Пишут друзья. Подводная лодка, физик Ландау и «Петля Нестерова». Проза Л. Сикорской

«Мойся от носа и до хвоста,
пей с глуби, но не со дна»
Р. Киплинг

Здравствуйте! Давайте познакомимся! Зовут меня Кирилл Константинович, и я командир атомного подводного крейсера. Это сегодня я главный в экипаже, а много лет назад, мне об этом только приходилось мечтать. Конечно, не бывает лёгких путей к морю, и моя стезя мало чем отличается от пути коллег по службе. Но всё же!
Первый раз я задумался над профессией подводника в три года, когда, на мгновение лишённый материнского контроля, играясь на подоконнике открытого окна, кувыркнулся в бочку с водой для слива, что стояла как раз под окном.
Надо сказать, что появился я на свет в деревне Морево Рузского района, что недалеко от столицы нашей Родины.
Левый приток реки Москвы – речка Яковлевка, была для меня настоящим океаном. С деревенскими мальчишками мы ощущали полную свободу, когда нас стали отпускать купаться самостоятельно. Научившись «нырять» практически с младенчества, я был для своих друзей как бы инструктором по плаванию.
Первые свои ласты, я сделал из непригодной шины от мотоцикла. «Подводные очки» я выпросил у соседа сварщика дяди Коли. Тогда, для меня это было настоящим сокровищем, цена которого – мое счастливое, беззаботное, деревенское детство!
Мама работала на ферме дояркой. Жили мы с ней вдвоём, потому, как отец – агроном, давно нас оставил, отправившись осваивать целинные земли.
В восьмом классе, я собрался в Ленинградское Нахимовское военно-морское училище. Надо отметить, что учился я хорошо и упорно, но этих знаний не хватило, чтобы выдержать достойно экзаменационные испытания. Не решив по математике ни одной задачи, расстроенный и обиженный, я написал для комиссии короткое письмо: «Решить не могу, но адмиралом стану!». Те, видно поверили, и решили за смелость мне сделать утешительный приз — подарили на прощание гюйс. (А, вдруг, возьмет, да и станет адмиралом!)
Вместе с мамой мы пошли в сторону Московского вокзала, не проронив ни слова. Уже в поезде я заметил, что она плачет. На второй полке плакал и я. Мне было обидно, что не оправдал её надежд.
Только с годами узнал, что мама плакала совсем не от того, что я бездарь, а от того, что она, простая доярка из маленькой деревни, не может дать сыну достойного образования. В нашей начальной школе все предметы читал один учитель Андрей Владимирович, у которого основной предмет был русский язык и литература. Как я мог справиться с задачами, которые городские ребята щелкали, как орехи! Но я читал прекрасные книги о морях и мореплавателях, и безудержно мечтал о командном мостике.
Среднее образование я получил в интернате, где два года готовился поступать в Ленинградское Высшее военно-морское училище подводного плавания им. Ленинского Комсомола.
Занимался плаванием, выступал в соревнованиях за интернат и стал кандидатом в мастера спорта. Учился прилежно и был одним из лучших учеников в выпуске.
Экзамены в училище я опять провалил. Не сдал физику. Преподаватели на этот раз бескозырку мне не подарили. Расстроенный я опять, той же дорогой, отправился к тому же Московскому вокзалу, как два года назад, но уже один.
Приехав домой, отворил родную калитку и увидел, как мама убирается в свинарнике. Посмотрев на меня, она вышла и спокойно, как ни в чём не бывало, сказала: «Переодевайся, работы по хозяйству много. Выгребай навоз, а я ужин приготовлю».
Зайдя в сарай, задыхаясь от невыносимого запаха и глядя на хрюкающих поросят, я расплакался (мне это стыдно вспоминать, потому, как моряки не плачут).
В этот момент, заметив моё удручающее состояние, поросята притихли и сочувствующе смотрели на меня. Даже они сопереживали всю мою боль.
Сразу оговорюсь, став впоследствии настоящим командиром, я никогда не притрагивался к традиционному блюду – фаршированному поросёнку. Поверьте – не мог. Эти грязно-розовые создания, меня понимали и жалели. В сарае, в их навозе «тонула» моя мечта, но поросята отталкивали её от своего «берега» и толкали меня во взрослую жизнь, полную морских приключений. Я всегда это помнил.
Закончив тогда все дела, добравшись до кровати, я уткнулся в подушку и с отчаяньем сказал: «Всё равно стану командиром, даже если для этого придется изменить движение звёзд!». Звёзды услышали меня тогда, по всей видимости, потому, как со временем, периодично падали мне на плечи, повышая в званиях.
Утром, я принял решение пойти в ПТУ и до призыва в армию, получить специальность электрика. Из злополучного курса физики, я знал, что аккумуляторная батарея на подводной лодке состоит из двухсот двадцати семи железных квадратных бочек объёмом по сто литров каждый. И находится эта батарея в специальном трюме, который называется «аккумуляторная яма», над ней смонтированы рельсы с тележкой на колёсиках, на этой тележке катаются, лёжа на животе, электрики, когда меряют плотность электролита. Поэтому их на подводной лодке видно сразу, потому как периодически на робе электрика появляются дырки, прожжённые этим самым электролитом. Чтобы заменить аккумуляторную батарею, нужно разобрать пол отсека и открыть люки, начиная от трюма и заканчивая прочным корпусом. Другой «дороги» к капитанскому мостику на подводном крейсере, я не видел.
Я опять учился прилежно и старательно, и в военкомат пошёл с уверенностью служить на флоте три года.
— Хочет на флот? На подводный? На Тихий океан? Да ради всего святого – отправляйте, пока не передумал! – услышал я голос начальника, и за «бортом» скрылся родимый «берег». Я ощутил себя ракетой носителем, у которой произошло первое отделение ступени на высоте 84 км. Это была первая моя победа.
Пропущу все свои приключения в «учебке». Сколько же я преодолевал препятствий! А начну с главного – с первой своей субмарины «Наутилус», которую придумал Жюль Верн.
Лодка жила в моем воображении и была реальностью! Фантастическая красавица с подводным водоизмещением 1500 тонн, длиной 70 и шириной 8 метров, оснащенная электрическим двигателем, была для меня совершенством. Она постоянно «несла» своё дежурство в моей голове, тщательно охраняя мечту – стать подводником.
На «Наутилусе» есть электрическое освещение, хотя в 1869 году это было не большей реальностью, чем работоспособная подводная лодка. Даже электрические плиты для приготовления еды делали её по-домашнему уютной! Однако, у неё не было перископа и системы регенерации воздуха. Увы, «Наутилусу» приходилось постоянно подниматься на поверхность и проветривать отсеки. На подводной лодке была целая библиотека из 12 000 томов научных и художественных книг, собрание произведений искусства, орган и коллекция морских диковин.
Скорость своей подводной лодки Жюль Верн поднял на недосягаемую величину – 50 узлов. Такой показатель до сих пор не был получен и вряд ли уже последуют новые попытки. Максимально приблизилась к указанному значению советская подводная лодка К-162 (известна также как К-222), которая 30 марта 1971 г. развила скорость 44,85 узлов. Правда, для этого потребовались не только два атомных реактора, но и титановый корпус, так что общая стоимость всего корабля составила 2 млрд. рублей в ценах 1968 г. Тогда я только родился, а когда стукнуло 17, моя нога ступила на настоящую палубу подводного крейсера!
Когда это произошло, я мысленно представил рядом с собой капитана Немо.
— Салага, Конан Дойля читал? – перед моими глазами неожиданно появился мичман. Откуда он взялся, я даже не мог понять.
— Так точно читал, товарищ мичман! – резво ответил я.
— Это хорошо. В нашем экипаже надо быть Шерлоком Холмсом, доктором Ватсоном и Мориарти одновременно. Сечёшь?
— Не совсем, — честно ответил я.
— Артур Конан Дойл, в 1913 году, опубликовал в журнале «Фортнайтли ревю» статью «Англия и будущая война», где писал, что в будущей европейской войне непосредственно британской территории ничего не угрожает, за исключением русских подводных лодок. Сейчас сечёшь?
Я стоял как вкопанный.
— Ты что, глухой? Кто по специальности? Куда определён?
Я не мог вымолвить ни слова.
— Повезло кому-то. Глухой на подводной лодке!
— Я электрик.
— Кто? Картина Репина «Приплыли».
— Нет такой картины у Репина? – уточнил я.
— Если тебе мичман сказал, значит есть! Понятно тебе? – резко ответил моряк, — мне лучше знать, рисовал он её или нет.
— На лодке одно мнение не обсуждается – слово командира, товарищ мичман! И ещё, в тридцатых годах, художник Соловьёв, нарисовал картину, где монахи на плоту, причалили к берегу, где купались обнажённые женщины. Картины висела рядом с работами Репина и её стали ему приписывать. Ирония судьбы.
— Вот уж действительно – «приплыли»… — произнес ошарашенный моим уточнением мичман, — да, ирония судьбы это то, что ты попал к нам в экипаж! Несладко придется тебе. Не сладко…
— Ну, я же не на конфетную фабрику прибыл служить! – дерзко ответил я, видя, что уже раздражаю собеседника.
— И откуда ты такой «выискался» умник?
— Из деревни Морево, Рузского района! — четко ответил я.
Мичман отодвинул пилотку с бровей на затылок. Краб на ней засиял на солнце. Глаза морского волка сужались.
— Товарищ мичман, Конан Дойл написал рассказ «Опасность!». Там повествуется о том, как в 1915 г. некая североевропейская страна Норланд довела дело до войны с Великобританией. Её главной надеждой на победу стали 8 подводных лодок – четыре соответствовали британским на момент написания рассказа, а другие четыре были новейшими: с 18 торпедами (по тем временам это было почти вдвое больше запаса торпед на современных подводных лодках) и 12-фунтовой (76-мм) пушкой (боекомплект 500 снарядов – также сильно опережавший время).
— И что ты этим хочешь сказать?
— Эти подводные лодки вышли к берегам Англии и, не трогая боевые корабли, начали методично уничтожать крупные торговые суда – торпедами, а потом и артиллерийским огнем. И пока британские вооруженные силы вели успешные боевые действия против страны-противника, её подводные лодки уничтожали британский торговый флот и вызвали голод в Британии, заставив в итоге заключить мир на выгодных для Норланда условиях. Словом, создатель Шерлока Холмса гениально предвосхитил действия Германии против Британии в двух будущих мировых войнах. Конечно, были небольшие ошибки – кайзер и Гитлер задействовали намного больше подводных лодок, но на колени британцев всё же не поставили – однако, сама идея была описана очень точно.
— Ну, ты и Мориарти! Точно, профессор Мориарти!
Так закрепилась за мной кличка Мориарти. Хотя я не был страшным и жестоким, как герой знаменитого романа о Шерлоке Холмсе. Но все же…
Позже, мой друг по службе как-то заметил, что «арти» по-марийски означает «впадина». Значит, имя Мориарти означало – Марианская впадина. Это мне нравилось. Высота горы Эверест «головой» вниз плюс ещё два километра.
В жизни ничего случайного не бывает. Заверяю вам точно. Даже эта кличка, которая прицепилась сразу ко мне на флоте, в моей жизни сыграет свою роль.
Конечно, если описывать всю мою флотскую жизнь – это будет огромная и интересная книга. Но мне хочется рассказать сейчас об одном эпизоде, который сыграл в моей жизни, самую важную и решающую роль, без которого командира подводной лодки из меня никогда бы не вышло.
А случилось вот что.
Считаю, что мне в жизни повезло. Первый мой командир, Юрий Иванович, для меня на всю жизнь стал примером истинного морского офицера-подводника, командира с большой буквы. Я у него научился тому, чему не учат ни в одном военно-морском заведении (уж простите). Скажу прямо и честно: я с ним стал настоящим мужиком, уважающим и любящим своё дело.
Когда я его впервые увидел, то был испуган. Он мне напоминал адмирала Колчака в молодые годы с повадками флибустьера. Красив, подтянут, блеск и чистота от пуговицы до кончика рубки. Да, я не оговорился – до кончика рубки, потому, как лодка и он были одним целым. Дисциплина в экипаже была не железной. Она была титановой! Муха не могла пролететь мимо без должного доклада и без утвержденной карты полёта в точное отведённое для этого время над лодкой.
Когда Юрий Иванович проверял чистоту, то он ходил ни с «адмиральским» белым чистым платком, а со стерильным бинтом, сложенным в тампоны, которые всегда были у него в кармане (поговаривали, что мама была у него врачом). И не дай Бог, он окажется грязным. Для прикола, ребята имели при себе стерильные перчатки и ватку с флакончиком спирта и вывеску: «Осторожно! Стерильно!».
Лодка наша была на отличном счету, и мы старались изо всех, чтобы быть ещё лучше. Каким-то удивительным образом, командир в нас зажигал любовь к службе. Мы постоянно тренировались, и каждый день осваивали мастерство.
Но одно «но» у нашего командира всё-таки было. Сегодня я это вспоминаю с таким восторгом, потому, как понимаю, что это «но» — было источником внутреннего развития каждого члена экипажа. «Но» выделяло нас.
Наш Юрий Иванович обожал физику и в дивизии нас называли «физиками». Иногда попросту говорили: «Да это экипаж физиков Шуйко!».
Когда я это узнал, был не просто удивлен, я был ошарашен! Из-за этой физики я не стал курсантом!
С помощью законов, командир заставлял нас думать! В каком отсеке он бы не был, всегда озадачивал. В кают-компании находился двухтомник физики Льва Ландау, который был затёрт практически до дыр.
Авторитет командира был настолько велик, что считалось подвести его, если не найти ответ на его поставленный вопрос.
Я любил за ним наблюдать и рисовал его в своем альбоме. Мне хотелось на него быть похожим, и я грезил постоять с ним на мостике. Но я был простым матросом, а какого-то особенного случая не происходило, чтобы встретиться с ним один на один.
Но однажды мой звёздный час настал и моя мечта сбылась.
И случилось это так.
Я отдыхал после смены. Надо сказать, что лодка проекта 641, была дизельной, построенная в начале восьмидесятых годов и не предусматривала в своем проекте спальные места для всего экипажа. Одна треть несла вахту в море, а остальные занимали свободные места.
Килевая качка мне мешала уснуть, и чтобы не упасть со второй полки в каюте, я упирался левым плечом в машинку клапана вентиляции, а с другой стороны опорой были переборки каюты.
— Мориарти, спишь? – я услышал голос своего товарища по службе.
— Нет, — ответил я, поворачиваясь лицом к другу.
— Раз не спишь, помоги мне решить проблему. Мне командир задачку дал. Слушай: «Что общего между подводной лодкой и виноградиной, которая находится в стакане с газированной водой?».
— Ты что, правда, не можешь ответить на этот вопрос?
— Знал бы – не спрашивал.
— Хорошо. Давай рассуждать — предложил я.
— Бутылка открыта, вода налита в стакан. Газ выходит в пене и брызгах. Но часть его ещё осталась. Эта часть продолжает постепенно выделяться, оседая пузырьками на стенках. В такой вот стакан бросаем виноградину. Она чуть тяжелее воды и опустится на дно.
— И…
— Но на неё тут же начнут садиться пузырьки газа. Словно маленькие воздушные шарики! Вскоре их станет так много, что виноградина всплывёт. Но на поверхности пузырьки полопаются, и газ улетит. Отяжелевшая виноградина вновь опускается на дно. Здесь она снова «обрастает» пузырьками газа и снова всплывёт. Так будет повторяться несколько раз, пока вода не «выдохнется».
— Молоток ты, Кир! Зря тебя не взяли в училище – подбодрил меня друг.
— Это знания 4-го класса средней школы – грустно произнес я – А я задачки «запорол»…
— Вставай, належался. Смена твоя. Так значит мы, как виноградина зависим от пузырьков! – задумался друг – Умно! А разница в чём?
— Коля, ну посуди сам! Лодка всплывает и погружается очень похожим способом. Только у лодки пузыри газа не снаружи. Она ведь не в лимонаде плавает!
— Спасибо за уточнение. Не знал! — съехидничал друг, – Сползай, а то продуют нам с тобой балласт за опоздание.
В это время раздался ряд коротких сигналов ревуна, означающих, что лодка из крейсерского положения готовится к срочному погружению.
— Всем по местам стоять! Учебная тревога! Готовимся к срочному погружению! – раздался голос командира – Задраить верхний рабочий люк!
Весь личный состав занял свои места, готовя лодку к глубине — задраивая все шахты, люки, клапаны.
— Осмотреться в отсеках.
И пошла «кантата»: «Пятый отсек осмотрелся. Замечаний нет. К погружению готов», «Третий отсек. Замечаний нет. К погружению готов», «Второй…», «Первый…».
— Боцман, погружаемся на глубину сорок метров с дифферентом три градуса на нос.
Во мне вскипала кровь! Я чувствовал причастность к происходящему! С каждой атмосферой нарастающего давления, во мне просыпалась амфибия.
Голос боцмана казался «мелодией» погружения.
— Глубина сорок. Дифферент ноль.
— Акустик, прослушать горизонт — давал команду командир.
Мы все, как мыши, каждый чётко выполнял свою задачу.
Мой «Наутилус», в моей голове, начинает плавно маневрировать рулём глубины, и я мог себе даже представить, как наша лодка опускается всё больше и больше. Я чувствовал, как осушаются трюмы, вентилируются отсеки и аккумуляторная батарея. Как заполняются цистерны главного балласта носовой и кормовой групп.
Неописуемое состояние глубины. Её начинаешь ощущать не только изменением в состоянии организма, которому непривычно в этих условиях, но полу мрачное освещение с зелёной подсветкой приборов даёт сигнал в мозг мгновенной адаптации, принимая происходящее, как незнакомую цивилизацию, в которую ты попал неожиданно.
Система регенерации воздуха работает с усиленной нагрузкой, поглощая углекислый газ и вырабатывая кислород, но она не в силах заставить мозг отказаться от запахов воспоминаний и необычных несвойственных запахов: опасности, таинственности, отчужденности от привычного мира.
— Акустик, доложить обстановку!
— По курсу пеленг сто двадцать два градуса. Шум винтов – доложил акустик.
— Классифицировать контакт!
— Есть классифицировать контакт!
— По пеленгу 122 градуса, шум винтов боевого надводного корабля.
— Боевая тревога. Торпедная атака. Торпедный аппарат номер три к выстрелу приготовить.
Лево на борт. Ложиться на курс сто двадцать градуса.
Право мотор. Средний вперед.
Право мотор. Малый вперед. Третий торпедный аппарат: «Товсь…».
И завертелось! Как по мне – «понеслась душа в рай»!
Боевой информационный пост командира – моя мечта. Я не могу это описать. Не могу и объяснить, почему именно туда стремилось всё моё существо.
Я понимал, что если я электрик, то должен понимать и знать все электротехнические приборы на лодке. Ну, а если я командир, то должен на ощупь, вслепую знать всю подводную лодку. Знание – вот, что двигало мной!
Наша лодка поразила все цели и выполнила все поставленные задачи учебного боя.
Мы выдохнули от удовольствия.
И в этот момент, раздаётся голос командира: «Боцман, готовимся делать «Петлю Нестерова!».
Доли секунды весь экипаж был в ступоре. Первым отреагировал боцман, как и положено.
— Товарищ командир, лодка сделать «Петлю Нестерова» в принципе не может! Не самолёт же!
— Нестерову тоже говорили, что нельзя, но он её сделал!
— Вот попали! Да чтоб тебя смыло! – возмутился наш старшина команды электриков, мичман Серомятов, — Теперь никому жизни не даст, пока мы не придумаем условия, при которых возможен этот маневр для подводного судна, даже в фантастических условиях, но строго с законами физики!
Ночью я не мог уснуть.
Я буквально прямо воспринял слова командира. Невозможное возможно! Стоит только поверить в себя!
«Я должен придумать, как можно сделать эту «петлю» в подводном положении!» — вертелось у меня в голове.
Тихонько, на цыпочках я направился в кают-компанию за справочником Ландау. Пробравшись, начал её поиски. К моему печальному разочарованию, книги нигде не оказалось. «Может она, куда на пол упала?» — подумал я и начал осматривать всё внизу.
— А ты, что здесь делаешь? – раздался голос командира.
Я выпрямился по стойке смирно и чётко доложил: «Ищу справочник Ландау».
— Зачем он тебе?
— Хочу рассчитать возможную траекторию «Мёртвой петли» для подводной лодки в идеальных условиях, товарищ командир!
— Тогда тебе надо и справочник по химии. Вернее раздел «Физическая химия природы сред». Кто таков?
— Матрос команды электриков Рудых Кирилл Константинович!
— Мориарти, что ли? – уточнил Иванович.
— Вы уже знаете… — тихо произнес я.
Командир улыбнулся.
— Я всё про тебя знаю. Личное дело смотрел. В училище не поступил. ФИЗИКУ не сдал! Позор! Тебя ко мне и распределили, чтобы её подтянул.
Я опустил глаза.
— Да, вот. Но, я отслужу и опять попробую.
— Чего пробовать! Надо поступить! Идём, я тебе книги хорошие дам. В свободное от службы время заглядывай. Там много задач с решениями. — Выполнить «мертвую петлю» на подводной лодке нельзя в принципе! Во-первых, она для этого не предназначена. Во-вторых, при выполнении такого манёвра с постоянно изменяющейся глубиной надо очень четко работать с системой воздуха высокого давления предназначенной для продувки цистерн главного балласта. А так же с приёмом забортной воды в эти самые цистерны. Плюс ещё очень точная работа с рулями и скоростью хода. А эти все мероприятия без должной технической подготовки самой лодки и подготовки операторов выполнить нельзя. И ещё, лодка имеет различные вспомогательные цистерны для воды, ГСМ, и других жидкостей. Есть и подсобные помещения, в которых находится провизия, различные материалы и так по порядку. И это все при выполнении маневра «мёртвая петля» будет неконтролируемо перемещаться, что может сказаться на устойчивости. Вот почему нужна серьёзная проработка возможности такого манёвра и специальная подготовка подводной лодки и операторов. Но, это чисто теоретически. Практически — это никогда не выполняли подобные манёвры типа фигура «мёртвая петля», и вряд ли будут выполнять в тех конструкторских разработках, какие используются в настоящее время. Понял?
— Понял, — ответил я.
— Иди отдыхать. Всё будет хорошо! А кем на лодке хочешь стать? – переспросил Юрий Иванович, глядя мне прямо в глаза.
— Командиром!
— Добро! Иди отдыхать. На вот, – Морской Волк подал мне две книги, – эти книги о настоящем и для настоящих мужчин.
Взяв их, я поблагодарил и осмелился задать вопрос.
— Товарищ командир, а если всё-таки всё учесть с технической стороны, где «кувыркнуться» можно? Марианская впадина, подойдет?
— Подойдёт. Иди уж, Мориарти!
Вернувшись на место, я заглянул в названия книг. Одна была «Статика подводной лодки» Н.П. Муру, а другая называлась «Атомные уходят по тревоге» Анатолия Ёлкина. Я положил их под подушку и улыбнулся. Это была вторая ступень, которая отделилась от моей «ракеты» по направлению к мечте.
А вот третья – это когда я надел форму курсанта ВВМУПП им. Ленинского комсомола.
Но это уже был «КОСМОС ПОДВОДНОГО ФЛОТА»!

© Copyright: Лидия Владимировна Сикорская