе у них – горе и гнев без конца.
Сердца угнетенных наполнены гневом,
в огне их рассудок, а взоры в слезах,
и льется их песня широким напевом,
и молнии мести сверкают в глазах.

И зимняя буря, их пению вторя,
бушует, и воет, и дико ревет,
и вихрем бунтарскую песню в просторе
далеко по белому свету несет.
Зловещее небо насупилось мглистей,
и все холоднее студеная ночь,
а песня все пламенней, все голосистей.
И буря ревет, голосит во всю мочь…

И пьют… и поют… То обломок ничтожный
народа, который все муки постиг,
то дети отчизны, рабыни тревожной,
чей жертвенный подвиг безмерно велик.
Босые и рваные, в тяжкой разлуке
с отчизной далекой, вино они пьют,
стремясь позабыть все несчастья и муки, –
поют они хором, сквозь слезы поют!
_____
АРМЕНЦИ
Изгнаници клети, отломка нищожна
от винаги храбър народ мъченик,
дечица на майка робиня тревожна
и жертви на подвиг чутовно велик –
далеч от родина, в край чужди събрани,
изпити и бледни, в порутен бордей,
те пият, а тънат сърцата им в рани,
и пеят, тъй както през сълзи се пей.

Те пият… В пиянство щат лесно забрави
предишни неволи и днешни беди,
в кипящото вино щат спомен удави,
заспа ще дух болен в разбити гърди;
глава ще натегне, от нея тогава
изчезна ще майчин страдалчески лик
и няма да чуват, в пияна забрава,
за помощ синовна всегдашния клик.

Кат гонено стадо от някой звяр гладен,
разпръснати ей ги навсякъде веч –
тиранин беснеещ, кръвник безпощаден,
върху им издигна за всякога меч;
оставили в кърви нещастна родина,
оставили в пламък и бащин си кът,
немили-недраги в далека чужбина,
един – в механата! – открит им е път.

Те пеят… И дива е тяхната песен,
че рани разяждат ранени сърца,
че злоба ги дави в кипежа си бесен
и сълзи изстисква на бледни лица…
Че злъчка препълня сърца угнетени,
че огън в главите разсъдък суши,
че молния свети в очи накървени,
че мъст, мъст кръвнишка жадуват души.

А зимната буря им сякаш приглася,
бучи и завива страхотно в нощта
и вихром подема, издига, разнася
бунтовната песен широко в света.
И все по-зловещо небето тъмнее,
и все по се мръщи студената нощ,
и все по-горещо дружината пее,
и буря приглася с нечувана мощ…

Те пият и пеят… Отломка нищожна
от винаги храбър народ мъченик,
дечица на майка робиня тревожна
и жертви на подвиг чутовно велик –
далеч от родина, и боси, и голи,
в край чужди събрани, в порутен бордей,
те пият – пиянство забравя неволи,
и пеят, тъй както през сълзи се пей.

_________
Я РАД, – МЫ С ВАМИ ПОДРУЖИЛИСЬ…
Левону Ованезову. Международному арбитру ФИДЕ,
создателю и руководителю шахматного дома «Левон Ованезов», поэту.

Вы, – мудрый человек, Левон,
Интеллигентный, благородный,
А мудрость, – творчества закон, –
Где выбор наш, – вполне свободный!

Игра, – поэзии сродни, –
Где каждый шаг, – подобен слову.
Где спешка, – строит западни,
И нас ведёт, – к концу иному…

Вы, – мудрый человек, Левон…
Я рад, – мы с Вами подружились!
И наш словесный перезвон –
Рождает рифмы в наших жилах!

17.11-18.11.2010, село Тополи – София
© Copyright: Всеволод Кузнецов

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир
Опубликовать в Одноклассники
Запись опубликована в рубрике ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИМЕНА/ИМЯ В ИСТОРИИ, НАШЕ ТВОРЧЕСТВО, ПЕРЕВОДЫ, ПУБЛИЦИСТИКА, ФИЛОСОФСКАЯ ЛИРИКА с метками , , , , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.

5 комментариев: Где кроется истина…

  1. Евгения Шарова говорит:

    Ларис, какая ты молодец — ты рассказала об интересном человеке, отдала дань его памяти…
    А ещё ты очень тонко и интересно нанизала на ниточку повествования казалось бы разрозненные фрагменты. Умничка!

  2. Елена говорит:

    С большим удовольствием прочитала и твоё повествование, Лариса, и все стихи, переводы. Увидела, что и у тебя, и у Всеволода Михайловича были личные контакты с Левоном Ованезовым. Читала и думала, какое большое дело делают все Ладожцы! Дело дружбы, памяти и доброго, с любовью, отношения к нашим болгарским, и не только, друзьям…
    А это место меня просто поразило: «В безумии повседневной жизни, в неизмеримом невежестве, в колыбели жизни, но не в мудрости мудреца, истина подобна тени в зеркале. Вы также видите это, и когда пытаетесь прикоснуться к ней, то видите изображение вашей руки. Вы решаете, есть ли она или просто поглаживаете зеркало и проходите мимо, не присматриваясь к следующей тени.»
    Спасибо!

  3. Людмила говорит:

    Лариса, это, конечно, немалый труд ума и души. Молодец! Только сейчас нашла время и с большим удовольствием прочитала.

  4. Лариса говорит:

    Да, Левон был мудрым человеком и свою мудрость он передал дочери. У неё очень интересные сказки, с той самой заветной изюминой в которой раскрывается его величество замысел. Спасибо за отзывы!

  5. Всеволод Кузнецов говорит:

    СПАСИБО, МИЛАЯ ЛАРИСА! ДА, СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ СВЕТЛОМУ ЧЕЛОВЕКУ!

Добавить комментарий для Людмила Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *