#ДетиВойны. Будем помнить. Воспоминания М. Перфильевой

Перфильева Мария Алексеевна — коренная жительница города Лобня. Почётный гражданин г. Лобня. Почётный работник общего образования РФ, награждена знаком «За заслуги перед г. Лобня». Была учителем начальных классов МБОУ СОШ №6.
Была активным членом ЛИТО «Ладога». Ученики Марии Алексеевны читали стихи лобненских поэтов на различных городских мероприятиях.
Скончалась 30 марта 2016 года.

________

Я родилась, училась, работаю, живу в Красной Поляне, Московской области.
К началу войны мне не было и пяти лет. Помню тот день, когда фашисты сбросили на наш рабочий посёлок бомбы. Было ранее утро, все спали, раздался страшный грохот. Все — мои родители, братья — убежали в подвал дома, а я осталась одна, стоя на стуле в ночной рубашечке. Родители подумали, что меня возьмёт мой брат, а он решил, что меня взяли родители. Помню, стою я на стуле, громко плачу, надо мной электрическая лампочка. Вскоре прибежал мой брат Николай, схватил меня и мы направились в подвал дома №2 (так называемая казарма), где жили рабочие фабрики. Теперь это дом №3 по улице Спортивной.
До прихода немцев в Красную Поляну хлопкопрядильная фабрика срочно готовилась к эвакуации в Казахстан в город Пахта-Арал. Эвакуировались и рабочие с фабрики вместе с семьями. Мои родители отнесли необходимые вещи и продукты, какие были в доме, в товарный вагон. Этот вагон был выделен только для семей. Старший брат вместе со школьниками-комсомольцами в это время участвовал в отрывке противотанкового рва, ему было 17 лет. Итак, вещи уложены, родители взяли меня и брата Станислава (ему было 13 лет) и отправились к поезду. Мы спешили на посадку, а на улице уже раздавалась стрельба — немцы ворвались в Красную поляну. Я помню, все бежали, я была у отца на руках. Состав уже тронулся, а машинист крикнул, чтобы отставшие ждали другого поезда. Так мы остались без вещей, без продуктов. В суматохе у меня свалился и потерялся валенок, никто этого не заметил.
Недалеко был жилой дом №103, теперь это дом №4 по улице Текстильной. Мы в него вбежали и спустились в котельную. Там было уже много народа, видимо жильцы этого дома. Отец с нами не остался, а срочно убежал в райком, где были собраны все мужчины нашего посёлка.
Посреди котельной была куча угля. Меня посадили на эту кучу, так как свободного места не было. Было очень холодно, я заболела, у меня поднялась высокая температура. От угля я вся была чёрная. Воды нет, прошу пить. Кто-то дал маме маленький чайничек. Брат выбрался ползком из дома и около подъезда набрал снег. Потом мама долго согревала этот чайничек в руках, чтобы снег растаял. Воды оказалось совсем чуть чуть, да и то вся чёрная от пороха. Сидели несколько дней. Голова моя стала покрываться болячками от холода, голода и грязи.
Когда немцев отогнали, мы вернулись в свою комнату. Дверь была открыта, ящики из буфета кто-то взял, видимо истопил. Посуды не было, одежды никакой, но самое главное — не было никаких продуктов. Брат Станислав увидел на улице убитую лошадь, а рядом лежал убитый фашист. От шинели этого немца он отрезал кусок сукна, и мама сшила мне так называемые сапожки. Утеплить их было нечем, поэтому они были очень тонкие, быстро прохудились и из них сверкали мои голые пятки. Однажды брат нашёл половинчатую деревянную ложку. Мама раздобыла где-то немного повала (отходы от переработки зерна), добавляла его в кипящую воду и мы с братом по очереди ели эту похлёбку половинчатой деревянной ложкой, из которой часть еды выливалась обратно в миску.
Отец наш был на фронте, брат Станислав пошёл учиться в ремесленное училище в городе Щёлково. Старший брат Николай смог догнать в Бескудниково тот состав, в котором мы должны были эвакуироваться. Он увидел, что наш вагон весь испещрён пулями и осколками — такой сильный был обстрел, даже погиб один рабочий. Вместе с составом брат уехал в Пахта-Арал, откуда добровольцем ушёл на фронт. Из Пахта-Арала брат прислал мне мою куклу.
Но вскоре стала болеть мама. Она опухала от голода, получила воспаление лёгких и её положили в нашу Краснополянскую больницу. Я осталась одна в комнате. Здесь мне совсем стало плохо — одной страшно, света не было, есть нечего, мне только пять лет. В нашем коридоре было 12 коммунальных комнат. Кто-то из соседей давал мне кожуру от картошки, которая была сварена в мундире. Кто-то давал лепёшку из картошки, которую люди собирали на поле после мороза. Она была вонючая, горькая. Но я выжила, дождалась маму из больницы.
Наступила весна. Стали ходить по краю леса, собирали кислицу. В лес ходить боялись, там было много неразорвавшихся снарядов и мин.Крапивы нам не доставалось, её кто-то обрывал раньше нас, но мы с мамой собирали лебеду, и она варила её как щи. А когда маму положили в больницу ещё раз, меня взяла на время в свою семью тётя Люба.
В 1944 году я пошла в школу в 1-й класс. В классе было холодно, поэтому мы сидели в пальто, в варежках, чернила замерзали в чернильницах. Техничка тётя Таня растапливала печку и к обеду чернила согревались, мы — тоже. Тетрадей у нас не было, а мне несколько штук тетрадей в линеечку прислал брат Николай с фронта.
Помню, когда подходила к школе, всегда стоял запах варёной картошки. Эту картошку давали детям, отцы которых погибли на фронте.
Однажды мы с мамой увидели в Москве девочек в школьной форме. Приехав домой, мама заказала портнихе сшить мне школьную форму, тогда уже можно было купить материал. Когда я впервые пришла в школьной форме, директор Блинов С.С. выстроил ребят на линейку, поставил меня перед ними и сказал, что скоро у всех школьников будет такая форма.

© Copyright: Мария Перфильева

Опубликовано в сборнике воспоминаний «Детство опалённое войной», 2008г.

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир
Опубликовать в Одноклассники
Запись опубликована в рубрике МЫ ПОМНИМ, НАШЕ ТВОРЧЕСТВО, ПРОЗА с метками , , , , , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *