У Антипина В.И. Проза А. Крохина

К концу подходила командировка в г. Асбесте. Планов на оставшиеся три дня до вылета домой было много. После того, как были составлены все отчеты, подписаны протоколы, я решил, пользуясь случаем:
— посетить Богдановичский фарфоровый завод, в котором работали сотни людей, получивших профессиональное образование в Лобненском техникуме строительных материалов, в котором я в те времена работал;
— в Свердловске встретиться со старейшим любителем певчих и декоративных птиц Антипиным В.И., по поручению руководства Московского городского клуба певчих и декоративных птиц:
— в субботу посетить свердловский птичий рынок.
От директора Асбестовского горного техникума поступило заманчивое предложение посетить месторождение изумрудов и сам поселок Изумрудный. Поездка в Богданович была отложена до утра, а сегодня с удовольствием решил использовать возможность посетить одно из уникальных мест Урала.

Карьер, где посредством взрывных работ добываются камни с прожилками асбеста

С добычей асбеста и технологией его получения из каменных глыб, я познакомился и в карьере, и на заводе по производству асбеста.
Автобус мчался по асфальтированному шоссе. Справа и слева мелькали смешанные леса, высоченные и стройные сосны сменялись невысокими пушистыми елями, разбавленные березами. Стволы берез отличались необыкновенной белизной.
Рядом со мной сидел инспектор из г. Дятьково и провожал взглядом чуть ли не каждое дерево.

Дорога в посёлок Изумруд

— Красивые места, — не удержавшись заметил инспектор, — но у нас на Брянщине природа лучше.
— Обратите внимание, — отвлек нас от созерцания красот Урала наш добровольный гид в этой экскурсионной поездке, Руслана Ивановна, — сейчас слева, вы увидите высокие отвалы грунта, навезенные самосвалами сюда после того как на фабрике извлекли из руды все изумруды. Можете выйти из машины, прогуляться по этим отвалам. Можно посмотреть и сам карьер, где добывают руду.
Машина остановилась и мы полезли на голые, лишенные всякой растительности, насыпи в надежде, что найдем какой либо зеленый драгоценный кристаллик, незамеченный при обработке породы. Долго мы осматривали поверхность искусственных холмов. Попадались куски и пластинки, похожие на уголь, однако, все наши усилия разбогатеть оказались тщетны.
Прошли по накатанной самосвалами дороге метров триста и увидели очень глубокий карьер яйцевидной формы. По кругу, террасками были проложены дороги, уходящие по огромной спирали вниз. На самом дне, темно-синим пятном, как зрачок гигантского глаза, выделялось озеро.
Глубина карьера не менее 600 метров и этот факт производит огромное впечатление на всех нас. Внизу, два экскаватора загружали самосвалы рудой, которую везли на Малышевскую фабрику.
Кое-где, в лесополосе у дороги, были установлены палатки. Как объяснила гид, сюда со всей России приезжают «искатели сокровищ» покопаться в отвалах. Приезжают в отпуск, некоторые на все лето, видимо, вторично просеивая породу, что-то там находят.
Побродив еще некоторое время по высоким холмам, мы сели в автобус и поехали дальше, в поселок Изумрудный.
По дороге, мы увидели на сосне, справа у дороги, косолапого мишку, сделанного из большого березового капа, прикрепленного прямо к стволу.

Изумруд, добытый на Малышевском месторождении

Изумрудный – небольшой, но чистый и ухоженный поселок. Подстриженные газоны, цветники. Сразу бросалось в глаза, что жители большое внимание уделяют детям. Везде расположены сказочные домики, скульптуры сказочных персонажей из дерева, причудливые горки, качели.
Рассказывают, — продолжила Руслана Ивановна, — что один житель поселка на своем участке чистил старый колодец, менял прогнившие бревна и на обвалившейся стенке обнаружил целый куст изумруда.
Древние называли изумруд камнем «таинственной Изиды», считали, что он способен защитить человека, который его носит, от тоски и ипохондрии, отвращает от измен, а еще отгоняет дурные сны и открывает тайны грядущего.
У европейских и азиатских монархов трудно найти корону, в которой не отсвечивал бы зеленью майской травы изумруд. Поэтому он давно является олицетворением власти и богатства.
Есть еще сообщения, что изумруды наделены способностью жестоко мстить людям, посмевшим потревожить их вечный покой. Многое, связанное с этими драгоценными камнями, пронизано цепью несчастий и преступлений, а порой окутано туманом зловещей мистики. Несколькими днями раннее, в музее Горного техникума я видел множество уникальных экспонатов, предоставленные музею самой «Хозяйкой медной горы».
На Богдановичский фарфоровый завод попал только на следующее утро.
Автобусом удалось добраться очень быстро. На проходной завода, едва я открыл рот, чтобы представиться, меня под руку подхватила бывшая выпускница нашего техникума Галишева Ольга.
Это мой учитель из Москвы приехал, пропустите.
И обращаясь уже ко мне воскликнула:
— Каким ветром вас занесло в нашу деревню?
Я объяснил, что был в командировке в Асбесте и, попутно, решил посетить ваш завод.

Детский набор посуды

Ольга работала старшим мастером в одном из литейных цехов. Весть о том, что я приехал на фарфоровый завод, распространилась по заводу очень быстро. Какой бы цех или участок я не посетил, везде встречал своих выпускников. В лаборатории, мастерами в цехах, в отделах заводоуправления.
Завод выпускает широчайший ассортимент фарфоровой посуды, начиная от обычной тарелки, чайников, до изысканных авторских работ. В цехах установлены новые немецкие автоматические линии.
Во вторую половину дня я уехал на электропоезде в Свердловск. От вокзала пешком направился на ул. Готвальда к своему знакомому — Антипину Виктору Ивановичу. Виктор Иванович был дома. Я звонил ему из Асбеста и предупредил о своем приезде.
— Как доехал?
И не дожидаясь ответа, буквально сдернул с меня плащ.
— Разувайся, вот тебе тапочки. Да,… о гостинице забудь, переночуешь у нас.
Квартира Виктора Ивановича представляла собой миниатюрный музей. Ослепительная чистота и порядок. Вдоль стен располагались различные остекленные ландшафтные макеты-витражи, отображающие природу в различные времена года. Вот зимний пейзаж: в миниатюре выполненные срубленные дома, деревья, снег. На одном участке речки¸ закованной в лед, проступила полынья, около рубленных изб прямоугольниками вытянулись заснеженные ограды.
Осенний пейзаж. Окраина деревни, ручей, одетые в осенний наряд леса и перелески. Из земли проглядывали уральские полупрозрачные минералы с вкраплениями белого и желтого металлов.
Также красиво выглядели весенние и летние миниатюры. Там, где оголялась земля или по замыслу художника должен лежать камень. Антипин использовал природные самоцветы.
Виктор Иванович, несмотря на солидный возраст, был очень подвижен и легок, поочередно подходил к стендам, включал цветную подсветку, имитирующую ночное или дневное освещение и макеты оживали.
Такой красоты, выполненной в домашних условиях, я еще не видел. Это пример высокого художественного вкуса, любви к природе.
— Где вы таких красивых камней набрали?
— При прокладке новых дорог с обрабатывающих заводов вывозят отходы, которые используются как щебенка. Хожу, собираю. Все равно закатают под асфальт.
— Если хочешь, забирай этот мешочек с камушками себе на память.
Сверху, на макетах, рядком стояли, также с любовью изготовленные, клетки.
Птиц было не особенно много, но, вероятно, подобраны самые лучшие из певцов наших полей и лесов. В правом углу большой комнаты выкармливали птенцов певчие попугаи, с балкона раздавались выкрики попугаев неразлучников.

Малая часть камней, подаренных мне Виктором Ивановичем

Когда все было подробнейшим образом рассмотрено, супруга Виктора Ивановича пригласила нас на кухню поужинать.
Раздался звонок входной двери.
— Сейчас я тебя познакомлю с интереснейшим человеком… — вставая со стула сказал Антипин и пошел открывать дверь.
Через пару минут он знакомил меня с новым гостем.
— Николай Григорьевич.
Во время ужина и до позднего вечера разговор шел о птицах, об их содержании и кормлении. Мне импонировало то, что Николай Григорьевич, так же, как и я был не только любителем содержания соловьев и славок, но и отменным знатоком соловьиного пения. Говорили и о работе Московского клуба певчих и декоративных птиц, о предстоящей выставке-конкурсе в Москве, об участии в этом конкурсе свердловчан.
Он написал целый список проблемных вопросов к председателю МГКЛПиДП Евгению Малаханову и его заместителю Виктору Морошкину, который он просил передать им лично. Николай Григорьевич ушел после двадцати трех часов.
— Как тебе Никонов? – спросил меня Виктор Иванович.
— Какой Никонов? – переспросил я.
— Какой, какой! Наш знаменитый писатель, Никонов Николай Григорьевич, собственной персоной. Приходил специально познакомиться с московским гостем, то есть, с тобой, представителем Московского клуба.
О Никонове я был хорошо наслышан. Знаменитый писатель, член Союза писателей СССР. В нашей городской библиотеке было всего две его книги – «След рыси» и «Певчие птицы», которую многократно брал домой и перечитывал.
— Что же вы мне раньше не сказали, я думал, что этот человек — один из членов вашего городского клуба.
Ночью долго не мог уснуть. По много раз вспоминались детали нашего разговора. Камушки Виктора Ивановича я до сих пор храню. Часто вспоминаю командировку на Урал и свердловский птичий рынок.
Утром вышли из дома сели в трамвай и поехали мимо пассажирского железнодорожного вокзала до птичьего рынка.
— Вот и рынок. – Виктор Иванович пальцем показал в левую сторону от дороги.
Рынок оказался небольшой, огороженный старым забором.
Уже перед входом предлагалась птица. Было много белопоясных клестов, ярких малиновых щуров и дубровников. На прилавки птиц выставлялось мало, а большая их часть скрывалась в сумках. А насекомоядных, которые меня больше всего интересовали, почти не было. Антипин знал большинство прибывших на рынок продавцов, кому-то кивал головой, с кем-то подолгу разговаривал. Подошел Николай Григорьевич. Мы поздоровались.
— Я рано приехал, уже ухожу, дела, – сказал он, — а вы походите, может быть, каких-либо птиц для себя присмотрите. Привет Москве!
Я сожалел, что не поеду поездом. Сегодня, через несколько часов, должен вылететь с аэропорта «Кольцово» рейсом до Москвы. Очень хотелось приобрести белопоясного клеста и малинового щура. На оформление и получение ветеринарной справки на птиц времени уже не было. Антипин предложил отправить щуров поездом, через знакомого проводника. Предложение было принято. Мы попрощались.
В самолете рядом со мной сидел тот самый инспектор, из Дятьково. Почти три часа донимал меня россказнями о том, что человек он уникальный и у него очень редкая первая группа крови, резус отрицательный, и в случае, если потребуется переливание, донора практически невозможно будет найти. У него есть один знакомый с подобными данными, но живет далековато, в Новосибирске.
Его адрес, записанный на клочке бумаге, я вскоре благополучно потерял.
По воле провидения, у меня, у моей жены и трех наших детей тоже первая группа с отрицательным резусом, но мой попутчик так об этом и не узнал.

Щур

Вечером я был дома, среди своих родных и птиц, которых оставил почти на две недели. Везде замечательно, а дома все же лучше. К слову сказать, Виктор Иванович Антипин, уже через десять дней прислал мне четырех ярких щуров, как и обещал.
Трех я отдал своему другу Алексею Соломасову, а одного, на мой взгляд, самого спокойного оставил себе.
Щур жил в клетке 60х30х40 с тремя жердочками, две сверху и одна по центру ниже.
За питанием щура надо внимательно следить. Основу еды составляет канареечная зерносмесь, но необходимо добавить рапса, семян хвойных деревьев. Щуры очень любят объедать кончики хвойных веток и почки лиственных деревьев. Подсолнух и кедровые орешки давал как лакомство, причем кедровые орехи слегка раздавливал.
Фрукты предлагал ежедневно. Рябину и мягкий корм можно давать понемногу, с тем расчетом, что съев мягкий корм, примется за зерно. Вечером желательно дать 3 — 5 мучных червя. Кроме того птица хорошо ест ягоды рябины, облепихи и клюквы. В периоды линек прикармливал болгарским красным перцем и другими красными овощами, ягодами и фруктами.
Первоначальный малиновый цвет, к сожалению, очень трудно сохранить без добавления специальных пищевых красителей. Птица не должна голодать, но и перекармливать нельзя. У настоящего любителя должна быть развита наблюдательность и отработано чувство меры, тогда птица живет долго и много поет.
Шамов И.К. в своей книге «Наши певчие птицы» так охарактеризовал пение щура:
«Этот близкий родственник снегиря кроме своего нарядного оперения обладает и хорошей песней, состоящей из сильных и «светлых» волнистых свистов, по складу напоминающих юлиные песни, длинных или коротких вроде позыва; последние исполняются отдельно, «накриком», и обыкновенно предшествуют первым свистам, собственно песне, исполняющимся часто слитно один с другим, и тут представляющим очень красивую свистовую песню, с переходными тонами, как у юлы, но очень характерную. Это чисто свистовые колена, которые слышатся как бы словами: влю-влю-влю-влю-влю-вливли…, или фили-фили-фили-фли-фли-фли… «светлыми» свистами с понижением в конце, иногда они с приема: фи-фи, фи! фи!.. (1-е два слитно, 2-е отдельно и сильно). Позывы щура: ирли!. громко, или: фю-вю!.. как бы свисток жел.-дор. машиниста. Kpoме того, в песню вставляется копировка (у всякого ли щура нами не проверено), какая-нибудь чужая песня, напр., пеночки, отрывком или сполна.»
Мой щур жил много лет, правда, первоначальный малиновый цвет после первой же линьки потерял, но очень быстро стал совершенно ручным. Пел большую часть года и круглогодично жил в клетке на веранде.
Позже я этих замечательных птиц не содержал, так как именно эти птицы требуют повышенного внимания и дополнительного времени по уходу, которого у меня уже не было.

© Copyright: Александр Крохин