Пишут друзья. Гданька или Бухта Маленького Капитана. Проза Л. Сикорской

Рассказ посвящается врачу-хирургу ПЛ «Краснодар» Дмитрию Южанину

«Ты всегда в ответе за тех, кого приручил» А. С-Экзюпери

Гданька – это пёс. Самый обыкновенный, без породы, без «щенячьего паспорта» и специальных чипа и клейма, которые обычно имеют породистые собаки. Мы подобрали его у моря под скалой, где он жалобно пищал и плакал. Как он там оказался, мы не знали, но было похоже, что от него просто избавились.
В грязи, которая образовалась от смеси песка, ракушек и водорослей, щенок так жалобно скулил, что разрывалось сердце. Петя пробирался к нему, ногами проваливаясь в эту трясину всё глубже и глубже, а пёс скулил всё сильнее и сильнее. Запах сероводорода от застоялой воды вызывал отвращение. Когда собачонок оказался в руках спасителя, он резко притих и всем своим крохотным тельцем прильнул к нему.
pes-1.Отмыв его в чистой морской воде, мы рассмотрели, что найденыш имеет чёрный окрас шерсти, а на передних лапках у него были беленькие «носочки».
— Гданька!- произнесла я, когда взяла щенка в свои руки.
— Почему Гданька? Что это за имя? – удивился Петя.
— В болоте нашли. Польский город Гданьск был построен на болоте. Сегодня он считается одним из самых красивых городов Европы. Мой дед его освободил от фашистов, — гордо произнесла я.
Мы поселили щенка в доме бабушки, жившей в Каче, недалеко от Севастополя. Хорошо, что была середина лета, и нашему питомцу хватало солнца, коробки с клочками старой бабушкиной шубы и миски с едой в сарае. Там он никому не мешал и был в полной безопасности.
— Похоже, что Гданька имеет родство с овчаркой, — выдвинул предположение Петя, когда мы все вместе прогуливались вдоль побережья.
Я присмотрелась к щенку. Глупыш бежал за нами, вывалив от удовольствия язык, и был довольный и по-своему счастливый.
— Смотри, какой у него корпус.
— И какой? – поинтересовалась я.
— Мощный. Соответствует породе в длине и ширине. Средняя осадка как раз.
— Ты еще скажи, что у него правильные сонары и подводное водоизмещение больше надводного на триста тонн, и надводная скорость почти в два раза больше подводной.
Петя оторвал взгляд от Гданьки и серьезно посмотрел на меня.
— Средняя скорость собаки где-то 11 узлов, — уточнил Петя природные возможности питомца.
— Это как ты считал?
— По мнемоническому правилу.
Я округлила глаза в непонимании.
— Мнемонические правила – это совокупность приемов запоминания. Он очень удобный для запоминания числа «Пи» или цветов радуги в правильном порядке. Я умножил на два скорость движения собаки и вычел десять процентов от полученного числа. Так быстро можно рассчитать скорость в узлах.
Я посмотрела на щенка и засмеялась.
— Петя, какие узлы! Он еле лапы передвигает!
— Это сейчас, а когда вырастет? Вот, считай сама. Например, скорость 11 узлов. 11 умножаем на 2, получаем 22 км в час. Вычитаем 10%, а это 3 км в час, получаем 19 км в час.
Я взяла Гданьку на руки.
— Гданя, ты у нас теперь морской пёс. И не просто пёс, а почти подводная лодка! Петя, а я хочу посчитать по-другому. Пёс-подросток имеет скорость 20 км в час. Это значение я поделю на два и прибавлю десять процентов. Получается 10,8 узла, а не 11, как ты посчитал.
После моих слов, мне показалось, что мой друг несколько смутился. Он понимал, что я была более точна, потому как учла поправку в три процента. «Морская душа» обиделась и замолчала. А наш питомец весело бежал по песку с поднятым вверх хвостом, служивший ему «перископом», и совсем не догадывался о своих скоростных возможностях.
Так прошло не одно лето. Наш пёс подрос и радовал большими показателями, которые мы ему предрекли. Породой он был, конечно, дворняжкой. Но это нас совсем не расстраивало, а наоборот, радовало, потому как собаки именно этой «родословной» летали в космос и испытывали батискафы.
Наш Гданька плавать и нырять любил не меньше Петьки. Они ходили на море вместе и играли. Петя забрасывал мячик далеко от берега, а пёс нёсся за ним, как за добычей во время охоты. Умел он и рыбу ловить и гонять чаек. Часто Петя в лодке уходил в море, чтобы понырять, а пёс всегда садился на самом носу и смотрел вдаль, словно вахтенный матрос. А когда Петя нырял, то он всегда наблюдал и в любой момент мог броситься на помощь.
Преданнее существа у нас не было.
Однажды, какой-то незнакомый мальчишка у меня вырвал портфель из рук, когда я возвращалась из школы, так Гданька его так напугал, что тот потом рассказывал, что это не пес, а морское чудовище, которое мы нашли на берегу и приручили.
Чудовище не чудовище, а морским пёс точно был. Он понимал, сколько отбито склянок по рынде и мог точное число пролаять. При слове «камбуз» бежал за своей миской. Знал, где швартуется каждый корабль, который мы встречали ещё издалека, стоя высоко- высоко над бухтой. На день ВМФ у него был особый ошейник с якорем от матросского ремня. Он его очень любил и всегда высоко поднимал шею, чтобы все видели его «знак отличия».
Когда Петя давал команду: «Яблочко!», то Гданька ставил лапы перекрест и начинал раскачиваться, а потом приседать.
Но самое смешное, что делал наш «четырехлапый» — это нырял, и стоило Пете дать команду: «Перископ», то пёс подплывал к самой поверхности воды и поднимал хвост.
Гданьку любили все!
Но однажды произошёл случай, при котором он чуть не погиб.
Случилось это, когда мы закончили восьмой класс и благополучно отдыхали летом.
Всё было как обычно. Петя, я и Гданька отправились понырять с лодки на глубине. Мы баловались, визжали, брызгались, поднимали со дна рапаны-иглянки.
— А давай поныряем немного дальше, — предложил Петя.
— Это где? – поинтересовалась я.
— А вот за тем буйком.
И Петя указал рукой место.
— Туда нельзя. Папа запретил. Там много старого железа от войны осталось. Опасно. Мои слова оказались неубедительными.
— Как хочешь, а я попробую.
С этими словами он оттолкнулся от лодки и исчез в глубине.
За ним следом, как по приказу, бросился в воду Гданя. Через несколько секунд я увидела вынырнувшего Петю. Он мне что-то кричал и размахивал руками. Я его не понимала. Но по его движениям поняла — что-то произошло.
— Петя, а Гданька где?
Ответа не последовало.
Подняв грузило, я схватилась за весла и стала плыть по направлению, где был Петя.
Страх и ужас охватили моё сознание, когда я увидела, как он на руках тащил окровавленную собаку.
Подплыв к ним, я начала помогать затаскивать Гданю в лодку.
— Что случилось? Почему он весь в крови?
— Когда Гданя нырнул, он боком зацепил ржавый баркас. Он его распорол как скальпель. Крови много. Надо срочно в больницу.
Не теряя ни минуты, мы поплыли к берегу.
Гданька лежал у меня на руках весь окровавленный, с закрытыми глазами. Временами мне казалось, что он не дышит. Я испуганно прижимала его всё сильнее и сильнее к своему сердцу, словно пыталась отдать частичку своего тепла. Петя, что есть силы, налегал на весла, стараясь быстрее достичь берега и доставить собаку в больницу.
Оттащив лодку на песок, Петя приказал мне сидеть в ней, а сам пошёл за помощью.
Минуты казались вечностью. Не могу сказать, сколько прошло времени, но вскоре я увидела друга с каким-то мужчиной. Они бежали ко мне.
Приблизившись, я узнала соседа по площадке Николая Павловича, которого хорошо знала.
Не могу отметить, что сосед был общительным. Я даже не могу вспомнить момента, когда он хоть раз заговорил со мной или Петей. Мы знали, что он бывший подводник, списанный на берег по причине тяжёлой болезни. Хмурый и суровый, он вызывал у нас страх. Жили Николай Павлович со своей супругой одиноко, детей у них не было.
Когда мужчины были уже рядом, я почувствовала надежду и шанс, что мы спасем Гданьку. Возможно, в этом неприветливом моряке, который не сильно нас жаловал вниманием, я увидела спасителя.
Николай Павлович взял собаку на руки, и мы все пошли к его машине, которая стояла на обочине дороги.
Позже я узнала, что когда Петя выскочил на дорогу весь в крови, его заметил сосед и отозвался на призыв о помощи.
— Поедем к моему другу, военному хирургу, в госпиталь. Я ему доверяю, – подбодрил нас моряк и мы на бешеной скорости помчались в госпиталь.
Когда машина свернула на Госпитальный спуск, я вспомнила, как однажды была здесь с папой. Военный лазарет был основан в 1783 году, в мае. Он был ровесником Севастополя и Черноморского флота.
— Гданька, держись! – шептала я своему любимчику – Великий хирург Пирогов здесь спасал раненых. Ученики же остались! И тебя спасут.
Но нас подстерегали трудности.
— Вы что, это госпиталь, а не ветеринарная клиника! – раздался голос из приемного отделения, – Да меня под трибунал из-за этой собаки отдадут.
— Куда его? Он кровью истекает – вступился за нас Николай Павлович — Коновалов сегодня работает?
Важный и раздражённый человек в белом халате отстаивал свои позиции и не пускал нас даже на порог.
— Ты чего кричишь. Спокойно ответь: Хирург Коновалов на месте? — бывший подводник был спокоен и настойчив.
— А причем тут Андрей Денисович!
— Позови его.
— И не буду! У него своих дел много. Везите пса туда, где ему место.
Этот момент надо было видеть!
Николай Павлович очень близко подошёл к сотруднику госпиталя и что-то ему сказал на ухо. После этого, в считанные секунды появились санитары и положили Гданьку на носилки.
— Только оперировать будем в подвале и за ваш счёт, – ответил мужчина погодя.
— Не вопрос. Главное — собаку спасите! Дети видят! А им расти и жить! Это их друг, их член экипажа! А это святое!
За пределы приёмной комнаты нас не пустили. Мы сидели все втроём на лавочке и совсем не были в курсе, что происходит с Гданькой в это время. Я начала плакать.
— Ну, что за море полилось, – Николай Павлович достал из пиджака немного мятый и не совсем свежий платок и протянул мне.
Вдруг к нам подошёл незнакомый человек в белом халате и в смешной шапочке на голове. Мужчины пожали друг другу руки и перекинулись несколькими фразами. Я отчётливо услышала только одну фразу: «… как тогда, на лодке, помнишь?». Судя по всему это и был Коновалов Андрей Денисович.
Два часа мы сидели, не проронив ни слова.
Молчание нарушил Николай Павлович.
— Всё будет хорошо. Если Денисович взял скальп в руки, то всё будет хорошо. Я давно его знаю. Спасёт он вашего друга. Мы с ним служили вместе на одной субмарине сразу после войны. Однажды случай такой был. Я в пятом, на «дизельной» тогда хозяйничал. Заболел у меня матрос. Смотрю, все хуже ему и хуже. Потащил к фельдшеру, что у нас на лодке был. А далеко в море были, так что вся надежда на него. Посмотрел он и говорит: «Один не справлюсь. Здесь серьезно». Командир пришёл. Выслушал всё и дал приказ оборудовать кают-компанию под операционную. Все, кто свободен от вахты был, бросились приборку влажную проводить. Протирали всё перекисью водорода и мыльно- содовой водой.
Потом мы с моим напарником соорудили шатер из чистых простыней. Особенно сверху, чтобы капли конденсата не капали на рану. Притащили хирургические инструменты, их на кухне в кастрюле кипятил повар, а после, инструменты залили спиртом. Мы «шило» потом выпили за здоровье оперирующего. И, что самое интересное, вот корабельные специалисты – все с крутым нравом и презрением к опасности. Когда искали помощника, так они по отсекам разбежались. Кому охота видеть своего товарища на операционном столе «кишками наружу»? Выбор пал на меня. Не успел спрятаться.
Николай Павлович при этих воспоминаниях стал улыбаться, и я увидела его совсем уже другим. Лицо его стало каким-то юным, словно сбросил он несколько десятилетий.
— Мне обстригли ногти, тщательно очистили и обработали руки нашатырем, йодом всего почти измазали. Руки у меня отродясь такими чистыми не были. Вот надо мной потешались! «Маслопуп» в стерильной маске и перчатках. Пацаны даже сфотографировали на память. То фото у меня до сих пор хранится. Зрелище я вам скажу – неописуемое. И пересказать невозможно, как мы это все делали. За ноги матроса привязали, чтобы не брыкался, или судороги, если что. И прооперировали. Пока все длилось, даже командир к нам не входил. Не имел права. А, может, и боялся…
На этих словах, перед нами появился Андрей Денисович, который улыбался. Он возник так неожиданно, что мы все как-то сразу встрепенулись.
— Ну что, будет жить ваш пёс. Сегодня он в подвале у нас отлежится, а завтра забирайте. Нельзя ему здесь. А сейчас сами домой идите, приведите себя в порядок. А то все в крови.
Мы были настолько обессилены, что не осталось сил на эмоции.
Мужчины попрощались, и мы отправились к машине, чтобы поехать домой.
— Ничего, ваш пёс быстро поправится и будет бегать с вами вдоль моря! – взбодрил нас Николай Павлович, включая зажигание.
— Скажите, а этот фельдшер на подводной лодке, что оперировал матроса, это был Андрей Денисович? – поинтересовался Петя.
— Угадал! После этого случая он поступил в Военную Медицинскую Академию, твердо решив, что станет хирургом. И стал им. Когда твёрдо знаешь в жизни, чего хочешь – всегда добьёшься! Хороший у вас пёс. Породистый.
— Нет, он не породистый. Мы его у моря нашли, маленьким, – пояснила я.
— Ничего себе, это когда чёрная овчарка стала дворнягой? Ваш Гданька породистый, только лапы белые. Из-за этого его, по всей видимости, выкинули.
— Как? Из-за «белых носочков»? – воскликнул Петя.
— Да, из-за них самых. Считается это недостатком породы. Но, ему повезло больше, чем его братьям. Он встретил вас!
— Мы его очень любим. А Пете кажется, что он даже похож на подводную лодку! – эмоционально добавила я.
— Вот как?
— Да! Гданька чёрный, как лодка. Спина у него прямая, не такая, как у других собак, немного с горбинкой. Хвост пышнее и уши стоят торчком – продолжала я пояснять.
В переднее зеркало автомобиля я видела улыбающиеся глаза Николая Павловича.
— «Починили» вашу «Подводную лодку». Так, что все хорошо, ребята! Своих моряки в беде не бросают.
На следующий день мы забирали Гданьку. Он лежал перевязанный, и грустными глазами смотрел на нас. Но он обрадовался и кончик хвоста его немного дрогнул. Я погладила его. Мне показалось, что у больного на глазах выступили слёзы.
Нам выделили грузовую машину, чтобы перевезти его на носилках.
Но перед отъездом, мы решили встретиться с хирургом Андреем Денисовичем. Я принесла ему розы, которые сама посадила и вырастила, а Петя решил подарить подводную лодку. Он её полностью сам смастерил и подписал «Гданька».
— Лодка будет стоять у него в кабинете, и напоминать ему о спасённой собаке. Врачу будет приятно! – пояснил он мне, когда заворачивал её в бумагу.
В кабинете у доктора было очень непривычно и необычно. Пахло лекарствами.
Андрей Денисович предложил нам конфеты и чай.
— Спасибо вам за подарки. Это здорово, что они чувствовали ваши руки. От таких подарков идет особая теплота и доброта.
— Скажите, доктор, а трудно быть корабельным врачом на подводной лодке?
Хирург улыбнулся.
— Любому врачу непросто. Но корабельный врач действует в отрыве от береговой базы, у него ограничен набор медикаментов и медицинской аппаратуры, вместо большой операционной комнаты он действует в тесном кубрике, в условиях качки. И нет возможности сделать анализы, лабораторное оборудование ограничивается микроскопом с камерой Горяева, предназначенной для выявления воспалительных процессов в крови по количеству лейкоцитов. Наконец, военно-морскому хирургу не с кем посоветоваться. Все решения он принимает, опираясь только на свои знания и опыт. Но в этом и заключается его высокий профессионализм.
— Я буду врачом! – почти выкрикнула я, – Хочу спасать!
— Учись, и всё произойдет именно так, как ты себе представляешь. И начинай с перевязок раны у Гданьки. Она серьезная и требует тщательного ухода.
Петя опустил глаза.
— Это я виноват. Не надо было туда плыть. Он же за мной в воду бросился. За мной…
Андрей Денисович подошёл к Пете, и по-отцовски погладил по голове.
— А ты кем хочешь стать? – спросил он.
— Командиром подводного крейсера.
— Ух! Молодец! Теперь будешь знать, что ты отвечаешь за тех, кто поверил тебе и пошёл за тобой. Теперь каждое своё действие будешь обдумывать, прежде чем его совершить. Командир – это, прежде всего, ответственность. Колоссальная ответственность!
Андрей Денисович подошел к столу и вытащил фонендоскоп.
— Вот вам, милая леди, этот аппарат с первой субмарины, на которой я служил. Передаю по наследству на удачу, чтобы мечта сбылась. А вам, юный подводник, я подарю книгу. Необычную. Она подписана для меня автором, но думаю, что тебе сейчас она важнее.
Я прочитала название: «Умей владеть собой: Памятка моряку подводнику».
Гданька поправился окончательно к концу лета и уже смело купался в море.
Как-то, прямо перед самым началом нового учебного года, мы шли с Петей вдоль моря.
Волны, как ласковые котята, играли с нами. Море было спокойным, пропитанным солнечным теплом, как бисквитный торт кремом.
— Петя, а как эта бухта называется? – спросила я друга, который молчал, думая о своём.
— У неё нет названия. Она безымянная.
— Не может такого быть! В наше время и безымянная! А давай её назовем!
— Давай. А как?
— Пусть она будет Бухтой Маленького Капитана!
Гданька весело залаял, словно поддержал меня.
— И её координаты будут 44 градусов 49,2 минуты северной широты и 34 градуса 52,4 минуты восточной долготы – уточнил мой моряк.
Мы весело побежали вдоль своей бухты. Именно здесь рождаются мечты и сбываются надежды. Только здесь, в Бухте Маленького Капитана, в голову могут приходить самые невероятные мысли. Самые невероятные…

pes-2.

© Copyright: Лидия Владимировна Сикорская

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в LiveJournal
Опубликовать в Мой Мир
Опубликовать в Одноклассники
Запись опубликована в рубрике ПИШУТ ДРУЗЬЯ с метками , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.

5 комментариев: Пишут друзья. Гданька или Бухта Маленького Капитана. Проза Л. Сикорской

  1. Людмила говорит:

    Чудесный рассказ! Интересный и для ребёнка, и для взрослого. Учит добру, которое сейчас, кажется, в дефиците….

    • Lidiya говорит:

      Спасибо большое. Я писала для детей. Пусть читают о доброте. Только она есть нашей надеждой и она есть ИСТИНА!

  2. admin говорит:

    Читается легко и очень интересно!
    Спасибо за ваши истории, Лидия Владимировна!

    • Lidiya говорит:

      Спасибо большое! Буду ещё больше стараться сделать их интересными.

  3. Светлана Наумова-Чернышова говорит:

    Хорошо и легко на душе после прочтения рассказа. Будто смотрела фильм, все картинки реально вставали перед глазами. Шум и запах моря, солёные брызги, солнце… Очень образно! Переживала вместе с героями о Гданьке. Подводная терминология не совсем понятна. Если честно, старалась быстрее пробежать глазами, а вот то, что касается медицинской части — моё. Почти 28 лет проработала сестрой в хирургическом отделении.
    Рассказ о доброте, дружбе, взаимопомощи и целеустремлённости. Спасибо!

Добавить комментарий для admin Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *