В урочище Большого Чимгана. Проза А. Крохина

В субботу, с раннего утра, едва начало светать, опять поехали в горы на Чимган, половить сине-каменных и пестро-каменных дроздов. Чимган – одно из удивительнейших мест Западного Тянь-Шаня.
Само слово «Чимган» (Чим ен) можно перевести как «Зеленая мягкая трава».
Некоторые эксперты видят в названии Чимгана китайские слова, но другие переводят название как «дернина» или «пастбище, обильно залитое водой, зеленая долина».

Урочище Чимгана

Поездка заняла около двух часов. Наконец автобус остановился. Мы вышли. Горные пейзажи очаровывают и, от увиденного, захватывает дух.
Слева поднимались корпуса санатория, справа четко, как на открытке, виднелась вершина Чимгана, вся покрытая ледниками.
От нас к вершине поднимались многочисленные отроги, напоминающие корни гигантского дерева, сходящиеся у основания ствола-ледника.
Пройдя несколько сот метров по дороге вперед, мы свернули направо в одно из широких урочищ и пошли вверх.
Навстречу с ледников дул очень холодный ветерок, пологая долина, между двумя каменными хребтами, пока еще была покрыта зеленой травой. Кое-где росли невысокие одиночные хвойные деревья.
Вся долина была усеяна валунами, между которыми протекал ручей, образованный таящими ледниками. От дороги ушли достаточно далеко. Разместились у одинокого дерева, в центре долины. По урочищу, на валунах разместили самоловы и стали ждать.
Иногда, откуда-то с верхней части долины, по невидимым тропам, в низину спускались погонщики с осликами, нагруженными связанным хворостом так, что в середине поклажи видно было только ослиную голову и часть груди.
Прождали около двух часов.

Синяя птица

Раздалась громкая, звенящая и мелодичная трель. Высоко вдоль склона пролетели две Синие птицы.
Поочередно обгоняя друг друга, иногда садясь на непродолжительное время на скалы, издавали звенящие трели, которые разносились по всему ущелью. Парочка вскоре исчезла за перевалом.
Есть такое поверье, что увидевший Синюю птицу обязательно будет удачлив и счастлив. Очень хотелось верить в эту легенду.
Солнце уже находилось почти над головой и начало припекать. Ветерок переменил направление и дул снизу вверх, но уже теплый.
Я успел сходить к подножью горы, где в кустах карагача пел соловей. Песня его была короткой и без конца повторялась. Для нашего избалованного слуха, привыкшего к изысканным коленам восточных и южных соловьев, такое пение показалось слишком простым и однообразным.
В парке Ташкента, сидя за столиком открытого кафе и потягивая кумыс, я слушал южного соловья с песней, богатой разнообразными коленами.
— Может это какая-нибудь разновидность южного соловья? – подумал я.

Соловей Хафиза

В некоторых источниках встречал ссылки на, так называемого, «соловья Хафиза», с приятной, но однообразной песней.
За ботинок что-то зацепилось. Это оказался сработанный лучок-самолов.
Кто-то, видимо, в прошлом году ловил птиц, а лучок либо забыл, либо потерял. Пружины немного покрыла ржавчина, но сетка не пострадала. Под сеткой находился скелет небольшой птицы. Судя по острой форме клюва, из насекомоядных.
Я оторвал этот лучок от вросшей в него жесткой травы, очистил сетку от прилипшей грязи и принес его на нашу временную стоянку.
Игорь осмотрел лучок и вспомнил, что в прошлом году он видел на этом месте молодого парнишку из Ташкента, который как раз ловил соловья.
Через некоторое время послышались красивые флейтовые звуки и выкрики-позывки сине-каменных дроздов.
Разрозненная стая низко пролетела мимо нас, справа и слева. Садились на валуны, исполняли свои мелодии и летели дальше вниз, в направлении санатория.
Проверили все лучки. Улов был неплохой, восемь самцов и десять самок. Самцов рассадили по кутейкам, а самок выпустили. Самки сине-каменных дроздов тоже поют, но их песня хуже, чем у самцов.

Сине-каменный дрозд

— Все, — сказал Игорь. – На сегодня охота закончилась. Больше дрозды не пойдут. Тех, кого поймали, нужно довести домой живыми и здоровыми.
И уже обращаясь ко мне, добавил:
— А тебе я отдам своего пестро-каменного дрозда, которого поймал недели две назад.
Быстро собрались и направились в обратный путь. В Ташкент доехали без приключений.
В воскресенье посетили ташкентский птичий рынок. Рынок в Ташкенте — это нечто большее, чем рынок, — это огромная «барахолка», где можно найти все, что угодно, – это место встреч и общения людей по всем направлениям людских интересов и увлечений.
Только там я впервые узнал, что южане страстно любят торговаться.
Можно подходить десятки раз к одному и тому же торговцу и, в конце концов, купить интересующую птицу, впрочем, не только птицу, но и любой товар, намного дешевле его первоначальной цены. На тех, которые покупают не торгуясь, смотрят как на ненормальных.
На рынке Игорь познакомил нас со многими любителями птицеловами. Один из них — Бахтияр, у которого я останавливался, в одну из последующих поездок в Ташкент. Мы вместе ездили в горы на ловлю птиц. Жил Бахтияр в собственном доме, недалеко от ресторана «Самарканд». В глубине двора выстроил небольшой домик, где содержал различных попугаев, павлина и певчих птиц. Очень странным мне показалось его заявление:
— Сейчас схожу в поликлинику возьму больничный на недельку и сгоняем в горы на ловлю птиц.
Будто получить больничный для него, равносильно дойти до ближайшего магазина и купить хлеб.
Другой, не менее интересный человек, – Симонов Б.А., большой любитель птиц, написал немало книг, в том числе о птицах. Одну из них, несколько лет спустя, я случайно увидел в книжном магазине и приобрел. Книга называлась «Певчие и декоративные птицы».
Как ни грустно нам было покидать Узбекистан, но мы возвратились наполненные самыми приятными впечатлениями об этих, новых для нас, местах.
Желчную овсянку я вскоре подарил одному лобненскому любителю птиц Виктору Хватову, мастеру завода строительного фарфора и она долго радовала его и его семью своим приятным, громким пением. Держал он ее на открытой веранде и песня южанки разносилась почти по всему микрорайону.
В моей коллекции птиц и сейчас живет белогорлый соловей. Его прислал мне один знакомый птицелов из Южноуральска. Соловей белошейка, после линьки не теряет своего великолепного яркого оперения.
В зимнее и весенне-летнее время много поет. Распевку и пение в «мах» старается исполнять, когда трели других соловьев затихают и никто не мешает ему в одиночку исполнить свой сольный номер. Иногда ему старается подпевать вторым голосом синица московка, ловко вставляя в соловьиные паузы свои двух-трехсложные звонкие колена.
Кормление и содержание белогорлого соловья не сложное и ничем не отличается от кормления и содержания восточного и западного соловьев.
Аллайские гологлазы, после переселения в Москву, через пару недель отложили яйца, а еще через некоторое время по террариуму бегали малюсенькие ящерки.
Сонь отдал одному знакомому москвичу, любителю разводить хомячков, сонь и прочих грызунов.

© Copyright: Александр Крохин