В студенческом общежитии. Проза А. Крохина

Солнечные лучи уже давно проскользнули мимо моего лица и остановились на одеялах спящих моих однокурсников Бориса Акулова и Гены Иванова.
Спать уже не хотелось, в голове ощущалась неприятная тяжесть от излишне выпитого накануне вечером разливного пива. Поводом послужили успешно сданные экзамены и две огромные, копченые и жирные бакинские рыбины, которыми нас любезно угостил Ахмед Талыбов, мой земляк и самый молодой студент нашего курса. Традиционную утреннюю пробежку по парку Авиаторов решил отложить до вечера.

Морская свинка

Меня привлек стук падающего предмета и шуршание бумаги на полу. Не вылезая из постели, заглянул под кровать и увидел свою морскую свинку, изучающую какую-то книжку.
Свинка замерла, уставилась на меня своим блестящим черным глазом, затем, видимо, поняла, что с моей стороны угрозы для ее занятий нет, и продолжила грызть учебник. Я только вчера сдал экзамен по «Экономике предприятия» и опрометчиво положил учебник под кровать, на чемодан.
— Ну, ты, Машка, и дрянь, — выругался я, — вещь-то библиотечная! — и поспешил выдернуть книгу из ее острых зубов.
Хорошо еще, что успела отгрызть только маленький уголок обложки. Быстро водворил ее обратно в ящик. Добавил немного свежего сена, морковку и половинку яблока.
Боря любил выпускать свинку гулять по комнате, но загонять ее обратно в ящик постоянно забывал. Сколько ни говорил ему, что бы прекратил выпускать моих питомцев бегать и летать по помещению, все было бесполезно.

Кенар

На тумбочке стояла накрытая старой рубашкой клетка с кенаром. Мне его подарила Анна Егоровна — комендант нашего общежития. За полгода жизни у нас молодой желтый певун превратился в хорошего солиста. Я записал на магнитофон песню канарейки овсяночного напева, и целый месяц, по вечерам, наш кенар прослушивал весь репертуар своего сородича. Учеником он оказался на редкость способным, поэтому вскоре с раннего утра и до позднего вечера на весь наш этаж раздавались его трели-колокольчики, плавно переходя из одного тона в другой.
Сдернул рубашку с клетки. Кеша обрадованно подпрыгнул на жердочке несколько раз, вытянул крыло вдоль ноги, еще раз подтянулся и спрыгнул на кормушку.
Сегодня воскресенье, до очередного экзамена целых пять дней, можно поваляться и поспать подольше, но вспомнил, что заканчивается моя неделя бегать по магазинам за продуктами. Надо бы сходить в магазин, — подумал я, — купить хлеб, рыбу-треску для супа и лук. Минут через двадцать все же заставил себя встать, привести в порядок физиономию и одеться. Подошел к окну.
Слева – десятиэтажные корпуса нашего студенческого городка, справа, через улицу Бассейную блестело в солнечных лучах высотное стеклянное здание Ленинградского «Гипрогора». Полуоткрытые внутрь окна, как зеркала, отражали слепящие блики.
Кенар успел хорошенько набить свой зоб зерносмесью, которую я тщательно подбирал для него в зоомагазине. Сидел на жердочке и жизнерадостно вертелся направо и налево. После серии позывок немного успокоился, опустил крылышки, приподнял голову, открыл клюв и из его трепещущегося горлышка полились звуки.
Его песня начиналась с подъемных россыпей, затем после секундной паузы — мелодичные звенящие отбои. Слышатся колена весенней синицы – «цы-цы-фи», «цы-цы-фи». Вставит коленца лесного жаворонка юлы «юль-юль-юль» и опять зайдется овсянкой. Особенно трогательно исполнение двусложного кулика – «Ку-ли», «Ку-ли» с ударением на первый слог.
Иногда в его песне звучал выкрик маленького цыпленка, что являлось серьезнейшим браком в песне, но ничего не поделаешь — что есть, то есть. На моих друзей его песня явно усыпляющее воздействие. Боря укрылся одеялом с головой, а Гена и вовсе голову засунул под подушку.
Взял сумку и вышел из комнаты. Несмотря на позднее утро, коридор был пуст, только из нашей комнаты приглушенно доносились трели канарейки. Во время сессии основная масса студентов готовится к экзаменам по ночам. Считалось, что ночью содержание разделов предмета легче воспринимается и запоминается. Поэтому основное движение на этажах начинается не раннее 14 часов.
Лифт ждал долго. Он елозил между первым и шестым этажами и, наконец, поднялся на восьмой. Я вошел в лифт и поехал вниз.
Около дежурного вахтера увидел знакомое лицо. Двойня моих ровесников, Виктор и Боря Макагоны, жили недалеко от нашего дома в пригороде Баку и учились в параллельном 2-б классе. Их мать ходила с костылями, у нее не было одной ноги. В один из летних вечеров ее сбила машина, как раз напротив ворот нашего двора. Ребята остались без матери. А вскоре я подружился с ними, иногда по вечерам приходил к ним в гости и мы вместе делали уроки. Постепенно научился различать близнецов по некоторым индивидуальным признакам.

Пещера Степана Разина

Там, где они жили, в центре двора был установлен высокий металлический столб с огромным подшипником наверху. К подшипнику были приварены ушки для крепления веревок, которые отходили вниз и заканчивались петлями для сидения. Сиденьями служили небольшие съемные дощечки с вырезами для веревок. В этом дворе всегда было шумно и весело, приходили дети со всей округи. Вокруг столба могли крутиться сразу восемь человек, высоко подлетая вверх и даже крутнуться вокруг своей оси. Можно было, отталкиваясь ногой от земли, попытаться догнать впереди летящего товарища, но это редко удавалось.
В старшем классе Витя и Боря переехали жить в поселок Разино, в пятиэтажный дом, около пещеры Степана Разина, и мы стали встречаться очень редко. И вдруг почти через 10 лет после нашей последней встречи, в Ленинграде, в нашем общежитии, вижу точную копию Виктора.
Я подошел ближе и спросил:
— Вас случайно не Виктором зовут? Вы из Баку?
— Нет, — ответил он, — а что?
— Извините, обознался, но очень похожи на одного моего знакомого, — пробормотал я и прошел мимо вахтера и него.
Внезапно ощутил удар в лопатку и парень радостно заорал:
— Да, это я, Виктор! Саш, а ты что здесь делаешь?
Мы разговорились. Оказывается, он уже третий год приезжает в наше общежитие к своей двоюродной сестре, студентке института авиационного приборостроения, и за это время мы ни разу не встретились. Я написал ему номер своей комнаты и пригласил в любой вечер заходить на чай.
Продукты закупил в ближайшем магазине на территории городка, там же, в длинном одноэтажном здании, располагались столовая, душевые, магазин канцелярских товаров.
Вечером Боря засобирался в театр. Выгладил свой костюм и рубашку, по случаю, одолжил у меня галстук. Выбритый и отутюженный, он выглядел неотразимым франтом.
— Еще десять минут посижу и пойду.
Я сидел за столом и читал какую-то книгу, кажется, стихи Лермонтова.
— Аааа, скотина, убью, — раздался рев Бориса, – посмотри, что твоя свинья наделала!
Через секунду сунул мне в руки свои новенькие лакированные туфли. Задники были полностью съедены и туфли практически превратились в зашнурованные лакированные тапочки.
— Что бы завтра же этой гадины не было в нашей комнате, иначе выброшу с восьмого этажа!
— А зачем ты постоянно выпускал свинку погулять? Я тебя предупреждал, что добром эти прогулки не закончатся.
Мои доводы не подействовали, он продолжал проклинать тот день и час, когда зверушка появилась у нас. Через пятнадцать минут, начистив до блеска свою старую обувь, Боря исчез. Гена валялся на полу, держась за живот, едва живой от хохота.
В дверь постучали. Вошел высокий, сильно взволнованный чернокожий студент из Конго.
— Сильвестр пьяный опять гоняется за мной с ножом, грозит зарезать.
— Хорошо, сейчас разберемся. Присядь на стул и успокойся.
Половину нашего этажа занимали студентки финансово-экономического института, а в одной комнате проживали три студента из Конго. Один – сын какого-то удельного африканского князька, огородил ширмой и занавесками кровать, тумбочку, двухстворчатый шкаф и уединенно жил в комнате, как настоящий князь. Со своими земляками держал дистанцию и почти не общался. Двое других постоянно выясняли отношения между собой, и дело часто едва не доходило до криминала. Плотный, с большой коротко остриженной кучерявой головой, по имени Сильвестр, постоянно старался доказать высокому земляку свои лидерские притязания. Причем, источник его агрессивности происходил от неумеренного употребления спиртного и, как мне казалось, наркотических веществ.
Я, как заместитель председателя объединенного Студенческого Совета общежития, отвечал за порядок, дисциплину и моральные устои, насколько это можно выполнить практически. Из 800 проживающих в корпусе студентов пяти ведущих ВУЗов Ленинграда, ребят было всего 120. Естественно, была любовь, были свадьбы, а были и разочарования…
Взял бумаги, авторучку и пошел в комнату, где проживали иностранцы. Сильвестр сидел на своей кровати и смотрел на меня своими помутневшими глазами с желто-красными белками на черном фоне лица. Я сел рядом на стул.
— Сильвестр, видишь кучу протоколов? И все на твои неправомерные действия. Ты меня знаешь. Я пойду в ваше консульство, все покажу и расскажу. Ты хочешь, чтобы тебя исключили из института и отправили на Родину?
— Нет, — ответил Сильвестр, — я просто его попугал. Больше этого не повторится.
— Последний раз тебя предупреждаю. Еще произойдет подобное, я вынужден буду принять самые жёсткие меры. Понял?
Сильвестр кивнул. Я вернулся в свою комнату. Чернокожий студент сидел в той же позе.
— Успокоился? Иди в свою комнату. Он тебя больше не тронет. Если будет приставать — сразу ко мне.
Инцидент был исчерпан, спокойствие в комнате было обеспечено недели на две-три. Придется через пару недель для профилактики нагрянуть к ним с внушительной комиссией. А там начнутся летние каникулы, все разъедутся — кто в строительные отряды, кто к родителям.

Коллектив студенческой столовой

Обычно поужинать можно было в буфете на первом этаже. Всегда подавались дешевые горячие котлеты, сосиски с разнообразным гарниром и напитки по выбору. Особенно запомнился темно-серый кот, который ходил под столиком и с силой старался потереться о ноги студентов. В еде был очень разборчив — ел только горячие кусочки котлет и сосисок, которыми его угощали. От остывших кусочков отворачивался и с недовольным видом отходил прочь.
Боря дня через три окончательно успокоился, а Машку пришлось подарить в ближайший детский сад. Сессия заканчивалась, остался один самый трудный экзамен. Студенческая байка гласит, что только после успешной сдачи экзамена по предмету «Сопротивление материалов» можно позволить себе жениться.
Утром мы дружно вышли к остановке к восьми часам. Наш автобус «тройка» уже подошел, и мы со всех ног побежали, что бы успеть в него влезть. Кое-как втиснулись.
Гена размеренным спокойным шагом подошел к передней двери, но она перед его носом захлопнулась, автобус стронулся с места и поехал.
Как всегда, Гена опоздал к началу консультации.
— Чего не прибавил скорость, как все мы? Не опоздал бы.
— А чего бежать? Вы, как малые дети, поскакали — хорошо еще не кричали «Ура!». А я да — приехал позже, но зато солидность сохранил.
Однажды вечером Боря принес с почты увесистую посылку, внутри которой оказалась самодельная копченая колбаса и литровая баночка с тушеной зайчатиной.
— Дед из Орла прислал. Гена, беги за пивом, сегодня объявляем праздник.
Под утро у Бори разболелся и расслабился живот, а к восьми часам он ушел в поликлинику студгородка. Через полчаса прибежал домой и рассказывает:
— Врач, особо не разбираясь, поставила диагноз «дизентерия» и повела меня в изолятор. Я вырвался и убежал. Вдогонку грозилась прислать наряд и силой уложить в стационар. Адрес ведь известен.
Боря выпил три таблетки активированного угля и лег в постель.
Мне надо было ехать в институт. Когда подошел к поднявшемуся на этаж лифту, из него вышли три здоровенных санитара с носилками. Я спустился на первый этаж и решил дождаться кульминации события около вахтера.
Через некоторое время двери лифта открываются, выскакивают мускулистые молодчики в белых халатах и с криками «Вот он, Акулов — хватайте!» вцепились в меня и повалили на носилки.
— Вы чего, с ума сошли? – заорал я, — какой я вам Акулов?! У меня фамилия другая!
Вахтер вступилась за меня, назвала мою фамилию, и только после этого меня отпустили. Санитары долго ругались, обещали прийти с милицией и ушли. Возмущенный таким оборотом, я зашел в лифт и снова поднялся на свой этаж. Открыл комнату. Борис лежал в постели и довольный собой, улыбался.
— Санитары ушли? Представляешь — ты только ушел, заходят в комнату вот такие мордовороты и сразу с вопросом:
— Ты Акулов?
— Акулов только-только вышел. Вы разве не встретились с ним?
— Ну, они сразу побежали к лифту.
Через некоторое время пришла медсестра и тоном, не требующим возражения, приказала Борису срочно сдать анализы в лабораторию. Сам заполнить спичечный коробок Боря не рискнул, полдня ходил за мной и просил меня совершить за него эту процедуру. Я категорически отказался.
— А еще служили вместе, а еще лучший друг называется! Для друга дерьма пожалел! Подожди, понадобится тебе подобное, тоже перед носом фигу выверну!
Каким-то образом все в дальнейшем обошлось благополучно, заразы не было обнаружено, но при каждом удобном случае Акулов рассказывал, какой ненадежный у него друг.
Прошло несколько лет. Разлетелись по разным городам мои друзья. Гена Иванов уехал в свой родной город Псков. Боря Акулов к тому времени женился на моей сестре и стал мне зятем. Уехал с женой в город Кировск, Мурманской области. Я с женой и новорожденным сыном уехал по направлению института в Кировскую область. Перед отъездом канарейку, вместе с клеткой, вернул нашему коменданту. Начинался новый этап в нашей жизни.

© Copyright: Александр Крохин