Диалоги с В.В. Решетниковым. Часть пятая. Проза А. Крохина

Первая часть
Вторая часть
Третья часть
Четвёртая часть

Василию Васильевичу Решетникову 100 лет

Как много дум наводит день рожденья!
Как много чувств в душе он шевелит!
Н.А. Некрасов

Жизнь – это одна из удивительнейших загадок природы. Жизнь человека – это великое благо, которое даруется свыше, а старость – это привилегия, которая предоставляется не каждому. В традициях русского народа уважение к старости, к своим родным старикам всегда было и впредь должно быть на первом месте.
День Рождения – особенный день в жизни каждого человека, праздник не только для него, но и его детей, внуков, правнуков и друзей. Поэтому в этот день мы стараемся высказать и перечислить все свои лучшие пожелания. Не зря же многие говорят и верят в то, что слова и в, частности, пожелания от чистого сердца материализуются. В этот день мы во многом закладываем программу жизни именинника на целый год вперед, до следующего Дня рождения. Хочется, чтобы в День рождения светило яркое солнышко, а денёк был максимально чудесный для данного времени года.
А в Московском регионе впервые за всю историю метеорологических наблюдений средняя температура зимы оказалась положительной и с явным дефицитом солнца. Средняя температура составила +0,2 ℃. За весь декабрь было всего 8 часов солнечного сияния, а за январь — 11 часов. Даже многие бурые медведи и ежи, которые должны были уйти в спячку, так и не смогли заснуть. Но эта аномалия коснулась не только Московского региона. На всей территории России нынешняя зима – оказалась самой теплой в истории. Погода, словно сошла с ума, ставит тепловые рекорды один за другим. Воздушные массы из Атлантики (а они несут оттепели) регулярно добирались не только до Европейской части России, как обычно, но и до Ямала, Красноярского края, Якутии и даже до Хабаровского края. Предположить, какие сюрпризы принесёт нынешняя весна и лето совершенно невозможно. Остаётся надеяться на лучшее. Не сваливать же все невзгоды на високосный год? Его не природа создала, а человек. Но вернёмся на полтора – два месяца назад. Скоро Юбилей нашего дорогого друга и наставника Василия Васильевича Решетникова. Ему 23 декабря исполняется ровно сто лет.
Лётчик-испытатель Юрий Петрович Ресницкий¹ «по секрету» мне сообщил, что их лётно-испытательный Центр «Чкаловский» готовится поздравить В.В. Решетникова с Юбилеем. Командование Дальней авиации и Лётно-исследовательский институт имени М.М. Громова планируют торжественно отметить это неординарное событие в истории авиации.
Наш небольшой коллектив тоже готовился поздравить Василия Васильевича в тёплом, почти семейном кругу. Мы думали организовать нашу встречу таким образом, чтобы она осталась в памяти как приятный и полезный праздник для всех нас? Конечно, размышляли о том, какой должен быть подарок и, что можно подарить, а что нельзя. Девушки приготовили альбом с фотографиями. Фотографии всегда несут в себе положительную энергию. Мы готовили подарки не только затем, что так принято, а потому, что хотели доставить удовольствие и юбиляру, и самим себе. Я решил подарить первые три готовые части своей будущей книги «Диалоги с Героем Советского Союза В.В. Решетниковым», подготовил проект обложки и распечатал, а в фотоателье мне все страницы сброшюровали в единое целое.
Намеревались встретиться с Василием Васильевичем в конце декабря, но не получилось. До середины января его ежедневно «терзали» многочисленные журналисты теле- и радиоканалов. Брали бесконечные интервью в связи с его Юбилеем и предстоящим празднованием 75-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне над фашистской Германией, снимали на видео. Надо заметить, что Василий Васильевич никогда и никому не отказывал в просьбе о встрече. Наконец, день для нашей группы был определён, и мы приехали на дачу Решетникова в Монино.
Василий Васильевич, как всегда, ожидал нас на веранде. После традиционных приветствий и поздравлений, мы были приглашены в большую гостевую комнату и заняли, ставшие привычными, места за овальным столом. Не успели присесть, как раздался сигнал мобильной связи. Лида Сикорская вытащила из сумочки телефон. Звонила Калерия Васильевна Боброва. Слышу, Лида ей говорит:
— Калерия Васильевна, мы сидим у Василия Васильевича, он рядом. Я включила громкую связь. Говорите, вас все слышат.
Прозвучали поздравления от Калерии Васильевны, пожелания Василию Васильевичу крепкого здоровья и всего наилучшего!
— Спасибо, Калерия Васильевна! – сказал Решетников. — Я рад вас слышать, примите и вы самые тёплые пожелания, здоровья, хорошего настроения и всего вам самого доброго!
Я положил перед Василием Васильевичем свой подарок. Он взял книгу с глянцевой обложкой в руки и стал листать.
— Это мне?
– Это Вам, Василий Васильевич, примите от меня незаконченную книгу, которой я дал название «Диалоги с Героем Советского Союза В.В. Решетниковым», как и говорил на прошлой нашей встрече. Здесь напечатаны всего три части, последнюю главу не успел закончить. Здесь описано основное содержание наших предыдущих встреч.
— Предпоследнюю, – поправила меня Лида, — А о сегодняшней встрече разве не хотите написать?
— Так книгу можно никогда не закончить, и дописывать её до бесконечности. – засмеялся я. – Боюсь, что это уже не книга будет, а настоящая энциклопедия.
— Я так и понял. – Василий Васильевич положил её перед собой на стол. — Вооружусь очками и почитаю.
— Мы решили все наши встречи оставить в воспоминаниях, диалогах, воскликнула Лида, — ведь встречи с вами – это приятная часть нашей жизни.
Я согласно кивнул головой и вслух добавил:
— Если обнаружите в написанном какие либо ляпы или неточности, Василий Васильевич, вы мне скажите. Я постараюсь сразу всё исправить.
— Хорошо!
— Вчера меня пригласили на праздник в пятую школу, города Лобни. В актовом зале собрались учащиеся с 7 по 11 классы.
— Василия Борисова² ученики вспоминали? – спросил Решетников.
— Василия Александровича мы всегда помним и гордимся тем, что он жил в нашем городе. Одну из улиц в микрорайоне «Букино» назвали именем Борисова. – ответил я. — Но вчера был день 76-летия снятия Ленинградской Блокады и я в отведённое время рассказывал о трёх лётчиках защищавших подступы к Ленинграду, о Викторе Яковлевиче Глухарёве, отце Марины, его командире — Нельсоне Георгиевиче Степаняне и о Григорие Пантелеевиче Кравченко. Немного успел рассказать о том, как вы бомбили военные объекты на территории Германии. Они предложили мне придти к ним ещё раз и более подробно рассказать о Герое Советского Союза В.В. Решетникове.

Герой Советского Союза В.А. Борисов. 1944 год.

Герой Советского Союза В.А. Борисов. 1944 год.

— Я знаю, что Борисов у вас в Лобне жил. Василий очень интересный человек был, лётчик, Герой Советского Союза. Жил и неожиданно умер. У меня перед глазами возник один эпизод, связанный с ним. Дело было в 1945 году. Помню, как однажды он собирался лететь бомбить укрепления где-то в районе Кенигсберга. Я на старте днём выпускал группу, в том числе и Борисова. Он взлетал на американском «Б-25» и в самолёте сидел слева. Я смотрю, он надел большую шляпу и сделал невозмутимо серьёзную физиономию. Чего ему вздумалось лететь в шляпе, и где он её нашёл? Не знаю. Затем, поднял руку в сторону и запросил старт. Обычно, он такой весёлый в жизни был, а здесь вдруг для чего-то надел шляпу и напустил на лицо такую непривычную для него серьёзность. Ну, в общем, почудил немножко. В том самолёте, вместо шлемофона были предусмотрены наушники, и шляпа была совершенно не причём. Я так хохотал, глядя на него. Но вид у него был очень строгий и я его выпустил. Штурманом в его экипаже был — Иван Киньдюшев³. Во время войны он с Борисовым много полетал. Потом стал штурманом моего полка. Борисов был очень активным лётчиком, в Дальнюю авиацию пришёл из Гражданской авиации.
Я тут же заметил:
— Герой Советского Союза Иван Иванович Киньдюшев, о котором вы упоминаете, написал книгу «К победным рассветам», в которой с особой теплотой описывает боевые полёты с Борисовым. В книге есть такие строки: «Душой экипажа был командир В.А. Борисов. Его часто называли рыцарем неба, а штурман эскадрильи Семён Чугуев дал ему меткое прозвище Царь Борис. Ибо небо для Василия было родной стихией, его царством». Обратите внимание на интересное совпадение, – и, шутливо улыбаясь, я дополнил, — наверное, поэтому он и надел большую шляпу, чтобы соответствовать высокому «царственному» положению, золотую корону-то негде было достать. Я читал, что В.А. Борисов первым в полку поднял в воздух десять стокилограммовых бомб и три пятисотки. Узнав об этом, на аэродром прибыл конструктор «Ил-4» С.В. Ильюшин. После тщательного осмотра машины и её узлов, одобрительно отозвался о новаторстве лётчика. Командование наградило Борисова трофейным мотоциклом. Его опыт стали перенимать и использовать другие лётчики полка. Ещё до войны он налетал миллион километров в Гражданском воздушном флоте, был мастером «слепого» полёта, мог летать в любых метеорологических условиях. Всего за годы войны Василий Борисов совершил 284 боевых вылета, в том числе 20 на Берлин, Данциг, Кенигсберг, Будапешт, Варшаву, Хельсинки. По представлению Главы города, Советом депутатов города Лобня ему было присвоено звание «Почётный гражданин города Лобня», а в 2004 году в школе №3 открылся музей Героя Советского Союза Василия Александровича Борисова. Я встречался с ним на городских торжественных мероприятиях, но поговорить не удавалось, откладывал на потом, а в 1993 году Василий Александрович внезапно умер.

На снимке четыре Героя Советского Союза: И.И. Киндюшев, В.В. Решетников, А.И. Шапошников, В.А. Борисов. 1944 год.

На снимке четыре Героя Советского Союза:
И.И. Киндюшев, В.В. Решетников, А.И. Шапошников, В.А. Борисов. 1944 год.

— После войны Борисов ушёл в Полярную авиацию. – задумчиво продолжил вспоминать о своём сослуживце Решетников. — Одним из первых освоил в условиях Арктики эксплуатацию вертолёта Ми-4, возглавлял ледовые базы высокоширотных экспедиций «Север-67», изрядно полетал на вертолёте в Арктике, летал к Северному полюсу. Бывал в Антарктиде, прокладывая маршруты к Южному полюсу, и некоторое время был начальником Шереметьевского аэродрома.
— Кстати, ваш командир авиационного корпуса, а позже, министр Гражданской авиации Логинов Евгений Фёдорович приказом перевёл Борисова начальником аэропорта Шереметьево, который из военного аэродрома преобразовали в гражданский. Василий Александрович стал первым начальником международного Шереметьевского аэропорта. В Шереметьево-I, есть прекрасный музей Аэрофлота. Я там часто бываю. В нём, в частности, экспонируются личные вещи и китель с наградами Борисова. В третьей школе его имени, ученики и учителя стараются быть достойными Борисовцами. В этой школе сейчас учатся правнуки Василия Александровича. Школьники частенько приглашают лётчиков Дальней авиации в гости, встречаются с ними.
Василий Васильевич немного подумал и рассказал ещё один эпизод:
— Я был командиром 106 дивизии и нас пригласили участвовать в воздушном Параде. Авиаполки были хорошие, летали мы на «ТУ-95». Перед парадом наши самолёты надо было где-то посадить, и приняли решение разместить их на Шереметьевском аэродроме. Предварительно, я прилетел в Шереметьево на гражданском самолёте «СИ-47» и осмотрел условия и возможность размещения наших самолётов. Там только уложили взлётно-посадочную полосу, вокруг всё было разрыто. Выкорчеванные огромные корни деревьев валялись повсюду. С полосы нельзя было съехать колесом, это была бы гибель. На полосу садились как на авианосец, а вокруг — океан пней, ям и рытвин. Что-то невероятное было. Но, слава Богу, всё прошло благополучно.
— Если посадили полк «ТУ-95», то и длина полосы должна быть три с половиной километра. – заметил вслух Александр Борисович.
— Да, её и построили на три пятьсот. – подтвердил Решетников.
— Вы мне напомнили про полосу. – возбуждённо подвигаясь на стуле, словно собираясь встать, проговорил я, повернувшись всем корпусом налево, к Василию Васильевичу, — В Шереметьево недавно построили третью взлётно-посадочную полосу. Моя квартира оказалась в створе посадки и теперь, через каждые полторы минуты, над моей головой пролетают самолёты на высоте 50 – 70 метров. Представляете? Если раньше, в квартире были деревянные оконные рамы, то стёкла дребезжали даже от ревущих моторов, разогреваемых в самом аэропорту, а сейчас у меня окна пластиковые, звукоизоляция вроде бы неплохая. Зато появилась новая напасть, теперь, кроме звуков от пролетающих над головой самолётов, сверху сыплется вся «таблица Менделеева» от отработанного топлива. Приходится закрывать наглухо окна и балконную дверь.
— Я думаю, что вам веселее стало жить. – рассмеялся Решетников.
Я заметил, что сегодня Василий Васильевич был более подвижен, чаще улыбался и остроумно шутил, а лицом выглядел значительно свежее и даже казался моложе, чем на нашей прошлой встрече в сентябре.
Тем временем, Света и наши девушки накрыли праздничный стол, разложили предметы сервировки и посуду с салатами и прочими закусками и сладостями.
— Вы позволите бутылочку игристого шампанского распечатать в честь вашего светлого и круглого Юбилея?! – глядя на Василия Васильевича, предложил Иванов и, получив одобрение, стал её открывать.
Наблюдая за его манипуляциями с бутылкой, девушки притихли, ожидая громкого хлопка с извержением пены, но услышали только тихое шипение и шелест выходящего из горлышка некоторого подобия дымка. Александр Борисович осторожно наполнил все бокалы розовым шипящим напитком.
— Праздник действительно светлый. – облегчённо выдохнув, сказала Лида. – Посмотрите в окно. Наконец-то, впервые за всё время зимы, этой ночью снежок выпал. Кажется, зима пусть к февралю, но пришла.
Александр Борисович встал, поднял свой бокал… Все разговоры о погоде и прогнозах её на ближайшие дни сразу стихли:
— Василий Васильевич! Разрешите поздравить вас со столь знаменательной круглой датой! С Днём рождения! Здоровья вам и бодрости! Вы прожили большую и интересную жизнь, в которой отразились судьбы нескольких поколений, много трудились, всегда находились в гуще важных дел. Я думаю, все со мной согласятся, что вы являетесь достоянием нашей Страны!
— Ну что вы? – с улыбкой возразил Василий Васильевич. — Я — достояние вот этой дачи.
— Плохо только то, что ограничен доступ к вам. Хочется с вами чаще встречаться. – как-то озабоченно сказал Иванов.
— Красота! – ответил Решетников, и было непонятно, то ли хорошо то, что к нему ограничен доступ, то ли ещё что-то. Василий Васильевич повернул голову направо, посмотрел в окно и добавил. – Тихо здесь, чисто и уютно, не то, что в Столице.
— Вам-то красота, а нам каково? Хочется от вас узнать очень многое, я думаю, что это важно не только для нас, здесь присутствующих, но и для тех, кому мы передадим ваши знания, советы и воспоминания.
Все встали. Наши руки с высокими бокалами, наполненными шампанским, потянулись к Василию Васильевичу. Раздался дружный переливчатый звон хрусталя. Не сговариваясь, мы по старой авиационной традиции прокричали:
— Поз-драв-ля-ем! Поз-драв-ля-ем! Ура, ура, урааааа!
Вино было великолепным!
Марина, всё ещё придерживая в руке бокал, сказала:
— Вас любят, уважают и ценят многие люди. Недавно, к нам пришли гости, и один мой давний знакомый увидел на столе книгу, подписанную вами. Он ко мне поворачивается и говорит: «Марина, это тот самый Решетников, который командовал Дальней авиацией?» Я говорю: «Да». А он опять спрашивает: «Откуда ты его знаешь?» Отвечаю: «Знаю и всё». Он на меня так удивлённо посмотрел, как будто впервые в жизни увидел, словно я с Луны прилетела.
— Легенда какая-то. – пожал плечами Решетников.
— Нет, Василий Васильевич! Это не легенда. – горячо запротестовала Лида. — Для меня существует определённая шкала, шкала качества человека. После знакомства с вами поняла, что люди такого масштаба как вы – это огромная редкость и не потому, что вы Герой, и не потому, что вы лётчик… — Лида запнулась.
— И не потому, что я так непозволительно долго живу… — тут же, используя паузу, подхватил Василий Васильевич и рассмеялся.
— Нет-нет, не говорите так! – замотала головой Лида и уже более спокойным голосом продолжила. – Я хотела точнее выразить свою мысль, поэтому скажу как женщина. Вот знакомишься с человеком, с которым можно поговорить на любую тему, о литературе, о живописи, о театре, об авиации и о войне. Когда я таких людей встречаю, для меня лично — это всегда праздник, это счастье. После тех часов, проведённых с вами, я чувствую в себе перемены к лучшему. Появляется желание заниматься творчеством, писать, общаться и делиться с другими своей радостью.
— Мне эти чувства знакомы. – кивнул головой Решетников. – Спасибо!
Александр Борисович поставил перед Решетниковым модель самолёта «ТУ-95».
— Это вам от меня.
Василий Васильевич взял самолёт в руки, выполненный из пластика и металла, поблагодарил Иванова и долго рассматривал четырёхмоторный летательный аппарат со всех сторон.
Я заметил, что Александра Борисовича чаще интересовали исключительно эксплуатационные и боевые особенности авиационной техники, и он мог задать вопрос Решетникову совсем «не вдруг», без всяких границ и переходов, вне зависимости от того, на какую тему в настоящий момент идёт разговор. Вероятно, Иванов заранее продумывал интересующие его вопросы, и, за относительно короткой промежуток времени самой встречи, хотел получить наибольшее количество компетентных ответов. Василий Васильевич охотно выслушивал любой вопрос и старался подробнее ответить на него. Все последующие диалоги только подтвердили моё предположение.
— Скажите, пожалуйста, — задал вопрос Александр Борисович, — а вот вы на «ТУ-4» летали. Как вам система управления на самолётах «ТУ-4» и «ТУ-95»?
— В каком смысле? – переспросил Решетников.
— По управляемости. – пояснил Иванов.
— Великолепно! Легко управляется. А на «ТУ-95» у нас бустеры стояли на руле поворота, педалях и на элеронах. На руле высоты тяги были напрямую. Немножко жёстковато, но ничего, справлялись хорошо.
Расскажу вам о своей недавней встрече с группой, приехавшей ко мне в гости из Жуковского, из института имени Громова. Сидели за столом, разговор шёл о разных самолётах, а одна дама вдруг спрашивает: «А что вы скажете о «ТУ-95»?» Я удивился, почему даму интересует «ТУ-95», а не о какой-то другой самолёт. Я ей говорю, что это прекрасная машина, одна из моих самых любимых. А потом, в конце беседы, выяснилось, что её муж погиб на этом самолёте. Я спрашиваю: «Как погиб? Как можно на этом самолёте погибнуть? Я не помню ни одного случая, когда кто-нибудь погибал на «ТУ-95». Оказалось, что её муж был штурманом этого самолёта. Я говорю: «А напомните фамилию лётчика». Она говорит: «Кульчицкий4». Я сразу вспомнил эту историю. Кульчицкий — заслуженный лётчик-испытатель, Герой Советского Союза. В самолёте, кроме экипажа, были и другие специалисты, с которыми он собирался перелететь из Жуковского во Владимировку5. Владимировка — это лётно-испытательный аэродром на берегу Волги, там испытательный институт ВВС. И он должен был туда перегнать «ТУ-95». Говорят, что лётчик-испытатель должен быть сверх асом. Да, ничего подобного! Почерк или привычка летать у каждого лётчика, будь он испытателем или нет, одна и та же. Прежде всего, лётчик-испытатель должен быть Лётчиком.
У этого самолёта есть такая особенность. По полосе он бежит на трёх колёсах, а ты штурвал поджимаешь к животу и держишь. И когда достигается определённая скорость на разбеге, поднимается переднее колесо и самолёт тут же оказывается в воздухе. Поэтому, надо отдать штурвал от себя и на некоторой высоте выдержать самолёт до набора необходимой скорости, затем переходить в режим набора высоты, и тогда делай с ним что хочешь. Кульчицкий же, как только переднее шасси оторвалось от земли, с тем же углом начал набирать высоту. Вполне понятно, он ещё не набрал нужной скорости для набора высоты, вышел на закритические углы атаки, произошёл срыв потока и самолёт переворачивается на спину и врезается в землю. Сгорает весь экипаж со специалистами. Вот так было, и, конечно, если с самолётом так обращаться, то он такие штуки не прощает.
У меня был взлёт с грунта на «ТУ-95» с полным полётным весом 182 тонны. С бетона, само собой разумеется, взлетать намного проще, а в этом случае взлёт надо выполнить с грунта. Степь и соответствующий грунт мы нашли на юге Украины, хорошо утрамбованный после многих солнечных дней, совершенно сухой и достаточно твёрдый. Степь широкая, от горизонта до горизонта. И жилья рядом нет. На смотрины этого взлёта приехали А.Н. Туполев, командующий Дальней авиации В.А. Судец, командующий армией генерал-полковник Г.Н. Тупиков6 и ещё много специалистов из НИИ и других организаций, потому что с таким весом с грунта никто никогда не взлетал.
И вообще, ещё раньше, вся история этого дела поднялась тогда, когда я со своей дивизией затеял полёты с грунта. Туполев, когда про эти полёты узнал, то обрушился на Судца: «Я мол, на ваши эксперименты не рассчитывал, поэтому прекратите полёты. Я должен провести испытания при таких полётах, а потом скажу, можно летать или нельзя». Ну, раз такая команда поступила, полёты с грунта я прекратил. Прислали мне лётчика-испытателя Ивана Корнеевича Ведерникова7. Он Заслуженный лётчик-испытатель, Герой Советского Союза. Когда он прилетел, чтобы провести у меня испытания, я говорю: «Ну, вот что, в этой дивизии я хозяин, так что, пожалуйста, садитесь рядом со мной на второе сидение, а командирское место моё. И мы начали эти испытания. Надо было проверить то, что так беспокоило Туполева. А его беспокоил только один вопрос, не забирают ли при разбеге воздушные заборники двигателей всякого рода камушков и прочего мусора, которые могут оказаться на поле?
Сначала делали пробежку на трёх колёсах. Поскольку в воздух мы не думали подниматься, то шлемофоны просто висели над головой, парашюты под нами, их не надевали. После каждой пробежки выключали моторы, специалисты смотрели в воздухозаборники, есть ли там мусор. Ничего не находили. Наконец, они попросили нас выполнить пробежку на двух колёсах, с подъёмом передней ноги. Это можно сделать на любом самолёте, но не на «ТУ-95». Никому и в голову тогда не пришло, и мне в том числе, что это немыслимая затея. Если оторвать переднюю ногу, то самолёт мгновенно взлетит. Я должен был это дело знать и помнить. Ну, и Ведерников этого не знал. Вот мы разбегаемся, я беру на себя штурвал, стараясь поднять переднюю ногу, а когда скорость достигла определённого значения, передняя-то нога поднялась, а самолёт в одно мгновенье вспух и мы оказались в воздухе. Хорошо, что я секторы газа держал в руках, а Ведерников потянулся к ним с правой стороны и хотел прекратить взлёт. Я на него заорал: «Не трогай» и держу сектора впереди. В это время, с бетонной полосы параллельно нашему взлёту, шли плановые тренировочные полёты. Самолёты заходили на посадку со встречным курсом. А у меня связи с СКП нет, я быстро надел шлемофон и слышу, как на старте ругаются, шум подняли: «Что вы делаете? Прекратите полёт!» Я их успокоил: «Всё будет, как нужно». Мы надели парашютные лямки, пристегнулись. Я вписался в коробочку и сел уже на бетон. Когда зарулил на стоянку, то комиссия, а их была целая толпа, смотрели на нас с недоумением: «Что это за цирк они себе позволяют?» Я расхохотался. Мне было смешно от того, что собрались сплошные корифеи авиации, и никому из нас в голову не пришла мысль, что после подъёма переднего колеса самолёт обязательно взлетит. Вот и лётчик-испытатель Кульчицкий не учёл этого, не остановил набор высоты после отрыва и перевернулся.
Позже, когда я взлетал с полным полётным весом, то на полном газу, 60 тысяч лошадиных сил, машина еле стронулась с места и потом начала ползти-ползти кое-как, несмотря на то, что грунт был, как бетон. Я помню, у меня был вторым пилотом один подполковник. Он кричит: «Командир, она не взлетит!». Я молчу, но вижу, стрелка на приборе скорости медленно, но ползёт по шкале. И она побежала ускоряясь, голубушка. Самолёт набирает скорость, опираясь на подъёмную силу, всё быстрее, разогналась и пошла вовсю. Пробежал тогда не менее 4-х километров, даже больше, а впереди было нетронутое поле. Наконец, самолёт оторвался, набрал скорость, а потом перешёл в набор высоты. В полёте мы отработали топливо и с облегчённым весом сели на своём аэродроме.
— Хочу уточнить. – чуть замявшись, осторожно сказал Александр Борисович. — Если только речь идёт об этом случае в Жуковском. Как мне рассказали, на катастрофу могло повлиять ещё одно обстоятельство. В то утро был небольшой морозец и весь самолёт покрылся вертикальными хлопьями инея. Когда его готовили к полёту, он был одним бортом на юг, и у него это крыло растаяло полностью, а другое нет. Когда он рулил и развернулся, то получилась приличная разница между подъёмными силами одного крыла, по сравнению с другим.
— Ой, вряд ли это могло повлиять. – сразу же ответил Решетников. – тем более самолёт готовили к полёту, значит, провели противообледенительную обработку.
Иванов глубоко вздохнул и произнёс:
— Вот вы пишете в своей книге, что в самом начале войны в Дальнюю авиацию прибывали лётчики с Гражданской авиации. Это маршал Голованов с собой наиболее опытных пилотов привёл?
— Да, Голованов. – подтвердил Решетников. — Но морока с ними была, да ещё какая. Речь не идёт о профессиональном мастерстве лётчика. Как раз они великолепно летали в любых метеорологических условиях, днём и ночью. А дисциплина у них резко отличалась от военных лётчиков, прямо скажем, не в лучшую сторону. То нет настроения сегодня для полётов, то ещё чего нибудь выдумают. Мы это знали. Это был соседний полк под номером 750. Он в основном состоял из гражданских пилотов. А наш 751 полк был укомплектован из военных лётчиков. Однажды к нам попал один гражданский лётчик, и ему досталась машина с номером 13. Он по этому поводу устроил командиру эскадрильи чуть ли не дебош, не хотел летать на этом самолёте. Я вспомнил свой 164 довоенный полк. У меня у одного был самолёт под номером 13, да ещё норовистый такой попался, и я хорошо знал особенности его поведения и управления. И чем хорош был этот самолёт? На нём, из-за живучих старых предрассудков, никто не хотел летать. Если на других летали разные лётчики и стояли в очереди на полёт, то на моём самолёте летал только я.
— Это был ДБ-3Ф? – спросил Иванов.
— Нет. Это был ДБ-3, но ещё не Ф. – ответил Решетников.
— У моего отца тоже был штурмовик «ИЛ-2» под тринадцатым номером. И на него тоже никто не претендовал. – улыбаясь, подхватила Марина.
— Ну и молодец! – одобрительно проговорил Василий Васильевич. — Мне лично не очень нравилось, когда на моём самолёте летал кто нибудь другой.
Александр Борисович, доливая в бокалы шампанское, спросил:
— А «ДБ-3» сильно отличался от «ДБ-3Ф»?
— Сильно! – махнул головой Решетников и пояснил. — В принципе, это был совершенно другой самолёт, другое его название – «ИЛ-4». Его и делали другим самолётом. Все чертежи по «ДБ-3» отложили в сторону и проектировали совершенно новый самолёт «ИЛ-4». Абсолютно новая конструкция, грузоподъёмность больше, и остекление другое.
Лида взяла в руку наполненный бокал с шампанским и заявила, что хочет произнести тост:
— После знакомства с вами, Василий Васильевич, я к литературе стала серьёзно относиться. Такого желания высказаться, написать, прочувствовать жизнь в разных её проявлениях, у меня раньше не было. Может быть это окрыление, которое я получила. Раньше, не очень задумывалась над формой. Основным для меня была идея, интрига. Сейчас я тщательнее работаю над текстами. Мне друзья помогают и это нас сплачивает. Давайте выпьем за любовь! Всё начинается с любви.
— Да, всё начинается с любви, – повторил Василий Васильевич последнее высказывание Лиды и, обращаясь к ней, добавил, — если вы пишете стихи о любви, как раз для него готова первая строчка.
— А я всё вспоминаю о том, как вы летали над балконом своей невесты. – не очень-то и громко произнёс я, но Решетников услышал.
— Да, летал, было такое, – Василий Васильевич поставил на стол бокал и поднял обе ладони, подперев руками подбородок, — и полёты совершались над киевскими крышами. Знаете, как интересно было с малой высоты рассматривать крыши!?
— Для меня настоящий мужчина таким и должен быть! – воскликнула Лида. — Мы ждали этой встречи, готовились к ней, и Алла хотела вам что-то сказать по этому поводу.

В.В. Решетников, А.А. Канцибер (Лукашенко) и М.В. Аксёнова (Глухарёва)

В.В. Решетников, А.А. Канцибер (Лукашенко) и М.В. Аксёнова (Глухарёва)

Алла поднялась с дивана, подошла к Решетникову, развернула перед ним небольшой альбом и говорит:
— Хочу прочитать стихи написанные Лидой. Мы подготовили такой подарок, который должен поднять вам настроение. В альбоме сделали такую композицию, с одной стороны стихи, а с другой фотографии детей в нашем музее морской авиации. Вот послушайте:

Мой капитан, штурмующий пространство,
Куда летит твой самолёт?…

Алла прочитала стихотворение полностью, сняла очки и улыбнулась:
— Ну как?
— Прекрасные стихи. — похвалил Василий Васильевич.
— Спасибо! – сказала Лида. — Теперь прочти чисто женские стихи. Они все с авиацией связаны.
Алла перевернула страницу альбома и прочла ещё одно стихотворение:

Мне платье сшило небо…

— Отличные стихи, мне нравятся! — снова одобрительно отозвался Решетников, дослушав его до конца.
— Я, как раз, представляла ваши полёты над крышами, и родились эти строки. – вкрадчиво сказала Лида и лукаво улыбнулась.
— Там ещё есть стихотворения, — продолжила Алла, — но мы все их читать не будем. Когда у вас будет свободное время, полистайте наш альбом, почитайте, посмотрите фотографии. Здесь есть фотографии, связанные с морской авиации.
— В морской авиации были самолёты «ТУ-16», — произнёс Решетников, листая альбом, — Я со многими лётчиками был знаком, с командующими Мироненко, Дейнека.
— Владимир Григорьевич Дейнека в музее бывает, он наш почётный гость. Вот фотография наших учеников с ним. – с гордостью сообщила Алла.
— Красивый и интересный человек! – подметил Решетников.
— Василий Васильевич, сказала Марина, — у нас есть ещё одно небольшое поздравление от наших ребят, записанное на видео. Сейчас я поставлю ноутбук перед вами.
Пока Марина включала свою технику, Алла пояснила:
— У нас в музее в конце декабря был Александр Николаевич, рассказывал о вас и о вашем предстоящем Юбилее. Ребята третьего класса захотели поздравить вас, и мы записали на видео все их поздравления и пожелания в ваш адрес. Они вам передают большой-большой привет!
Во время просмотра видео, Василий Васильевич очень эмоционально реагировал на искренние выступления и поздравления маленьких учеников. Мне казалось, что вот-вот из его глаза выкатится слеза. Он улыбался, то наклоняясь ближе к монитору, то вдруг разводил руками. Было очевидно, что этот ролик оказался самым лучшим подарком к его дню рождения.

Просмотр поздравлений от учеников 3 класса школы №1383

Просмотр поздравлений от учеников 3 класса школы №1383

— И ещё, – начала рассказывать Лида, после просмотра видеролика, — в последнюю нашу встречу, мы говорили вам о своей мечте поехать в Севастополь со своим спектаклем. И мы эту поездку осуществили. На сцене актового зала севастопольского Университета спектакль был сыгран. Присутствовали несколько севастопольских школ. Когда мы играли спектакль, нам сказали, что наши дети играли не как москвичи, а как севастопольцы, а Высший Совет морского собрания наградил всех наших участников грамотами и подарками. Это было значимое событие, которое мы смогли сделать без помощи кого-либо, всё сделали сами. Спасибо Алле и Марине за этот праздник! Второй спектакль мы пишем о подводниках, и премьера спектакля пройдёт в подводной лодке, в Тушино. Мы хотим пригласить ветеранов-подводников и там внутри подводной лодки сыграть спектакль.
— Прекрасно! – развеселился Василий Васильевич. — Как раз там простора вполне достаточно и для зрителей, и артистов.
— Что вы?! — расхохоталась Лида. — Большой театр отдыхает! Одно хорошо. Мы что-то делаем, чего-то добиваемся. Марина расскажи про Калининград, там тоже интересное событие произошло.
— Да, путешествие оказалось полезным, — бодро начала рассказывать Марина, — мы с Лидой съездили в Калининград. Дело в том, что памятник лётчику Нельсону Степаняну – дважды Герою Советского Союза оказался ненужным в Прибалтике. Его оттуда перевезли и поставили в Калининграде в очень плохом месте, на автостоянке около военной прокуратуры и, практически, вплотную к памятнику ставились автомобили. У местной армянской диаспоры не получалось привести памятник в надлежащее состояние. Но мы постарались. Подняли на ноги весь гарнизон и, в результате, памятник перенесли на новое место. Он теперь будет стоять во главе комплекса погибшим лётчикам на Балтике. Мы считаем, что нашли достойное место памятнику дважды Героя.
Лида встала, обошла стол и присела на диван рядом с Аллой и Мариной. Лицо её нахмурилось, стало очень сердитым, и она строгим голосом сказала:
— Получается так, если ты молчишь, то ничего само не делается. Оказывается, всё сегодня возможно, если есть желание и личная энергия, если имеешь свою точку зрения. Если тебе что-то не нравится, об этом смело скажи, не бойся. Я вот в подобных ситуациях думаю, а как бы Василий Васильевич поступил? Марина и я ничего не боимся. Мы берёмся за такие дела, что иногда, другие люди нам говорят: «Девочки, вы что, с ума сошли?» А мы берёмся, и у нас получается! – лоб Лиды разгладился, лицо смягчилось, и приобрело обычное весёлое состояние. — Сегодня с радостью пришли вот в таких платьях с этими одинаковыми значками. Это авиатриссы России приняли Аллу, Марину и меня в свой коллектив. Приняли за то, что мы систематически популяризируем авиацию, за то, что много работаем с детьми.
Я вспомнил рассказанную мне историю происхождения этого сувенирного значка автором и говорю:
i (11)— Хотите, я расскажу вам, как появился этот необычный значок? Мне эту историю рассказала создатель этого значка, художник и скульптор Анна Топтыгина – и, получив визуальное подтверждение того, что меня внимательно слушают, начал рассказывать, стараясь передать содержание рассказа Анны как можно точнее:
«Знаменитый лётчик Анатолий Агафонович Балуев8, друг моего мужа Слава — лётчика-испытателя, познакомил нас с лётчицей Гражданской авиации Любой Рыловой9. Люба узнала, что я художница и предложила мне нарисовать эмблему для предстоящего авиационного форума Клуба «Авиатриса». Я согласилась и начала рисовать разные эскизы, рисунки. В тот период я участвовала в конкурсе скульпторов на памятник Михаилу Булгакову. У меня были эскизы по этой теме и готов рисунок Маргариты на метле. Когда я приготовила несколько эскизов для форума, Люба Рылова пригласила меня на Совет авиатрисс в Музей авиации и космонавтики. С собой я взяла эти эскизы и чёрт меня дёрнул взять с собой рисунок с Маргаритой. Люба привела меня в одну из комнат музея, а там за столом сидели знаменитые люди. Я увидела Героев Советского Союза Надежду Васильевну Попову и Анну Александровну Тимофееву (Егорову)10. Возглавляла Совет Галина Гавриловна Корчуганова11. Когда я увидела этих фантастических и легендарных женщин, я была просто парализована. Эскизы отдала и подумала, что сейчас, увидев эту ведьму, они меня просто разорвут. Они начали внимательно рассматривать мои работы, передавать их друг другу, и вдруг я услышала, как Надежда Васильевна берёт в руки рисуночек с ведьмой на метле и говорит: «Ой, девочки, так ведь это же про нас, про «ночных ведьм»12». Я, конечно, была просто ошарашена. Потом они отобрали второй рисунок для эмблемы форума. Они утвердили «Решение» об эмблеме, а Попова предложила сделать значок по эскизу с ведьмой. Корчуганова договорилась с одним предприятием, и значки были изготовлены. Авиатрисы этот значок успешно продавали на авиасалоне в Жуковском. Для меня самое приятное было то, что моя эмблема на форуме была отмечена, и лётчицы пригласили меня в Большой театр. Когда я пришла в театр, то увидела всех авиатрисс с этими значками. Очень часто они спрашивали, почему ведьма летит метёлкой вперёд, ведь это противоречит законам аэродинамики, причём они так к этому серьёзно отнеслись, что мне было просто смешно. Когда я начала работать над эскизом, я тоже задумалась, как нарисовать, метёлкой вперёд или назад. Выяснила, что в мировом искусстве ведьм изображают и так и этак поровну. Поскольку я делала Маргариту по роману Булгакова, то внимательно прочитала эпизод, как она взлетает, и там чётко было написано, что метёлкой, вернее щёткой, вперёд. Я нашла, что у Франсиско де Гойи в его гравюрах «Сон разума порождает чудовищ», ведьма тоже летит метёлкой вперёд. На следующем форуме авиатриссы решили наградить меня красивым вымпелом, который на стенку вешают. Накануне, мне позвонила Валя Котляр13, сказала, чтобы я обязательно пришла на церемонию награждения. Тогда уже Халидэ Макагонова была президентом Союза «Авиатрисы». Валя сказала, что Халидэ, прежде чем наградить, хочет выяснить: «Почему всё же метёлкой вперёд?» Я ей всё объяснила. На следующий день пришла, меня наградили, было невероятно приятно от такого внимания.»
Обращаясь к присутствующим дамам, я добавил:
— «Авиатриссы приняли вас в свой круг и подарили значки ещё и за то, что вы летать умеете».
— Ну, как? — сказала Лида. — Без инструктора мы пока не летаем.
— Неважно, – произнёс вслух Иванов, — главное, что летаете.
— Хочу признать, Александр Борисович. – с одобрительной улыбкой вымолвила Марина, — самое основное, что рядом с нами находятся мужчины, которые помогают нам взлететь, ведь полёт сродни поэзии – это способ возвышенно мыслить, глубоко чувствовать и находить точные решения.
Алла благодарным кивком поддержала слова Марины, нашла в альбоме фотографии и, показывая их Василию Васильевичу, говорит:
— Вот посмотрите на эти фотографии. Мы едем в Киржач на аэродром к Алекандру Борисовичу и вместе с ним летаем. Он дарит нам и детям такие полёты. Ученики потихонечку приучаются к авиации. А это Алиса Шевчук на снимке, ученица шестого класса. Когда летела в самолёте, то закричала Александру Борисовичу: «Бочку», давайте «бочку» выполним!».
— Эти девочки полюбили авиацию и хотят летать. – подтвердил Александр Борисович.
Василий Васильевич отложил развёрнутый альбом в сторонку и сказал:
— Вот мы выпили за любовь. Я помню, был какой-то общий сбор, кажется, авиационный праздник, а из женского 46-го Борисовского полка ночных бомбардировщиков некоторых лётчиц я знал, особенно Попову Надежду Васильевну, о которой только что упоминалось. Кто-то из лётчиков мужчин заговорил о том, что они на фронте пытались ухаживать за лётчицами, и им это нередко удавалось, а Попова вдруг горячо возразила: «Да что вы, что вы? Такого у нас не было. Мы себе ничего такого не позволяли, тем более какую-то любовь на фронте крутить, или ещё что-то подобное». А я встал и твёрдо говорю: «На войне любовь была! Если бы не это, мы бы войну не выиграли»! Всем было весело, конечно.
Алла перевернула ещё одну страницу альбома.
— А это мы были в Жуковском. Возили и показывали в колледже свой спектакль. Присутствовали несколько Героев лётчиков-испытателей, в их числе В.Г. Пугачёв, Р.П. Таскаев и И.В. Вотинцев.
— Вы знаете, я что-то нехорошие слухи поймал, что лётно-исследовательский институт имени М.М. Громова собираются вытолкать из Жуковского и перебросить его во Владимировку. Я позвонил своим ребятам, что бы они этим делом занялись, по крайней мере, подняли бы КБ на это дело. Я сейчас потерял связи с этими КБ.
— Уже начинаю переставать удивляться действиям наших чиновников. – не сдерживая себя, возмутился я. — То, что происходит с авиацией, нормальному человеку не могло присниться даже в страшном сне. Все технические наработки, все передовые инженерные решения за короткий срок были уничтожены самым варварским способом. Абсолютно не стесняясь и не церемонясь, чиновникам «реформаторам» от авиапрома удалось развалить и разгромить всю отрасль. Они лишили нашу страну статуса великой авиационной и самолётостроительной державы. Их не пугала ответственность за антигосударственные действия, они чувствовали полную безнаказанность, творя своё чёрное дело, открыто продвигая интересы иностранных авиакомпаний.
— А вы знаете, что интересно. – сказала Марина, пытаясь смягчить моё возмущение и резкие суждения. — Я была на Малой Земле в этом году, летом. Меня туда возил и показывал все места боёв внук папиного однополчанина. Он говорит: «А ты знаешь, что твой отец на Малой Земле садился на «ИЛ-2»? Я говорю: «А где здесь садиться, тут и места-то нет. Он коротко ответил: «Не могли лететь, вот и садились». В Новороссийске берегут памятник Герою Советского Союза Ц. Куникову14, защитнику Малой Земли, и с почтением относятся к его памяти.
— Одно время гремело имя Цезаря Куникова, — отозвался Решетников, -хорошо, что оно не пропало окончательно? Его Брежнев заткнул. Куников как раз отличился там, на Малой Земле, а славу его, как талантливого воина и командира, отдали Брежневу.
— У меня много книг мемуарного жанра, — вспомнил я недавно прочитанную книжку «Говорят Герои Великой Победы», — и многие военные лётчики пишут, что штурмовик «ИЛ-2» зарекомендовал себя как самый «проходимый» самолёт. В любую грязь, с полной бомбовой нагрузкой он взлетал, и за это качество лётчики низко кланялись его создателям.
Василий Васильевич незамедлительно высказался о своём уважительном отношении к лётчикам-штурмовикам:
— Я всегда преклонялся перед теми лётчиками, которые летали на штурмовиках «ИЛ-2» . У них самые страшные задачи были. Наши лётчики истребители были вольными птицами, носились в воздухе, куда-то стреляли, кого-то сбивали в группе или лично. Я к ним не очень здорово отношусь, может быть, потому, что именно наши истребители меня несколько раз обстреливали, не разбираясь, что и как, друзей моих сбивали. А вот штурмовики шли в самое пекло, в огонь. Мы хотя бы на большой высоте летали, а они шли прямо в этот огонь. Зенитками и этими эрликонами были напичканы те районы, где действовали штурмовики. А эрликоны на меня всегда производили самое сильное впечатление, взрывались в сторонке или чуть повыше, даже в кабине ощущался запах гари.

А.Н.Крохин и В.В.Решетников

А.Н. Крохин и В.В. Решетников

— Василий Васильевич, — спросил я, — вы прошлый раз говорили, что должно выйти новое издание вашей книги «Избранники времени. Обречённые на подвиг». Я регулярно контролирую поступления книг в московские магазины, но её нет до сих пор.
— Вы знаете, я за этим делом как-то не слежу. Мне сказали, что должна выйти толстая книга, в общем, полное собрание сочинений в одном томе.
— Меня заинтриговал в этой книге один сюжет. – продолжил я. — Когда вы пишите о Чкалове, то ссылаетесь на воспоминания Молотова, писавшего в своей книге, что Чкалов, на одной из вечеринок у Сталина предложил ему выпить с ним на брудершафт. А какие оказались последствия после этого предложения Чкалова, вы не написали.
— А ничего особенного не произошло. – спокойно ответил Решетников, — Чкалову всё прощалось. Сталин знал, что он свой человек. В книге и фотография есть, где он целуется со Сталиным.
— Я из интернета скачал вашу книгу, но там один только текст без фотографий. Я, когда прочитал эти строки, пришёл в ужас, как мог Чкалов предложить такое самому Сталину, да ещё в то время, когда репрессии не щадили людей от маршала до красноармейца, от наркома до рабочего!
— Ну, Чкалов мог запросто сказать и предложить всё, что ему было нужно. В книге есть фотография, на которой Сталин и Чкалов целуются, и подпись под ней моя, я не сказал бы, что ядовитая. Я подписал так: «Напрасно товарищ Сталин сопротивляется и т.д». Хотите, я принесу сейчас эту фотографию и покажу вам?
Недавно мне принесли в подарок один альбомчик и туда вложили мои наградные листы и даже нашли один такой, совершенно неожиданный для меня. — Василий Васильевич встал и ушёл за альбомом. Через минуту он вернулся, сел за стол и открыл первую страницу.

В. Решетников. 1938 год

В. Решетников. 1938 год

— Это я в 1938 году закончил авиашколу. На груди прикреплен значок Ворошиловградской лётной школы №11, имени Пролетариата Донбаса. Вот интересный наградной лист, с одной стороны присвоение Героя, а с другой стороны – Орден Ленина. Накануне, я «прогулялся» по оккупированной немцами территории и первый документ не прошёл. Первый раз представили на Героя в 1942 году, а второй раз в 1943, примерно через год. Так, что представление на присвоение звания Героя Советского Союза прошло только со второго раза.
— Василий Васильевич, — спросил Иванов, — как же вы от эрликонов уходили, если не удавалось удержаться в стороне? Как проходили через этот зенитный огонь?
— Ну как, всё по-разному происходило. Осуществляешь противозенитный маневр, все время меняешь показания трех величин, то есть высоты, скорости и направления. Я обычно не торопился идти сразу на цель, должен был осмотреться, откуда бьют. Иногда везло, если кого-то взяли в оборот и все прожектора бросились туда, только потом выбирал, как мне зайти на цель.
— Рукоятку газа прибирали тогда?
— Газ я прибирал перед выходом на боевой путь, а на боевом пути шёл на самых малых оборотах, обеспечивал скорость, чтобы просто удержаться в воздухе. Это надо было сделать, чтобы не засекли звукоулавливатели, синхронно связанные с главным прожектором, мы его называли «Царь прожектор», самый сильный. Они обычно засекали самолёт по звуку, потом он вонзался в самолёт без всякого поиска, и луч сразу хватал самолёт.
Мы выслушали ответ Василия Васильевича, и тут, неожиданно для себя, я с увлечением начал рассказывать некоторые эпизоды из воспоминаний Виктора Яковлевича Глухарёва, лётчика-штурмовика:
— Я хочу рассказать вам одну историю, кажется, это событие случилось в 1943 году. Виктор Глухарёв добровольно выполнил просьбу армейского генерала Петрова – командующего Новороссийским фронтом. Из записи самого летчика, суть просьбы заключалась вот в чём: «Две группы десантников находятся в очень тяжёлом положении, им необходимо, прежде всего, доставить воду и патроны. Один десант находится в здании клуба имени Сталина, другой — на вокзале. Причём, на вокзале люди сидят на чердаке, внизу — немцы. Тогда командующий фронтом обратился к лётчикам-штурмовикам: «Есть ли среди вас товарищи, которые хорошо знают город, которые могли бы без ошибки определить эти два здания в разрушенном городе и сбросить для десантников самый ценный груз, в настоящее время – вода и боеприпасы.»
Меня особенно впечатлило из воспоминаний отца Марины то, как он, находясь на боевом курсе, не обращал внимания на огонь вражеской артиллерии. Глухарёв, добровольно взявшийся выполнить особую наисложнейшую задачу по оказанию срочной помощи нашим морским десантникам, сбросил контейнеры с водой и боеприпасами на крышу дома культуры и вокзала в Новороссийске. Как он сам вспоминал: «После сброса груза оборачиваюсь, смотрю и осознаю такую картину. Оказывается, по мне стреляли почти на всём боевом заходе. Видны дымки от разрывов зенитных снарядов, они чёрные. Видны разрывы от зенитных эрликонов (снарядов) их больше, и они сизые. Это я могу отличить в любое время. Но, почему-то я не видел огня во время полёта. Неужели так был занят поиском цели? Возможно, да.»
Так вот, Виктор Яковлевич сбросил груз точно на крышу дома культуры, а во втором полёте, контейнер влетел прямо в окно чердака здания вокзала. Грузы попали в руки десантников, а не врага.
— Если встал на боевой курс, — подтвердил Решетников, — то всё, надо идти прямо. Лучше не смотреть по сторонам. А будешь смотреть, то в цель не попадёшь.
— Мне так приятно слушать вас, — с выражением одобрения произнесла Марина, — ощущение такое, будто вы с моим отцом только что пообщались.
— Насколько я знаю, — проговорил Александр Борисович, — немцев очень беспокоили бомбы женских ночных бомбардировщиков. Я с удивлением узнал, что за ночь количество веса сброшенных бомб с лёгкого «По-2» превышает количество веса сброшенных с тяжёлых бомбардировщиков. Правда это или нет?
— Это, правда, — подтвердил Решетников, — они сидели на аэродромах рядом с фронтом, лететь до вражеских объектов было недалеко, поэтому и делали за ночь большее количество вылетов. Вот такая у них была специфика. У штурмовиков была другая, у нас третья.
— Были периоды, особенно зимой, девушки выполняли до 16 вылетов за ночь. – дополнила Марина и предложила тост. — А давайте выпьем за тех, которые остались на поле боя. Скоро 75 лет Победы. Вчера страна отмечала снятие блокады Ленинграда.
Мы встали и, как положено по русскому обычаю, минутой молчания помянули не вернувшихся с боевых заданий всех советских лётчиков, пехоту и моряков.
— Василий Васильевич, — спросила Лида, — вам от какого торта отрезать кусочек, от белого или коричневого?
— Ну, что вы? Мне предлагаете, а сами ничего не едите.
— Возьмите коричневый, — посоветовал я, — он пропитан чем-то очень вкусным.
— Сейчас, руками хирурга, я отрежу для вас кусочек. – понизив голос сказала Лида. — Вот видите, как хорошо отрезалось, главное — метко прицелиться. – она положила один кусок торта в тарелочку Василия Васильевича, а второй на свою. — Вы говорите вкусно? – она отломила маленький кусочек и положила его в рот. — И, правда, вкусный! У нас ещё не всё. Мы должны выполнить просьбу Калерии Васильевны и спеть одну украинскую песню. Я думаю, мне девочки подпоют.
— Почему украинскую? – удивился Василий Васильевич.
— Потому, что Алла — родом из Полтавы, а Лида — из Киева… — пояснил я.
— Итак, песня народная. – протяжно и громко объявила Лида, совсем как Фрося Бурлакова из известного фильма «Приходите завтра» и начала петь, а Алла и Марина подхватили:

Місяць на небі, зіроньки сяють,
Тихо по морю човен пливе,
В човні дівчина пісню співає,
А козак чує, серденько мре.
В човні дівчина пісню співає,
А козак чує, серденько мре.

— Ну, просьбу Калерии Васильевны я выполнила, украинскую песню спели. Внутри нас грусть, скучаем мы по ридной матери Украине.
— Да, сказочный и прекрасный край. – задумчиво произнёс Василий Васильевич.
— Василий Васильевич, — задал вопрос Иванов, — меня интересует вот что. Как-то не сложились отношения между Главным маршалом авиации Александром Евгеньевичем Головановым и Валентиной Степановной Гризодубовой. Как вы считаете, претензии Голованова к ней имеют перед собой какое-либо основание?
— Ну, Валентина Степановна была сложным человеком. По утверждению Голованова она написала на него жалобу высшему руководству Страны, хотя до этого непосредственно к нему никогда не обращалась. Было большое разбирательство по этому делу, на правительственном уровне. Она была командиром полка, а он Главный маршал авиации. Дальняя авиация насчитывала несколько корпусов, в состав которых входили дивизии. Дивизии состояли из полков. Как ему было доложено, что Гризодубова начала претендовать на генеральское звание, то вдруг требовала, чтобы её полк был одет в какую-то особую форму, потом всякие другие штуки-выдумки. Голованов этого дела не выносил. Она его невзлюбила. Лучше об этом инциденте прочитать в книге Голованова «Дальняя бомбардировочная…».
— Меня интересует ваше мнение ещё по одному вопросу. – произнёс Иванов. — Почему изменилось отношение Сталина к Голованову в конце войны? Что явилось причиной такого отношения?
— Там простое дело было. – охотно ответил Решетников. — Заблуждались оба, и Голованов, и Сталин. Сталину нужно было вывести из войны Финляндию. Он спросил у Голованова: «Надо, не проводя наземной операции, вывести из войны Финляндию. Может ли он это сделать своими бомбовыми ударами?», на что Голованов простодушно ответил: «Да, конечно! АДД с этой задачей справится. Финский народ не захочет, чтобы его города и столица лежали в руинах и были стёрты с лица земли». Но я вам скажу, ещё не было случая в истории, чтобы ударами авиации можно было вывести из строя ту, или иную страну, и последние события показали именно это. Можно разрушить все города до основания, но пока у неё есть вооружённые силы, страна будет жить. А если вооружённые силы будут уничтожены, вот тогда бери эту страну голыми руками. В Финляндии были свои войска и были немецкие части, их переправляли через Таллин, через залив, кажется, Ботнический, и у них там был командующий генерал-полковник Ротар Рендулич, и сколько бы мы не бомбили Финляндию, она и не думала выходить из войны. Разговор по этому поводу состоялся в Швеции, которая была посредником. В феврале посол Юхо Паасикиви неофициально встречался в Швеции с советским послом А.В.Колонтай. Финляндия не собиралась выходить из войны, поэтому Паасикиви ездил, чтобы объяснить, что из войны Финляндия не выйдет. Это раздражало Сталина и, видя такое дело, он вынужден был организовать наступательную операцию двух фронтов – войск Ленинградского фронта и войск, по-моему, Карельского фронта. Когда эта операция вошла в активную стадию, и руководство Финляндии увидело, что тут они не устоят, только тогда они согласились выйти из войны и заключить мир. Если бы Финляндия ещё сопротивлялась, то она была бы захвачена и точно была бы Финской Советской Социалистической Республикой. Большего страха они себе не могли представить.
Сталин в 1944 году припомнил это Голованову, который так легко взял на себя эту роль. В конце ноября, Дальняя авиация в полном составе во главе с Головановым была передана под начало командующего ВВС Красной армии Новикову. Новиков не хотел, чтобы Голованов командовал Дальней авиацией под своим началом. Он боялся Голованова и не зря. Новиков через несколько дней, или неделю, после выхода Финляндии из войны, прибыл к Сталину с просьбой реорганизовать авиацию Дальнего действия в 18-ю Воздушную армию. Он тогда думал, что если вместо авиации Дальнего действия будет Воздушная армия, то Голованов уж никак не может быть командующим воздушной армией, так как имел звание Главный маршал. Он думал, зачем нужен маршал, когда армией может командовать генерал-лейтенант или генерал-полковник. Сталин согласился с предложением Новикова, но оставил Голованова во главе 18-й Воздушной армии. Следующий удар Новиков получил в начале апреля 1945 года, когда нужно было взять Кенигсберг. Там были такие сильные укрепления, что усилия артиллерии и других средств поражения не приводили ни к чему. Около двух недель, применяя силы фронтовой авиации, войска бились около этих укреплений, а прорвать их не могли. Тогда им было принято решение привлечь силы 18-й Воздушной армии Голованова. Новиков спланировал нанести удар 550 самолётами Дальней авиации при сопровождении 150 истребителей. При таком охранении, к этой группировке не мог подойти ни один немецкий самолёт. Голованов начал опротестовывать это решение Новикова, мотивируя тем, что Дальняя авиация не имеет опыта бомбардировки в дневных условиях. Новиков немножко дрогнул. Он решил обратиться к Сталину, но Сталин, как ему сообщили, был на отдыхе. Тогда он обратился к начальнику Генерального штаба генералу армии Антонову15. Тот ему сказал: Вы командующий, вы и принимайте решение. И тогда он позвонил Голованову и сказал, что решение принято, будем действовать так, как я решил. Голованов вынужден был подчиниться. После такой массированной бомбардировки, в течение 40 минут была взломана оборона. Войска ринулись в атаку и Кенигсберг пал. Новиков получил звание Героя Советского Союза за успешные действия Дальней авиации. Это Голованова взвинтило ещё больше. И это был не последний удар по Голованову. Через четыре месяца, когда война шла на Дальнем Востоке с Японией, командующим авиацией объединёнными силами (Дальнего Востока и Забайкалья), был, Главный маршал Новиков, надевший погоны генерал-полковника.  За руководство боевыми действиями ВВС на Дальнем Востоке по разгрому японской Квантунской армии Новиков получает вторую Звезду Героя. Это уже Голованова сразило наповал. И поэтому, когда Сталин в 1946 году затеял «Дело авиации», снял с должностей и посадил Новикова, Шахурина и весь штаб, а в комиссию по «прогрешению» ВВС вошли Вершинин, Судец, Руденко и Голованов. Вершинин был занят делами ВВС, ему было не до описания и подписания акта. Руденко этим делом не занимался принципиально, Судец подписал этот акт, потому, что не раз побывал в зубах у Сталина, решив не рисковать. Один Голованов собрал группу из состава управления ВВС и управления 18-й Воздушной армии и кропотливо писал акт. Написал он такой акт, что по нему Новикова можно было ставить к «стенке» без всякого суда. А Руденко вообще отказался подписывать этот документ. Его вызвал к себе Булганин, в то время Министр обороны, и предупредил о тяжёлых последствиях для него, если он не подпишет. Руденко вынужден был тоже подписать. Новиков получил тогда 5 лет тюрьмы. Шахурин немного больше. А когда Новиков отсидел свой срок, то Булганин, который к нему очень участливо относился, обратился к Сталину и спросил: «Не будет ли указание освободить Новикова из заключения». На что Сталин ответил: «Пусть ещё посидит, я скажу, когда его выпустить». Это было передано Берии и, когда к Берии обратился Новиков с просьбой освободить его, так как срок свой он отсидел, Берия ответил: «Товарищ Сталин хочет, чтобы вы ещё посидели».
— Всё-таки, это «дело» было возбуждено с подачи Василия Сталина? – спросил Иванов.
— Пишут, что и он в это дело вмешался. – нехотя ответил Решетников.
Надо ещё раз отдать должное Василию Васильевичу и его необыкновенной памяти. Даже выговорить финские и немецкие фамилии было непросто, запомнить тем более, а Решетников свободно их произносил, помнил все даты и географические названия. Я решился прояснить свою позицию по ситуации с этим злосчастным рапортом Василия Сталина.
— К концу войны Василий Сталин вполне успешно командовал дивизией. Он тогда и узнал о проблеме «летающих гробов» (имелся ввиду самолёт «ЯК-9»). Как командир, заботящийся о жизни своих подчинённых, он доложил о катастрофах и технических проблемах, как и подобает советскому офицеру, по инстанции, то есть своему вышестоящему начальству. Целью письма Василия было желание изменить ситуацию с выпуском бракованных самолётов.  Далее письмо попало к Абакумову. Возникло «Дело авиаторов», закончившееся большими сроками оттого, что в ведомстве Абакумова, ещё не было случая, чтобы кто-то из арестованных не признал своей «вины». Что касается Голованова, то мне кажется, что его отстранили от работы за то, что во время бомбёжки Финляндии, лётчики сбрасывали бомбы только на военные объекты, а мирные объекты не тронули, а Жданов, после облёта Хельсинки с Главным маршалом Новиковым, доложил об этом Сталину.
— Да, я кое что недосказал. – спохватился Решетников и продолжил. — Когда после двух операций Финляндия уже вышла из войны, туда полетел Жданов и Новиков. Он был первым секретарём Ленинградского Обкома партии, а Новиков до войны командовал Воздушными силами Ленинградского фронта и поэтому они были в очень хороших отношениях. Новиков обратил внимание Жданова на то, что в Хельсинки особых разрушений не было. Дальняя авиация бомбила совершенно конкретные цели, но они этого «не заметили», зато увидели, что жилые массивы столицы как стояли, так и стоят в целости. Жданов это отметил и сообщил об этом Сталину. Вот Сталин после этого как раз и вцепился в Голованова. Он прекрасно знал о натянутых отношениях Голованова и Новикова и, совершенно умышленно, передал его Новикову. Сталин был великим интриганом.
Прошло лет 10 после тех событий, и меня пригласили в Финляндию, чтобы я рассказал, как шла бомбёжка их столицы. Там собирали несколько раз разные аудитории, и я рассказывал о том, как всё было на самом деле. Мне дали листок с планом Хельсинки, и там были отмечены объекты, которые подверглись сильному поражению. Все эти объекты были закрашены красным цветом. Я, когда посмотрел на этот листок, то подумал: «А где же эта судостроительная верфь, которую я прилетал бомбить пять раз». Мне финны показали. Да, верфь тоже была закрашена жирной красной краской. Мы бомбили порт, железнодорожные узлы и другие военные объекты. Гражданские объекты не трогали.
— Зениток там много было? – спросил Иванов.
— Нууу, — потянул Василий Васильевич, — там зенитный заградительный огонь был очень сильный. У нас несколько самолётов были сбиты. Финны сами утверждали, что защищались хорошо.
— Вы считаете, что это было распоряжение Голованова бомбить только военные объекты? – поинтересовался Иванов.
— Представьте себе, — Решетников выдержал небольшую паузу, — это решал даже не Голованов, хотя Голованов позже писал об этом и ставил этот факт себе в заслугу. Но, надо сказать, что для него самого было неожиданностью, что мы бомбили только военные объекты. А цели нам намечали командиры корпусов. У нас, каждому экипажу цели намечал лично командир корпуса Логинов Евгений Фёдорович. А Сталин сам не понимал, когда ставил задачу, что нельзя целую страну вывести из войны ударом авиации. Американцы буквально засыпали бомбами Берлин, я 10 мая 1945 года был в Берлине и собственными глазами видел эти разрушения. Немцы не выходили из войны до тех пор, пока пехота их не прижала. Только тогда они сложили оружие.
Я вспомнил, что в прошлую нашу встречу забыл подробнее выяснить у Решетникова его позицию в оценке ошибок, допущенных Сталиным перед началом и в самые первые дни войны:
— Василий Васильевич, мне показалось интересным ваше утверждение в одном телевизионном интервью о том, что войну проиграл тот, кто сделал больше ошибок.
— Да. Эту мысль я несколько раз высказывал. По моим наблюдениям, успех зависел не столько от гениальности решений, сколько от того как много ошибок сделает противник. В конце концов, очень сильно ошибся Гитлер, если так, в крупном масштабе взять. Многое он недооценил. У Сталина тоже было много ошибок, с самого начала, когда началась война. Он решил, что главное оперативное направление будет поручено южной группе войск, на самом деле, главным направлением было на Москву через Белоруссию и пришлось перегруппировывать большое количество наших войск, для того, чтобы исправлять эту ошибку. Были и другие ошибки у Сталина, но главную допустила Германия. Она недооценила наши ресурсы, наши возможности, и дело кончилось поражением Германии.
Иванова тоже, видимо, интересовали неудачи наших войск в первые дни войны и он спросил:
— Вы, наверное, разговаривали с лётчиками, которые с первых дней начали воевать у наших западных границ. Я общался с людьми, которые говорили, что накануне был слит бензин с истребителей, и боекомплект был снят. Это действительно так было?
— Наверное, было и такое. Во-первых, даже тогда, когда немцы перешли нашу границу, когда, по сути, началась война, и Сталину доложили, что она уже идёт, он говорит: «А может это провокация?» Ему говорят, что они уже идут по нашей земле, а он отвечает: «Вы знаете, какие они провокации устраивают? Так что, не нужно им поддаваться». И первой директивой, которую подготовил Генеральный штаб, была — «Не поддаваться на провокации». Как это, не поддаваться на провокации? Это значит, не оказывать сопротивление? Как такое понять? Или вот — «Авиации глубже 100 километров вглубь территории противника не проникать». А немцы перед началом войны носились по нашей территории до самого Киева, фотографировали всё, что можно было увидеть с воздуха, и Сталин приказал им не перечить и не открывать огня, с тем, чтобы не дать повода начала войны. Он вообще-то считал, что война начнётся в 1942 году. Думал, что немцы, после того как вошли в Европу, не должны оставить Англию в покое. Он считал, что Германия обязательно должна была сначала взять Англию, иначе она может открыть второй фронт и ударить в тыл немцам. Это тоже ошибка Сталина.
— Понятно, спасибо.
— При подписании договоров, — напомнил я некоторые исторические факты, — даже во все древние времена, вспомним князя Олега и заключение мира с Византией, когда русские клялись Перуном и Велесом — «пока мир стоит, пока солнце светит», их клятва не имела сроков давности, а европейские цари клялись, целуя крест. Смерть, гибель или свержение одного из монархов означали для Запада прекращение действия договора. И в современное время Россия старается придерживаться того же древнего этического правила соблюдать договорённости, в отличие от стран Запада и США. Например, президент США Дональд Трамп с лёгкостью отказался от некоторых договоров, подписанными предыдущими правителями Соединённых Штатов и поставил мир на грань третьей мировой войны.
Использовав паузу, Иванов спросил у Решетникова:
— Вы упомянули маршала Вершинина. Он, наверное, рекордсмен по времени нахождения в должности главкома ВВС после Кутахова. Вершинин, по-моему, до 1968 года был на этой должности.
— Нет, — ответил Решетников, — пожалуй, рекордсменом по этой части был Жигарев Павел Фёдорович. Он был при Сталине, потом Сталин отправил его на Дальний Восток. Голованов это его назначение обговорил очень неграмотно: «Вот, его сняли, и отправили на Дальний Восток подальше от Москвы». На Дальнем Востоке была сложная обстановка, там висела угроза японской Квантунсой армии, и каждую минуту можно было ожидать её выступления и неизвестно, как бы оно обернулось. Для нас это оперативное направление было очень важным. Мы рискнули тогда перебросить значительную часть войск с Дальнего Востока в Москву и её спасти. А японцы не выступили и, Слава Богу. Этот риск известный, поэтому Жигарева отправили туда, так как он прекрасно знал этот район, сам выходец с Дальнего Востока. А Голованов пишет, что его, якобы, сняли и туда отправили. Из написанного им, можно понять вроде как с понижением в ссылку.
Жигарев вернулся на должность Главнокомандующего военно-воздушными силами после Вершинина при Сталине и долго командовал. И после смерти Сталина он командовал ВВС. Это сыграло определённую роль и в моей судьбе. Я с ним разговаривал по телефону, когда перегонял самолёты «ТУ-4» с завода в свою дивизию. Командир нашей дивизии Сажин Николай Иванович написал мне такие перестраховочные условия перегонки, практически «разрешил» полёты в почти идеальных условиях. Я в то время был уже лётчиком 1 класса. Он боялся, как бы что нибудь не случилось в полёте, и не отразилось на его служебной карьере. Сам он был прекрасным человеком, командовал в звании полковника, а ему так хотелось дослужиться до генерала, что не хотел рисковать этими перелётами. Я ему сказал: «Что же вы такое написали? Меня ведь не выпустят с завода в это время года.» Он ответил: «Ничего-ничего, пусть останется так».
Я надеялся на слабую бдительность руководства авиазавода, что они ничего не заметят, но мне никого обвести не удалось. На уже принятой машине из-за погодных условий наш экипаж не выпускали. И вот тогда директор завода, до сих пор помню его фамилию, Белянский Александр Александрович, говорит мне: «Как же я тебя выпущу в полёт при твоём таком метеоминимуме?» Я ему рассказал всю эту историю. Он говорит: «Идём со мной». Пришли в его кабинет, он поднял трубку телефона «ВЧ» и позвонил Жигареву. Жигарев потребовал, чтобы он передал трубку мне. Он меня расспросил, чего я умею и к чему подготовлен. Я ему всё объяснил. Он говорит: «Хорошо, подожди». Кого-то вызвал с командного пункта. Там меня знали все. Я всё слышу в трубке, как меня там разрисовали, расписали безупречным таким лётчиком, что летает во всех условиях и так далее. Ну, в общем, разрисовали здорово. После этого он мне сказал: «Напиши сам себе условия, при которых ты подготовлен и вылетай, а прилетишь в часть – доложишь». Это видимо запало ему в память.
Сославшись на имя командующего Дальней авиации, Александр Александрович выправил сажинское предписание под мою диктовку. Метеоминимум я продиктовал ему тогда очень круто. Жигарев, видимо, всё запомнил и через некоторое время прилетел в Полтаву. Я тогда занимал должность заместителя командира полка. На совещании, после того, как командир полка Морозов закончил доклад, он поднял меня и задал несколько вопросов. Я на все вопросы ответил. Он вдруг повернулся к командующему Воздушной армией Аладинскому и резко спросил: «За что ты его снял с должности командира полка?» Аладинский растерялся и так не сумел ответить. Все чувствовали себя неловко, а Жигарев перешёл к другим делам. Спустя две недели Сажин был назначен командиром корпуса, Василий Иванович Морозов принял дивизию, а я был назначен командиром полка.
— Василий Васильевич, — спросил я, — познакомьте, пожалуйста, нас немножко со своей семьёй, с сыном, внуками. Чем они занимаются, какую дорогу в жизни выбрали?
— У меня сын Саша, полковник, инженер-электронщик, служил в «Росвооружении». Лет 15 работал в Анголе, когда там война была. Была у него ещё одна должность, по которой он там работал — первого секретаря посольства России в Анголе. Потом оттуда уехал, некоторое время работал в Москве. Ему понравилась Белоруссия. Недалеко от Минска, в одной деревеньке купил старенький домик с участком и на месте развалюхи построил великолепный дом и сейчас живёт там со своей второй женой. Так бывает. Сначала женятся в юном возрасте, а потом, озираясь, понимают, что есть какие-то ошибки и уже выбирают вторую жену по душе, а первую по сердцу. – Решетников улыбнулся, зачем-то почесал переносицу и весело добавил. — Это один я такой неповоротливый, с одной женой более 70 лет прожил.
Услышав про Анголу, я был поражён ещё одним совпадением и произнёс:
— Значит, он должен знать моего брата – полковника ВТА Александра Дудина. Во время войны в Анголе он в Луанде в течение трёх месяцев занимался организацией безопасности полётов на столичном аэродроме.
— Ну, раз так, конечно они встречались, и друг друга знали. Вы у своего брата спросите, он вам расскажет.
— К сожалению, его на этом свете уже нет.
— Сколько же лет ему было, когда он умер?
— Он 1941 года рождения, а умер в 2002 году.
— Что вы! В чём же дело?
— За плечами несколько войн, болезни.
— Это ему 60 лет с небольшим было? Ох, Боже мой! У меня была одна война, но зато… — Решетников замолчал и задумался.
— А два внука чем занимаются? — снова поинтересовался я.
— Внуки окончили экономический факультет авиационного института. Они по стопам своей матери пошли. Она тоже окончила этот экономический факультет.
— Выходит — мои коллеги. Я тоже окончил экономический институт. Внуки живут в Белоруссии?
— Нет. Они живут и работают в Москве. Вот у меня два внука и оба тоже с жёнами разошлись. Один снова женился, чувствую накрепко и надолго, и правнучка у меня прекрасная – Лиза, королева Елизавета, самая младшая! Она в 2013 году родилась, в январе. И ещё две правнучки, одна из них увлекается рисованием. Если это увлечение закрепится в профессию, буду только счастлив. В моей комнате её рисунки висят на стене. Я её в этом поддерживаю, всё-таки старая семейная традиция.
— Василий Васильевич, — спросил Иванов. — А вам кто нибудь из населения на оккупированной территории помогал уходить от немцев?
— Нет! — ответил Решетников сразу и резко. — Только один дедушка соблазнился на мой меховой комбинезон и унты, а взамен дал лохмотья с чердака и рванные туфли, а остальные отвечали, что ничего не знают, ничего не видели. Многих наших авиаторов, которые спасались на парашютах и обращались к местным жителям за помощью, просто сдавали в немецкую комендатуру.
— А сколько времени вы оттуда выбирались?
— На всё ушла примерно неделя.
— А питались чем?
— Так я же наткнулся там на наших красноармейцев и с ними всё время был. Я всё это уже написал в своей книге и присутствующим товарищам подробно рассказывал. Последнее время странное чувство испытываю. Всё прошлое куда-то ушло и стало, как чужое. Будто вовсе и не я летал и воевал. У меня соседка была Мария Ивановна, жена лётчика-истребителя, генерала, дважды Героя Советского Союза. У неё всё было наоборот. Сколько времени с той поры прошло, а она…, с какой бы темы беседа не велась, всегда начинала разговор о войне: «А вот у нас на войне…», «А вот нас бомбили…», «А вот такой-то взлетел…». Ни о чём больше не говорила, только о войне. Служила в том же полку, в котором воевал её муж, была оружейницей, и одновременно, как мне думается, чекисткой. Помню, однажды, она сказала, что у неё наган был, а это, как известно оружие чекистов. – Решетников рассмеялся, вспоминая о чём-то своём, а нам пояснил. — У лётного состава были пистолеты ТТ.
Мы давно обратили внимание на большую картину, висевшую на стене позади Решетникова. Я спросил:
— А вот эта картина на стене — ваш портрет, мне кажется, совершенно новый. Я у вас его раньше не видел.
— Её за два сеанса написал к моему столетию один молодой и талантливый художник Сергей Комаров. В отличие от моего дяди — Фёдора Павловича, который писал два моих портрета, заставляя меня вертеть головой то так, то этак, то смотреть на какую-то одну точку, то на другую. А здесь я сам сел за стол, а Сергей сказал: «Хорошо, Вот так и сидите». Ну, и написал этот портрет.
— Выпьем на посошок, Василий Васильевич, за вас, за ваше здоровье! За ваш Юбилей! – предложил заключительный тост Александр Борисович.
— Хороший всё же напиток – шампанское! – похвалил Решетников, с наслаждением глотнув из бокала.
Иванов подошёл к портрету, внимательно его осмотрел и присел на стул слева от Василия Васильевича.
— Меня всё интересуют вопросы насчёт гибели 27 марта 1968 года первого космонавта Юрия Алексеевича Гагарина на истребителе УТИ МИГ-15. Как вы думаете, не повлияла ли смена главкома Вершинина на Кутахова в расследование истинных причин этой катастрофы? Ведь Кутахов был только-только назначен на должность главкома и мог осторожничать в комиссии.
— Нет. Это назначение не имеет никакого отношения к расследованию. По поводу этой катастрофы, по-моему, в газете «Военное обозрение», на первой странице, была моя большая статья. Я там написал, что Юрия Алексеевича Гагарина власти просто загнобили. Сначала ему не давали летать, и он долго не летал, целых восемь лет, а то вдруг начали форсировать это дело. Что это за безобразие такое? О катастрофе я не выступил бы в этой газете, но однажды, вот здесь, в этой комнате, сидевший на вашем месте, знаменитый космонавт, дважды Герой Советского Союза Алексей Архипович Леонов, мне вдруг сообщил: «Я знаю по чьей вине погиб Гагарин. Знаю фамилию этого лётчика-испытателя, который вошёл в их зону на «СУ-15» и перешёл на сверхзвук. Из-за этого самолёт Гагарина сорвался в штопор». Я насторожился и говорю: «Ну и кто он?» Леонов говорит: «Ведерников». Я говорю: «Это — чушь! Во-первых, на сверхзвук разрешается переходить на высоте не ниже 11000 метров, а у Гагарина с Серёгиным была высота 4000 метров. Во-вторых, если бы на этой высоте какой-то самолёт перешёл на сверхзвук, то непременно полопались бы стёкла в ближайших сёлах и деревнях. И это было бы фактом, за который можно было уцепиться и его развивать дальше. Но этого не произошло. В-третьих, я прекрасно знаю Ивана Корнеевича. Иван Корнеевич великолепный летчик, в высшей степени порядочный и достойный глубокого уважения человек, Герой Советского Союза, Заслуженный летчик-испытатель СССР. В-четвёртых, он никогда не летал не только на «Су-15», о котором вы говорите, но и на истребителях вообще, в войну летал на пикирующем бомбардировщике «ПЕ-2», с молодых лет работал в конструкторском бюро и испытывал самолёты совсем иного класса (туполевские бомбардировщики и гражданские самолёты – примечание А.Н.). Леонов опешил.
Я бы на этом остановился, если бы Алексей Архипович вдруг не поместил в газете «Комсомольская правда» чудовищную статью обо всём этом деле, обвинив Ведерникова, и, вообще, нагородил там чёрт знает что. Леонов утверждал, что с Иваном Корнеевичем, якобы встречался по этому поводу. Как я позже выяснил, что Ведерников с Леоновым ни разу не встречался. Тогда я взял и написал статью. Мне думается, Что Леонов в поисках истины впал в глубокое заблуждение и, к сожалению, он не один, их великое множество одиночек-следопытов.

Ю.А. Гагарин в кабине самолёта УТИ МИГ-15

Ю.А. Гагарин в кабине самолёта УТИ МИГ-15

Что касается самого экипажа Серёгина и Гагарина. Полковник Владимир Серёгин в годы войны воевал на штурмовиках и действовал, как и все другие, на малых высотах, днём, при визуальной видимости земных ориентиров, не нуждаясь в искусстве полёта по приборам. Не наращивались навыки слепого полёта и на испытательной работе, куда после фронта перешёл Серёгин: испытания авиатехники всегда проходят в упрощённых погодных условиях, чтобы всякие там ненастные явления не мешали главному делу. На фронте он получил Звезду Героя Советского Союза, а на испытаниях – звание Заслуженного лётчика-испытателя СССР. Но полёты вне видимости земли, похоже, были его слабым местом. Во всяком случае, в начале марта 1968 года, незадолго до катастрофы, при заходе на посадку в условиях ограниченной видимости Серегин с трудом вышел в створ взлётно-посадочной полосы, еле «уложился» в трёхкилометровую полосу, на большой скорости выкатился за её пределы и воткнулся в сетчатый улавливатель. Во-вторых, у Серёгина были серьёзные проблемы со здоровьем, из-за чего, боясь «разоблачений», медкомиссии он старался обходить стороной. Он был явно больным человеком.
Выслушав ответ Василия Васильевича, я убедился, что в оценке итогов этой катастрофы наши позиции во многом совпадают. В прошлом году ко Дню космонавтики я готовил доклад и перечитал все доступные материалы по биографии и особенно о гибели Гагарина и Серёгина. Несколько дней назад я просматривал свои записи по этому делу, и многое всплыло в моей памяти после рассказа Василия Васильевича. Я вступил в этот диалог между Решетниковым и Ивановым.
— Начальник Центра подготовки космонавтов Николай Фёдорович Кузнецов16 пишет в своей книге, что Серёгину в те времена нездоровилось: его часто рвало, и он жаловался на сердечные боли. Во время выполнения виражей Серёгину снова стало плохо: очевидно, произошёл сердечный приступ. Он расстегнул ремни кресла и ремни парашюта. Гагарин, выполняя пилотаж, не сразу заметил состояние инструктора. Тело Серёгина, перемещаясь по кабине, сдвинуло из нейтрали органы управления, и это заблокировало некоторые из них. Бросать друга в беде и сразу катапультироваться Юрий не стал. Боролся до конца и почти 10 минут ходил кругами над Новосёловом, пытаясь эволюциями самолёта привести в чувство Серёгина, а когда шансов на спасение не осталось — погиб вместе с ним. А Арсений Дмитриевич Миронов17 утверждает, что Серегин не был подготовлен к выводу самолёта УТИ «МиГ-15» из штопора и у него в лётной книжке нет записи о полётах на больших углах атаки. Кроме того, установлено, что его лётная проверка как лётчика-инструктора давно не проводилась. Кроме того, Серёгин на полчаса опоздал к назначенному времени вылета. Его вызывал к себе Кузнецов.
Василий Васильевич кивнул головой и рассказал свою версию:
— Когда он решил лететь с Гагариным, то в этот день, по графику, полёты принадлежали именно полку Серёгина, а летали другие самолёты. Серёгин поднялся на вышку и учинил по этому поводу скандал с начальником аэродрома Н.Т. Пушко18. Пушко был вздорный и неуступчивый человек, по отношению к себе знаю. Гагарин в это время сидел в самолёте в готовности к полёту и ждал Серёгина. Наконец, Серёгин пришёл, взвинченный после разговора с Пушко, сел в кабину и дал Гагарину команду выруливать. Жаль, что ничего не было записано, но, судя по всему, что произошло, Серёгин никакие команды больше вообще не подавал. Гагарин вёл все переговоры сам. Они вышли в зону, но, едва начав пилотаж, не завершив задания, Гагарин вдруг запросил у КДП (командно-диспетчерский пункт) разрешение вернуться на свой аэродром. Без команды инструктора он прав на то не имел. Больше Гагарин на связь не выходил – не до того было. Молчал и Серегин, но был ли в строю инструктор? Что там произошло? Самолёт пошёл со снижением. Высота нижней кромки облаков была 1200 метров. И он, под углом 70 градусов вышел из облаков, с таким же углом врезался в землю. С высоты 1200 метров Гагарин должен был даже инстинктивно потянуть ручку на себя, чтобы вывести самолёт в горизонтальное положение. Но судя по всему, на ручку управления навалился Серёгин, поэтому усилия Гагарина были напрасными. Он, видимо, был не в состоянии даже катапультироваться.
— Очевидцы утверждают, что в воздухе было два взрыва. – сказал Иванов.
— Боже, — иронично усмехнулся Решетников, — каких только версий не выдвигали. Этого, кстати, никто не зафиксировал, кроме одного Николая Петровича Каманина19. За эту версию и уцепился Леонов и пишет в своей статье о сверхзвуке. В его статье строки суровы и категоричны: «У меня не версия! Я сам в это время находился в том районе. Я слышал взрыв и сверхзвук… а три крестьянина рассказывали, что видели самолёт, похожий на балалайку. Есть документы, которые подтверждают: в то время в том районе проводили испытания «Су-15»… В облаках он прошёл на расстоянии 10–15 метров от Гагарина и Серёгина. И перевернул их самолёт». Кто же мог видеть эту картину – сквозь толщу облаков, на высоте 4000 метров? Не те ли три крестьянина? Однажды я спросил генерал-полковника М.Н. Мишука20, одного из видных членов государственной комиссии, крупного и известного в своей области специалиста, главного инженера ВВС, участвовавшего в расследовании причин катастрофы Ю.А. Гагарина: «Сознайтесь, Михаил Никитович, ведь комиссия с самого начала, не сговариваясь, поставила перед собой задачу «не найти» истинную причину?» Он улыбнулся и произнёс: «Естественно».
Приведу некоторые выдержки из статьи В.В. Решетникова «Юрий Гагарин и летающие «балалайки»»:
«…остались дневниковые записи генерал-полковника Николая Петровича Каманина – помощника главкома ВВС по космосу, изданные в пятитомнике «Скрытый космос». Вот их фрагменты.
«2.8.67. Гагарин рвётся в космос, к полётам и парашютным прыжкам. Полёты только с инструктором».
«30.11.67. Гагарин уже 7 лет не летал самостоятельно. Гагарин за весь 1967 год налетал всего 8 часов с инструктором».
«8.2.68. В этом году Гагарин и Титов будут много летать. Гагарин восстановится как лётчик 1 класса».
Чудовищная запись! Каманин, судя по всему, утратил чувство реальности. Да, Гагарин носит знак военного лётчика 1-го класса, вручённый ему главкомом ВВС при первой встрече, после полёта в Космос. Но, что с того? Ему не дали в авиационной части закрепиться даже на уровне 3-го класса, а до 2-го и 1-го нужны годы и годы регулярной и напряжённой лётной работы в самостоятельных полётах, а не с инструктором.
После возвращения Юрия Алексеевича из Космоса в ЦК Компартии сразу поняли, где Гагарин теперь нужнее всего, и с ходу мобилизовали его на идеологический фронт. В этом непостижимо прекрасном человеке был заложен пропагандистский заряд такой колоссальной силы, что не воспользоваться этой счастливой оказией было бы непростительным просчётом.
Какие там полёты?! Гагарина буквально затерзали бесконечными поездками не только по стране, но и по столицам мира. Митинги, торжественные собрания и, конечно, застольные «мероприятия» стали, чуть ли не его образом жизни. 11 марта 1968 года Каманин записал: «В 1961 году вес Гагарина был 64 кг, теперь 73 кг. Немного обрюзг, перестал заниматься спортом».»
— Прибор скорости с самолёта Гагарина нашли на расстоянии двух километрах от ямы. – подметил Иванов.
— Ну, и как понять тогда? Что из этого следует? – скептически спросил Решетников.
— Гагарина не было в кабине упавшего самолёта. – ответил Иванов.
— Теоретически он мог бы катапультироваться, — мягко, не желая обидеть собеседника, произнёс Решетников, — но Гагарин не мог покинуть самолёт, потому, что во второй кабине сидел Серёгин, а Серёгин не давал никаких команд.
Василий Васильевич подвёл итог нашему диалогу:
— Государственная комиссия, расследовавшая обстоятельства гибели Юрия Гагарина, конкретных выводов не сделала и причину катастрофы не раскрыла. Случись подобное в строевом полку – авиационные командиры разобрались бы во всем без особых проблем. Но тут особый случай, погиб необыкновенный человек — Юрий Алексеевич Гагарин. Как ясными небесами был ниспослан нам, один на всех, этот чудо-человек, объединивший весь мир одной любовью. Первым из людей Гагарин увидел планету, на которой живёт человек уже много тысяч лет, сразу всю целиком. Да, многие космонавты возвращаются из космоса изменёнными, с глобальным осознанием. И уже неважно кто ты, американец или русский, китаец или африканец. Ты Гражданин Планеты! И вдруг – такое. Не уберегли! Прощенья нет нам!
На этом разговор о причинах гибели Юрия Алексеевича Гагарина и Владимира Сергеевича Серёгина закончился. Произошла очень страшная история, которую ещё не одно десятилетие будут обсуждать, выдвигая новые и новые версии. Их и сейчас более, чем достаточно.
Оба летчика не могли на этом самолёте катапультироваться одновременно. При нормальной эксплуатации фонарь передней кабины откидывался на правую сторону, а задней – сдвигался назад.  По инструкции, сначала катапультируется пилот, находящийся во второй кабине, а потом через определенный интервал — в первой.
Версий этой катастрофы, с которыми я знакомился в интернете, очень много. То они в плоский штопор попали, то шли по крутой спирали, то сразу появилась версия столкновения самолета с метеозондом, которого так и не нашли и не выяснили кто запускал. Есть версия о таинственном истребителе с аэродрома «Раменский».  В своём открытом письме А.А. Леонову А.Д. Миронов, в частности, писал:
«Мною установлено, что 27 марта 1968 г. в ЛИИ состоялись полёты двух самолетов «Су-15». Первым летал Заслуженный лётчик-испытатель Аркадий Павлович Богородский. Он выполнил полёт для испытания нового двигателя на высоте 18000 м. Взлетел в 9 ч 45 мин, произвел посадку в 10 ч 24 мин. В связи с большой высотой полёта и возможностью разгерметизации кабины в случае остановки двигателя лётчик был одет в скафандр, существенно затрудняющий деятельность лётчика и не вызывающий желания отступать от задания.
Полёт на втором самолёте выполнил Заслуженный лётчик-испытатель Герой Советского Союза Александр Александрович Щербаков на высоте 14000 м. Взлетел он в 11 ч 20 мин, т. е. уже после падения самолёта «МиГ-15»УТИ. Анализ хронометража показывает, что Богородский произвёл посадку, когда Гагарин ещё только набирал высоту (Как раз в это время самолёт Серёгина и Гагарина только входил в зону пилотажа над облаками – А.Н.) . Щербаков взлетел много позже катастрофы самолёта «МиГ-15»УТИ, так что оба полёта «Су-15» в принципе не могли помешать полёту «МиГ-15»УТИ.»
Была версия о злонамеренном повреждении техники при подготовке к полёту, в виде закладки в «спарку» взрывного устройства, или встрече с НЛО. Рассматривалась версия с разгерметизацией кабины самолёта, воздействия неких силовых полей и многое другое из области квазинаучной фантастики. Предположение о попадании в вихревой след от самолёта Андреева, вылетевшего через несколько минут позже Гагарина, как о причине сваливания в штопор тоже несостоятельно. Как же, спрашивается, летают в сомкнутом строю рядовые летчики и как выполняют умопомрачительный групповой пилотаж наши знаменитые пилотажные группы. Попадание в вихревой след впереди летящего самолёта не грозит столь опасным последствием, каким является штопор.
Во всей трагедии загадка лишь в одном — почему во время опасного пилотирования в облаках Серегин не взял управление самолетом в свои руки. Ведь именно лётчик-инструктор отвечает за безопасность полёта, а не обучаемый.
— Мы вас, наверное, утомили Василий Васильевич, — сказала Лида, — подпишите, пожалуйста, нам несколько фотографий и давайте сейчас сфотографируемся, как память о сегодняшней встрече.
Пока Василий Васильевич подписывал фотографии, я смотрел на его улыбающееся доброе лицо и натруженные руки с хорошо просвечивающимися крупными и мелкими сосудами, руки, когда-то сжимающие штурвал тяжёлой машины. Сколько же бедствий в своей жизни пришлось испытать этому человеку. Пережить тяжесть страшной и долгой войны, почувствовать радость Победы, участвовать в восстановлении нашей Страны, разрушенной войной, укреплять могущество Советской армии, а затем, находясь на пенсии, наблюдать как номенклатура, дорвавшаяся до высших эшелонов власти, разрушала всё то, за что воевали и отдавали свои жизни десятки миллионов советских людей. Многие ветераны не перенесли последствий такого подлого предательства, психологически были надорваны и рано закончили своё земное существование. Василий Васильевич Решетников, как бы горько не было на душе, выстоял, не сломился.

А.Н. Крохин, В.В. Решетников, М.В. Аксёнова (Глухарёва), Л.В. Сикорская, А.Б. Иванов и А.А. Канцибер (Лукашенко)

А.Н. Крохин, В.В. Решетников, М.В. Аксёнова (Глухарёва), Л.В. Сикорская, А.Б.
Иванов и А.А. Канцибер (Лукашенко)

Анализируя сплетение обстоятельств, различных ситуаций, событий происходящих с ним за долгую жизнь, на первый взгляд, никоим образом друг с другом не связанных, я многократно убеждаюсь и делаю вывод, что на самом деле всё в этом мире взаимосвязано. Эта взаимосвязь и взаимозависимость возникает с самого мгновения рождения и до того момента, когда человек уходит из этого мира в мир иной. Порой люди, старающиеся не задумываться о своей судьбе, всё равно в той или иной ситуации делают неосознанный выбор. Другие, с одной стороны принимают судьбу, а с другой стороны стараются влиять на неё.
Проверить реальность судьбы человека в действии довольно просто. Можно попробовать сделать что-нибудь нарушающее закон государства — наказание последует незамедлительно, или выходить на яхте в море при надвигающемся шторме – заранее обрекать себя на тяжёлые последствия. И это простейшие элементы судьбы, которые мы ещё способны воспринимать своим умом. Надо понимать, что нарушая законы мироздания, законы Вселенной, человек теряет свою свободу, повреждает свою душу и наносит большой вред себе и окружающим. Вот тут и начинается ответственность человека за свои действия. Иными словами, запускается механизм самоуничтожения. Пишу эти строки, а перед глазами почему-то возник образ Юрия Алексеевича Гагарина и объявленная сегодня пандемия короновируса.
Василий Васильевич Решетников перешагнул вековой рубеж. Есть такое утверждение: «Факт – упрямая вещь!» Значит, он не выходил за пределы общечеловеческих норм, принимал грамотные решения и тем самым можно с уверенностью сказать, судьба к нему относилась доброжелательно в течение всей его продолжительной жизни.
Сам Решетников убеждён, что делал свою судьбу сам. В какой-то мере он прав. Обратимся лишь к некоторым событиям в его биографии.
Во-первых, он осознанно выбрал профессию лётчика, хотя мог бы уйти в журналистику, так как с юных лет имел склонность к литературному творчеству и огромное желание писать. Сам уход в авиацию, по мнению некоторых людей логического склада ума, не предвещал благополучного исхода судьбы. Но Решетников целых пятьдесят лет отдал служению в вооружённых силах, до выхода на пенсию.
Во-вторых, рассмотрим случай из событий военного времени. Когда в начале войны из постоянного и переменного состава полка срочно сформировали эскадрилью и отправляли её на фронт, то молодой Решетников пытался попасть в неё, и немедленно начать воевать с фашистами, но это у него не получилось. Возникли препятствия от него не зависящие. Как он сам рассказывал: «Мне проткнуться не удалось. Командир новой эскадрильи Тикунов берёт к себе, а мой комеск Казмин не пускает». Утром эскадрилья Тикунова поднялась в воздух и улетела на фронт, а через месяц её не стало. Почти все погибли. Кто не погиб, попал в плен. По отношению к Решетникову подобные случаи можно рассматривать как невероятную везучесть, удачливость, или благоприятное стечение обстоятельств. Существует популярная поговорка: «Человек предполагает, а Бог располагает». Но как всё же можно объяснить это явление?
В-третьих, Василий Решетников мог бы остаться инструктором и учить молодых лётчиков до самого окончания войны, но он принял решение сбежать на фронт в полк Дальней авиации. Это ему удалось. Он улетел в полк попутным самолётом, даже не взяв документы. Его приняли в новый авиационный полк. Он первым в корпусе совершил 300 боевых вылетов. Это событие праздновал весь полк. На этом празднике Василий Решетников сказал: «Жизнь моя принадлежит Родине». Это чувство, или состояние человека в принадлежности к своему Отечеству, в любви к своим родителям, к детям, к отчему дому. Всего за время войны Решетников совершил 307 боевых вылетов, и мог бы выполнить их на несколько десятков больше, но командование АДД запретило ему летать на боевые задания. Только через 30 лет на семидесятилетии Александра Евгеньевича Голованова, Решетников выяснил у него причину запрета на боевые вылеты. Голованов сказал: «Это коснулось не только вас. Война шла к концу, нужно было думать о послевоенном развитии АДД и уже беречь боевые командирские кадры». Именно Голованов ещё за год до окончания войны не только размышлял о послевоенной судьбе авиации Дальнего действия, но и готовил её опору. Значит, матрицу судьбы можно изменить. И здесь возникает вопрос. Как наше бессознательное21 получает информацию, сортирует и выбирает ту единственную матрицу из множества возможных состояний и обеспечивает её реализацию? Выбери другую и, возможно, жизнь его протекала бы совсем по другому сценарию.
В-четвёртых, после ночной бомбардировки вражеских объектов в Харькове, загорелся левый двигатель. Решетникову удалось сесть на аэродром истребителей в Воронеже, а с помощью «случайных» людей смог потушить пожар. Ночное небо войны, особенно на территории врага, полно смертельной опасности. Надо пройти все круги ада, положить бомбы точно в цель и вернуться живым. Сотни раз ходить в бой и сотни раз оставаться живым! Быть сбитым и опять летать и бить врага. Быть опять сбитым и опять возвращаться в строй! Приводить изуродованный самолет, получать другую машину и опять в бой! Разве это не удивительно сейчас, в мирных условиях?
В-пятых, вылет в ясную солнечную зимнюю погоду в паре с Радчуком бомбить Смоленск без прикрытия истребителей. Это почти стопроцентная гибель, но обошлось. Вражеские истребители упустили самолёт Решетникова, и ему удалось, после выполнения задания, долететь до своего аэродрома. Можно ли отнести подобные случаи к везению, или чуду, или это естественное стечение обстоятельств. Человек часто попадает в ситуации, исход которых от него не зависит, и он не видит никакой закономерности. Чаще объясняет произошедшее событие случайностью. Некоторые исследователи подобных феноменов считают, что уровень везения и невезения закодирован в наших генах. Возникает закономерный вопрос: «Кем закодирован?» Информационное обеспечение поведения человека разнородно и включает в себя как один из элементов непосредственного управления Свыше. Впору задуматься о той надмирной реальности, о существовании которой современный человек вспоминает лишь при посещении церкви, да и то под давлением внешних обстоятельств.
В-шестых, после разрушения самолёта в грозовых облаках, вращаясь в падении, едва смог открыть парашют почти над землёй и через несколько мгновений по самые лопатки воткнулся в лесное болото. В нескольких десятках сантиметров около головы лежал ствол упавшего дерева, опираясь на которое он смог выбраться на сухое место. А ведь мог бы на большой вертикальной скорости получить тяжёлые травмы при ударе о твёрдую поверхность земли. Действие происходило ночью и в сильнейший ливень. Его могла засосать трясина, или ударился бы о ствол этого дерева. Повезло, что в деревне, к которой он вышел из болот, не было немцев. Повезло, что встретил разведывательный взвод именно наших солдат и с их помощью перешёл линию фронта.
В-седьмых, после того, как в очередной раз его самолёт был подбит немецким истребителем, Решетников приземлился на парашюте в сотне метров от передовой, на территории занятой немцами, в темноте перешёл через минное поле в сторону наших войск. Не попал в плен, не подорвался на минном поле и остался жив. Может быть, в самых сложных случаях интуиция, внутренний голос или серия таинственных «случайностей» помогает выжить?
В-восьмых, сажая неисправный самолёт в полной темноте на поле у Нового Буга, в последнее мгновение, при свете фар увидел заросший лесом овраг, дал полный газ единственному ещё работающему двигателю. Мотор взревел, и самолёт перепрыгнул через овраг, тем самым Решетников спас жизнь себе и членам экипажа.
В-девятых, уже после войны, поступило предложение директора Куйбышевского авиазавода А.А. Белинского остаться у него лётчиком-испытателем. Решетников знал, что в случае согласия, разрешение на перевод было делом одного звонка.
В-десятых, и так далее, в течение всей последующей жизни судьба была к Решетникову благосклонна. Отвага, природная одарённость, высокие профессиональные знания и опыт позволили ему пройти славный путь до командующего Дальней авиации, заместителя Главкома ВВС СССР. После всего сказанного, действительно можно утверждать, что его личным качествам сопутствовала и везучесть, и удачливость, а так же благоприятные стечения обстоятельств.
Есть примеры из опыта многих людей, когда они, анализируя свой жизненный путь на длительных интервалах времени, обращали внимание на то, что их желания обладали способностью сбываться. Но и в этих случаях, когда опыт накапливается, начинаешь осознавать, что существует некая неведомая сила, которая помогает проникнуть вглубь какой-то иной реальности. Пришедшие «из ниоткуда» знания помогают избегать ошибки в принятии решений, и, я уверен, что можно изменять матрицу своей судьбы, как например, в описанных выше случаях. И почему подобные «случайные» явления происходят? Есть ли здесь цепочка причинно-следственных связей?
Как прав А.С. Пушкин в своём утверждении о том, что «Провидение не алгебра. Ум человеческий, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая (выделено автором утверждения) — мощного мгновенного орудия Провидения»22.
Тогда, что же такое Провидение? Может — это необузданная игра случайностей? Или хорошо развитая интуиция? Интуиция – одно из самых загадочных явлений человеческой психики. Она каким-то образом связана с механизмом вероятностного прогнозирования будущего состояния, которым мы пользуемся с самого рождения. В глубинах памяти откладываются все процессы протекания, последовательность и конечный результат. Со временем, когда подобные ситуации повторяются, мозг сравнивает их с предыдущими событиями и выдает в сознание единственную матрицу принятия решения человеком из множества возможных. Другими словами, интуиция не обосновывает и не рассуждает, она просто выдает ответ в конкретных взаимосвязанных символах и знаках.
Наша очередная встреча с Героем Советского Союза Василием Васильевичем Решетниковым подошла к своему завершению. Хочется надеяться, что мы ещё и ещё не раз услышим новые рассказы о волнующих нас событиях прошлого, о незаурядных людях, с которыми был знаком и дружил герой нашего повествования.
Конечно, велик был Николай Островский, когда в романе «Как закалялась сталь» устами Павки Корчагина написал бессмертные строки, которые назубок знали все советские люди:
«Самое дорогое у человека — это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества».
Книга способна повлиять на воспитание силы воли и гордости подрастающего поколения. И Павка Корчагин — герой многих поколений. Он сразу стал любимым героем советской молодёжи с 1934 года. В своём романе «Как закалялась сталь» Николай Островский создал величественный образ человека новой эпохи по силе стойкости, мужеству, верности высоким принципам, преданности идеям освобождения человечества.
Сколько юношей и девушек страны Советов стремились ему подражать и повторили его подвиг на фронтах и во вражеском тылу в период Великой Отечественной войны, на стройках, заводах и колхозах в критических ситуациях. Василий Васильевич Решетников всей своей жизнью стал примером для нас, более молодого поколения, что Корчагин – это не выдумка и таких Героев в нашей стране очень много.
Роман Островского выдержал более 200 изданий на многих языках мира. До конца 1980-х годов он занимал центральное место в школьной программе. К нашей всеобщей беде, роман «Как закалялась сталь», волею чиновников от образования, исключен из школьной программы.
В девяностых годах к власти пришли люди, ориентированные на западные лживые ценности, отрицающие достижения и успехи советского времени. К этому позорному явлению, приложили свои грязные руки фальсификаторы и очернители истории нашей страны. Это профессиональные историки, высокопоставленные партийные и государственные функционеры, общественные деятели, которые и раньше всё прекрасно знали, ибо имели доступ к архивам. Стоит только вспомнить о подтасовках и подменах документов, фальсификации исторических фактов, связанных с пактом Молотова и Риббентропа и катынской трагедией.
Это для простых смертных была цензура и наша «мудрая» партпропаганда во главе с А. Яковлевым решала, что советским людям можно читать, а что нельзя, и, что мы должны считать истиной. Это люди без чести, без совести. Подобные прохиндеи-хамелеоны в советские времена зарабатывали титулы и научные звания на восхвалении Ленина, после же разрушения СССР стали зарабатывать на ниспровержении его. Они перевирали Историю, лгали и до сих пор лгут обо всех выдающихся достижениях советской эпохи. Только после государственного переворота в 90-х годах стали создаваться и раскручиваться, как мы теперь понимаем, компроматы на всё, что ассоциировалось с СССР, КПСС, для реализации политических амбиций отдельных политиков.
Чтобы исказить нашу великую историю, противники России пытаются очернить великих людей, подвиги Героев. Против русского народа ведётся идеологическая война, и мы должны отстаивать свою историю и память о таких личностях, как, например, поэт Есенин и маршал Жуков.
Отказ от своих корней, включая и предыдущие тысячелетия, может привести к тяжёлым последствиям для целостности России. Память же и уважение своего исторического прошлого даёт крепкую основу для строительства светлого будущего. Чем полнее мы осознаем составляющие прошлого, тем точнее будем понимать причины нашего настоящего и представлять, к чему приведёт нас избранный путь.
В заключение, я решился поместить стихотворение Заслуженного летчика-испытателя СССР Героя Советского Союза Николая Николаевича Харитонова23, написанное в годы войны. В те годы Н.Н. Харитонов служил во 2-м гвардейском авиаполку 1-й гвардейской авиадивизии 1-го гвардейского авиакорпуса АДД СССР. Он совершил 241 боевой вылет на бомбардировку важных объектов противника в его глубоком тылу. Это искреннее «Посвящение», идущее от самого сердца Николая Николаевича, направлено всем нам, ныне живущим!

ПОСВЯЩЕНИЕ
БОГ видит всё с высот небесных,
О нас всё ведомо Ему,
И бремя сняв оков телесных,
Однажды явимся к Нему.

Мы встанем пред Его очами,
И спросит Он в последний раз,
О чём мы думали ночами,
Когда никто не видит нас.

И бесполезно здесь ершиться,
Юлить, что, мол, как Ангел жил.
Над нами Божий Суд свершится,
Получит всяк, что заслужил.

Всевышний знает: мы не боги,
Что грешен всякий человек,
Но есть священные пороги,
Их преступать нельзя вовек.

Нельзя быть Родине иудой,
Нельзя народу быть врагом,
Насилие принимать за удаль,
И на добро ответить злом.

Нельзя, не веруя, молиться,
Нельзя свободой торговать,
Нельзя над слабыми глумиться,
Нельзя у бедных воровать.

Нельзя пред Совестью лукавить,
Нельзя отца и мать забыть,
Нельзя друзей в беде оставить,
Нельзя не верить, не любить.

Так поспешите делать благо,
Добро для ближнего творить.
На это многого не надо —
Лишь Человеком надо быть!

¹ Ресницкий Юрий Петрович — Заслуженный военный лётчик, лётчик-испытатель 1 класса, полковник. 23 ноября 1990 года совершил перелёт вокруг земного шара на самолёте «АН-124» Стартовал на аэродроме «Чкаловский», далее — Петропавловск — Камчатский — Мельбурн — Южный Полюс — Рио-де-Жанейро — Рабат — Северный Полюс — Елизово (Камчатка) — Мельбурн. За 72 часа 16 минут полёта было пройдено расстояние 50005 километров.  С 1996 года по 2002 годы возглавлял Лётно-испытательный центр «Чкаловский».
² Василий Александрович Борисов (12 апреля1913—22 апреля 1993) — лётчик, подполковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1942).
³ Иван Иванович Киньдюшев (1918—1989) — полковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).
4 Николай Евгеньевич Кульчицкий (27 июля 1929 — 28 января 1982) — советский лётчик-испытатель, капитан Военно-воздушных сил СССР. Герой Советского Союза (1977), заслуженный лётчик-испытатель СССР.
5 Слобода Владимировка – расположена на севере Астраханской области. Современное название – город Ахтубинск, в котором действует Государственный летно-испытательный центр им. В. П. Чкалова.
6 Георгий Николаевич Тупиков (23 апреля 1907 года — 16 ноября 1961 года) — лётчик, военачальник, генерал-полковник авиации.
7 Иван Корнеевич Ведерников (17 ноября 1923 — 14 августа 2018) — полковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, лётчик-испытатель, Герой Советского Союза.
8 Анатолий Агафонович Балуев (03.09.1938-16.01.2002) — человек незаурядных способностей, безгранично преданный небу и авиации. Он был лётчиком- инструктором, лётчиком-испытателем, мастером самолётного спорта и мастером на все руки. Анатолий Балуев был членом сборной СССР по высшему пилотажу (1962г.), являлся членом Международной ассоциации пилотов-любителей ЕАА (США), а кроме этого, был единственным в мире и стране пилотом, летавшим, обучавшим учеников и выполнявшим фигуры высшего пилотажа с протезом правой руки.
9 Любовь Александровна Рылова (Суворова) – пилот Гражданской авиации. Освоила самолёты АН-2 и ТУ-134.
10 Анна Александровна Тимофеева (Егорова) (23 сентября 1916 — 29 октября 2009) — советский лётчик-штурмовик, Герой Советского Союза (указ от 6 мая 1965 года, медаль № 10679), капитан. Участник Великой Отечественной войны.
11 Корчуганова Галина Гавриловна (22.03.1935-2004) — абсолютная чемпионка мира по высшему пилотажу (1966), заслуженный мастер спорта СССР, мастер спорта СССР международного класса. Установила 74 мировых рекорда на самолетах Як-32, Як-40, Ан-24. Летчик-испытатель НИЛИЦ (НПО «Взлет»). Входила в первую группу отбора женщин-космонавтов.
12 Немцы прозвали наших лётчиц из 46 авиаполка «Ночными Ведьмами» за то, что все боевые вылеты были исключительно ночными, а перед пикированием на вражеские позиции пилоты отключали моторы на своих бипланах По-2 и оставался слышим лишь негромкий шелест воздуха под крыльями, похожий на звук метлы.
13 Котляр Валентина Ивановна (Иванова) – пилот Гражданской авиации, Летала на самолётах АН-2 и АН-24.
14 Цезарь Львович Куников (23 июня 1909, Ростов-на-Дону — 14 февраля 1943, Геленджик) — советский офицер, командир десантного отряда, захватившего плацдарм «Малая земля», Герой Советского Союза.
15 Алексей Иннокентьевич Антонов (15 (27) сентября 1896 — 18 июня 1962) — советский военачальник, генерал армии, член Ставки ВГК, начальник Генерального штаба в 1945—1946 годах, первый начальник Штаба Объединённых вооружённых сил стран ОВД. Прославился как талантливый штабной офицер.
16 Николай Фёдорович Кузнецов (26 декабря 1916 — 5 марта 2000) — лётчик-ас, военачальник, учёный, писатель, генерал-майор авиации, Герой Советского Союза, Заслуженный военный лётчик СССР (1967), доктор военных наук (1974). С ноября 1963 года – начальник Центра подготовки космонавтов.
17 Арсений Дмитриевич Миронов (25 декабря 1917 — 3 июля 2019) — учёный в области аэродинамики и лётных испытаний воздушных судов, лётчик, один из начальников Лётно-исследовательского института имени М. М. Громова (1981—1985), доктор технических наук, профессор, лауреат Сталинской премии и Государственной премии СССР, Почётный гражданин города Жуковского.
18 Пушко Николай Терентьевич (17 февраля 1913 – 13 апреля 1990) – генерал-майор авиации, Заслуженный военный лётчик СССР.
19 Николай Петрович Каманин (5(18) октября 1908 года — 12 марта 1982 года) — советский лётчик и военачальник, генерал-полковник авиации (1967), один из семёрки первых Героев Советского Союза (1934). Участник операции по спасению экспедиции парохода «Челюскин» (1934). Организатор и руководитель подготовки первых советских космонавтов (1961—1971).
20 Михаил Никитович Мишук (2 декабря 1913 — 25 ноября 1982) — советский военачальник, Герой Социалистического Труда, генерал-полковник авиации .
21 Бессознательное — совокупность психических процессов и явлений, не входящих в сферу сознания человека.
22 А.С.Пушкин. «О втором томе «Истории русского народа» Полевого». (1830 г.). Цитировано по Полному академическому собранию сочинений в 17 томах, переизданному в 1996 г. в издательстве «Воскресенье» на основе издания АН СССР 1949 г., стр. 127.
23 Николай Николаевич Харитонов (1922—1991) — полковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).

© Copyright: Александр Крохин

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир
Опубликовать в Одноклассники
Запись опубликована в рубрике НАШЕ ТВОРЧЕСТВО, ПРОЗА с метками , , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.

8 комментариев: Диалоги с В.В. Решетниковым. Часть пятая. Проза А. Крохина

  1. admin говорит:

    Александр Николаевич!
    Ваши рассказы о встречах с Василием Васильевичем Решетниковым — настояшая большая книга! Это не только о нём, это ещё и история нашей авиации, нашей страны!
    Спасибо вам!

    • Александр Крохин говорит:

      Добрый день, Евгения Аркадьевна! Вы правильно подметили. Это — часть истории нашей страны из первых рук. Только за пять встреч в тёплых и дружественных условиях, нам посчастливилось познакомимся с жизнью нашего основного героя В.В.Решетникова, его боевого пути в тяжёлые годы войны. Он интересно рассказывал о службе в авиации, которой он посвятил более полувека, о некоторых событиях личной жизни. Мы узнаём о судьбах многих выдающихся людей, с которыми его сводила судьба. Не могу судить, насколько интересно и полно удалось передать наши диалоги, но мне доставило большое удовольствие — написать о Герое Советского Союза Василие Васильевиче Решетникове.

  2. Альбина говорит:

    Как здорово, что есть люди которые которые могут собрать воедино историю, факты, события! Увековечить нашу историческую память.
    Спасибо Александр Николаевич!
    С праздником Георгия Победоносца!

    • Александр Крохин говорит:

      И Вас с Праздниками, Альбина! Я считаю, что мне просто повезло, оказаться в нужное время, в нужном месте и встретиться с замечательными людьми. Пока везёт! Спасибо, что у Вас хватает терпения читать мои «маленькие» рассказики.
      Сегодня с утра на улице очень тепло, поэтому передаю частичку тепла Вам! Хотя в Монголии его и так с избытком, я думаю.

  3. Лариса Токун говорит:

    Дорогой Александр Николаевич, огромное Вам спасибо за «Диалоги с Героем Советского Союза Решетниковым Василием Васильевичем». Прочла на одном дыхании. Оторваться было невозможно. Интересный документальный материал истории нашей страны, человеческих судеб. И главное — не из библиотек, архивов. Это живая речь, язык лётчика-профессионала, и очень понятный. Читаешь — и перед глазами встают живые картины воздушного боя, испытательного полёта, становятся понятными и высочайшие движения души, и слабости человеческого духа, характера. В такие часы и годы испытаний в человеке обнажаются, как никогда и нигде, его и самые лучшие, яркие, и самые худшие, низкие свойства, которые в другое время могли бы вовсе не проявиться, пройти незамеченными. Очень полезная книга (ведь из этих воспоминаний получилась целая книга!) и для молодых, и тех, кто завершает свой жизненный путь, честно подводя итоги.
    А ещё, Александр Николаевич, благодарность Вам великая не просто за книгу, воспоминания, факты, но и за Ваше человеческое умение дружить, бескорыстное, с восхищением к личности, объективно оцениваая события, сохранять и поддерживать дружеские отношения долгие годы, бесконечно расширяя круг друзей, близких по духу. Это — редкий дар, это щедрость и благородство души. Низкий Вам поклон. Я горжусь дружбой с Вами.
    С уважением, Лариса Токун.
    7 мая 2020

    • Александр Крохин говорит:

      Доброе утро, Лариса Ивановна! Поздравляю Вас с Великим Праздником — Днём Победы, поздравляю всех моих друзей и читателей! Спасибо Вам за дружбу, за великолепный отзыв о «Диалогах». Главное, я успел к 9 мая закончить то, что задумал. Ссылки нашего литературного сайта на эту книгу опубликованы на многих сайтах: «Авиатрисса», «Одноклассники», сайт «Музея морской авиации» и даже на «Чижике». Для меня Ваша оценка моей работы очень важна. Она закрепляет во мне удовлетворение о нужности для общества того, что пишу, что мне очень дорого.

  4. Лариса говорит:

    Слов нет, Александр Николаевич, какие человеческие судьбы, история, герои, события! Спасибо за Ваше усердие донести эти рассказы до читателя.

    • Александр Крохин говорит:

      Спасибо, Лариса Викторовна! И не надо слов, как говорил главный герой фильма «В бой идут одни старики». С Праздником Победы!!!

Добавить комментарий для admin Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *