Ночной десант. Проза А. Крохина

Посвящается памяти 84-м погибшим десантникам 6-й парашютно-десантной роты 104 полка 76-й Псковской воздушно-десантной дивизии ВДВ. Рота приняла бой, под Аргуном в Чечне, с многократно превосходящими силами террористов 1 марта 2000 года. Ценой своей жизни они преградили путь врагу, проявив мужество и героизм.

Посадка в самолёт на аэродроме «Кресты». Псков.

Все четыре двигателя военно-транспортного самолёта АН-12, взревели на полную мощность и плавно потянули тяжёлую машину вперёд. В иллюминаторе замелькали заснеженные постройки аэродрома «Кресты», появился и исчез освещённый прожекторами стартовый командный пункт.
Момент отрыва от взлётной полосы произошёл незаметно. Осознание того, что самолёт в воздухе, появляется, когда тело вдруг ощущает особую лёгкость, затем, покрытые сугробами поля и леса, начинают сливаться с низкими облаками в одну тёмно-серую массу. Самолёт вошёл в облака, теперь можно расслабиться и внимательней осмотреться.

В самолёте АН-12 перед прыжком

В салоне было прохладно. Освещения не было, глаза адаптировались к темноте и сейчас, в полумраке, можно было разглядеть, сидящих на откидных сиденьях шестьдесят воздушных десантников, полностью экипированных и готовых к бою. Одни сидели неподвижно, молча, погружённые в свои мысли, другие о чем-то оживлённо переговаривались с соседями, третьи притворялись спящими. Каждый, так или иначе, думал о предстоящем прыжке на Псковское озеро с малой высоты, да ещё ночью. Главное – выдержит ли лёд нашествия целого полка десантников?
Летали долго, около часа. Выпускающий за время полёта несколько раз прошёлся по рядам, проверяя правильность крепления карабинов вытяжных фалов за трос ПРП¹. Защёлки карабинов должны быть обращены внутрь самолёта. Наконец, зажёгся жёлтый плафон, и прозвучала короткая сирена. Это — сигнал «Приготовиться». Одновременно, с небольшой вибрацией и лёгким шумом начали открываться створки люка.
Все встали друг за другом. Лица овеял освежающий морозный ветерок. Через люк была видна проплывающая под нами белая земля. Короткая сирена сменилась продолжительной, зажёгся зелёный плафон. Выпускающие открыли дверцы разделительных потоков и дали команду: — «Пошёл». Прыгали в два потока одновременно. Главное было, пробежать вдоль самолёта, почти уткнувшись в парашют впереди бегущего товарища и стараться ни в коем случае не отстать и не споткнуться.

Приземление на лёд Псковского озера

Десантники ныряли в воздушный поток, как в какое-то ненасытное пространство, поглощающее их одного за другим. Я добежал до края люка, сильно оттолкнулся ногами, сгруппировался и через мгновение оказался в воздушном вихре. Вытяжной парашют рывком фала выходил уже под обрезом грузолюка и поддерживал меня полувертикально. Через пять секунд выдернул кольцо и тут же раскрылся основной парашют. В ушах гул самолёта сменился тишиной. По привычке, поправил подвесную систему и уселся удобнее. Земля, вернее ледяная поверхность озера, быстро приближалась.
Лёд, покрытый толстым слоем снега, был усеян уже приземлившимися десантниками, многие снижались рядом, а над головой один за другим, с интервалом 30 секунд, пролетали самолёты, выбрасывая новые и новые штурмовые группы.
Приземление было мягким. Ветра не было. Я собрал парашют, уложил его в сумку. Отрегулировал рюкзак, ремень автомата перекинул через голову, сумку закинул на плечо и направился к горящей вдалеке зелёным цветом сигнальной ракете. Это – сборный пункт нашего батальона. Каждый из десантников знал особый сигнал сбора своего подразделения и быстрым шагом, насколько позволял глубокий снег, добирался до своих. Идти было сравнительно легко, так как раннее приземлившиеся, протоптали вполне приемлемые для передвижения тропинки. Несмотря на десять градусов мороза, холода не ощущалось.
На сборном пункте, организованном прямо на озере, сдал парашют и взамен получил лыжи. Прозвучала команда «строиться». Когда батальон построился, командир батальона майор Уваров поставил учебно-боевую задачу командирам рот. Не успели ротные подойти к своим подразделениям, как под нашими ногами раздался сильнейший треск, затем ещё один. Командир нашей роты капитан Бульбаш, решил не рисковать и первым вывел своих бойцов на берег.
Мы надели лыжи и приготовились к маршу. Капитан Бульбаш подошёл ко мне и сказал:
— Старшина, у нас имеются пять человек, которые подвернули ноги при приземлении. Первичная медицинская помощь им оказана, ничего страшного, немного потянули связки стоп. Госпитализироваться отказались, но быстро передвигаться не смогут. Если и в других подразделениях найдутся такие, ты их по пути всех собирай и по возможности двигайся за нами. Конечный пункт нашего маршрута – полигон «Струги Красные».
На карте он указал точку конечного пункта. Это был берег продолговатого озера. На зрительную память я никогда не жаловался, посмотрел на карту, мысленно отметил оптимальное направление до железной дороги и на конечную точку. По компасу надо придерживаться направления, примерно, 65 градусов.
Как раз, именно это место я более-менее знал. Наш взвод был там прошлым летом. Неделю занимались санитарной вырубкой леса на делянке, ночевали там же в палатке. Внутри настелили толстым слоем еловых лап, сверху покрыли простынями. На ночь гимнастёрку с документами в карманах и фотографиями близких людей аккуратно сворачивал и клал за подушку. Без приключений наша лесная жизнь не обошлась.

Обгоревшая книжка учёта парашютных прыжков из личного архива

Однажды ночью произошло чрезвычайное происшествие, палатка загорелась. Кто-то курил ночью махорку и, видимо, обронил тлеющий табак с самокрутки на успевший подсохнуть еловый лапник. Раздался крик: — «Пожар». Мы едва успели выскочить наружу, пламя охватило всю палатку, и она сгорела моментально. Я вспомнил о документах и палкой вытащил из ещё горящего пепелища комок. Это были два обгоревших кармана от моей гимнастёрки, всё, что от неё осталось. К моему удивлению, плотно прислонённые друг к другу документы и фотографии оказались целыми, только по краям слегка закоптились. В другом кармане сильно обгорела толстая корочка обложки книжки учёта прыжков с парашютом, но сами страницы сохранились.
В целом, задача, поставленная передо мной, была понятна и поначалу виделась довольно простой — следовать за батальоном, но, в действительности, дело это оказалось куда сложнее.
Я скомандовал рядовым Чернобривцеву, Боровику, Евтушку² и другим ребятам двигаться за мной, — «Не отставать, но и особенно не спешить». Где-то впереди за массивом кустарников слышалась стрельба, взрывы, взлетали в небо разноцветные ракеты, слышались крики «ура-а-а-а». Вскоре бой затих. Идём, ориентируясь по многочисленным лыжным следам. Направление передвижения батальона определяли визуально, по одиночным сигнальным ракетам, изредка взлетавшим в небо. Вскоре к нам присоединился ещё один солдат из соседней роты. Вытянулись в цепочку, я впереди. Рядовой Боровик, с перебинтованной кистью руки, шёл замыкающим. Показалась небольшая деревня, свет горел только в одной избе. Я постучал в дверь, выглянул старик.
— Здравствуйте! Как называется деревня? — спросил я.
— Ваулино. – ответил он и, наверное, испугавшись вооружённых людей, быстро захлопнул дверь.
Впереди, по курсу движения, за темнеющим вдалеке лесом, поочерёдно взлетели три красные ракеты, и мы поспешили туда, в надежде присоединиться к любой роте. Долго шли, следы от лыж пропали, вокруг расстилалась одна нетронутая снежная равнина, с редкими пятнами невысоких кустарниковых лесов.
Сейчас середина ночи, но горизонтальная видимость неплохая, ночь светлая. Идём по компасу. Далеко на горизонте появилось светящееся яркое пятно, похожее на зажжённую лампочку; вероятнее всего, на столбе светился фонарь. Решили идти на этот свет, благо, направление совпадало. Шли около двух часов, но светящее пятно продолжало оставаться далеко на горизонте и не приближалось. Что за чертовщина! Мираж что ли? Над головой — сплошные тёмные облака, так что это и не космический объект. Вокруг – тишина, слышно было лишь скольжение о снег только наших лыж.
Решил сделать десятиминутный привал. Все просто рухнули на снег, опираясь спиной на стволы кустарников. Прошло десять минут, надо было идти. Скомандовал: — «Подъём». Нехотя встали и пошли дальше. Прошли километра два. Хахалкин, боец из соседней роты, вспомнил, что забыл автомат на сучке дерева, у которого отдыхал. Этого ещё не хватало. Приказал ребятам ожидать нас на этом месте, никуда не передвигаться, а сам с Хахалкиным пошёл в обратную сторону, ориентируясь по своим следам. Место нашего отдыха, кое-как нашли по вмятинам на снегу, но автомата там не было.
— Может быть, ты оставил оружие на предыдущем привале? Вспомни хорошенько.
— Нет, я точно помню, что повесил его здесь.
Я уже не знал, что дальше предпринимать. Вроде всё осмотрели, даже раскапывали примятый снег. Потеря оружия – это серьёзное преступление. Надо будет, могут по тревоге поднять всю дивизию, обшарят каждый квадратный метр территории, но автомат всё равно найдут. Чувствовал и свою вину за это чрезвычайное происшествие, как старший в группе, должен был заметить, что солдат идёт без автомата. Владимир тоже хорошо осознавал последствия потери оружия, был подавлен и я увидел, что слёзы катились у него из глаз.
Решил расширить радиус поиска. Осмотрел ближайшие кустарники, и на одном из них увидел висящий на сучке автомат. Хахалкин вдруг вспомнил, что отходил по нужде. Его радости от находки оружия не было предела. С лёгким сердцем вернулись к ожидавшей нас группе.
Идти стало трудно, лыжи проваливались глубоко в снег и зарывались в сплошные пучки каких-то трав, переплетённых сухим камышом. Приходилось сдавать назад, а затем снова идти вперёд, высоко поднимая над поверхностью снега носовые части лыж и шагать, прокладывая лыжню для травмированных ребят.
Ещё пятнадцать минут хода, светящееся пятно исчезло, словно его никогда не было. Мы так и не поняли, что же это могло быть.
— Товарищ старшина, — обратился ко мне рядовой Евтушок, молодой парнишка из Чернигова, — боль в ноге почти прошла, давайте теперь я пойду впереди и буду прокладывать дорогу.
— Спасибо, Лёша! Ты лучше иди за мной следом и плотнее притоптывай лыжню, чтобы трава снова не поднималась.
— А, правда, что наш полк переводят из города в посёлок Черёху³?
— Скорее всего, да, — ответил я, — «Учебку» в Черёхе пока прикрыли, сейчас там работают строители, ремонтируют помещения и готовят территорию. В середине апреля передислоцируемся. Переезжать недалеко, фактически, с левого берега реки Великой, на правый. Вам повезло, всего-то два года служить, и обживать новое место в Черёхе придётся вам, а я уже два с половиной года в Армии, в мае поеду домой.
Шли гуськом, изредка перекидываясь короткими фразами. Слышу сзади недовольную тираду Володи Каравера – крупного, обычно не многословного и неуклюжего парня из Братска. По внешности, поведению и характеру, его смело можно отнести к типичному флегматику:
— Михайло, наверное, уже нас разыскивает, идём несколько часов без карты, пользуясь одним компасом. Не знаем даже, где находимся.
— Не паникуй Володя! Знаешь поговорку «Язык до Киева доведёт»? Дойдём до любой деревни, точнее сориентируемся. Уверен, капитан надеется, что утром мы придём в указанное место, — ответил я, — а то, что нет карты…, мне не положено, и это оттого, что я старшина роты, а не командир взвода, — согласен, это обстоятельство – недоработка наших командиров.
— Да, я-то что, вон Гарцев совсем уже выбился из сил.
— Всё нормально, товарищ старшина. На меня ещё можно всего Каравера взвалить и ещё надолго хватит сил его нести, – отозвался Гарцев.
Словно в подтверждение своих слов о своём хорошем самочувствии Коля вполголоса начал напевать нашу основную строевую песню:
— Наш полк Черниговский, гвардейский, боевой,
За счастье Родины всегда готов он в бой…

— Чего распелся? Ты уж спой другую песню – «Там, где пехота не пройдёт…», как раз к месту будет, – прервал Гарцева ефрейтор Акбаров.
Михайло – это наш ротный, Михаил Дмитриевич Бульбаш. Человек высокого роста, со своеобразным и крутым нравом. За проступки мог наказать, иногда дело могло доходить до рукоприкладства, заводил провинившегося в каптёрку и один на один проводил воспитательную работу; — не любил вульгарных проявлений «дедовщины» по отношению к молодым солдатам. За своего бойца готов был любому «горло перегрызть». Нарушителей, попавшихся в «самоволке» патрулям из других родов войск, наказывал строго, мог посадить на «губу»⁴, а потом ещё долго ему выговаривал:
— Что за воздушный десантник, который не смог скрыться от патруля? Позор такому вояке!
А если свои патрули-десантники жаловались, что в городе упустили нарушителя с нашей роты, то он обещал сам во всём разобраться. Обычно объявлял «наряд вне очереди», но на гауптвахту не сажал. Несмотря на его взрывной характер, солдаты его любили и уважали, прежде всего, за справедливость. Всякий раз, перед его появлением в казарме, дневальный применял условный предупреждающий сигнал, и сразу шёпотом передавалось — «Михайло в городе».
Все сразу начинали суетиться, поправлять стрелки на кроватях, выравнивать подушки, застёгивать все пуговицы на гимнастёрке, в общем, срочно наводить везде элементарный порядок. Видимо, эта фраза, прочно прилипшая к нему, была заимствована из известного в то время кинофильма «На дальних берегах», повествующего о героизме азербайджанца Мехти Гусейн-заде, сражавшегося в партизанском отряде в Италии во время 2-ой Мировой войны.
Слова Каравера вызвали воспоминания о моей первой встрече с капитаном Бульбашем, почти два года назад. Это было 17 апреля 1967 года. Утром, поезд привёз меня в старинный город Псков. Через полчаса, по адресу, указанному в предписании, нашёл штаб 76 дивизии ВДВ. С дежурным офицером отправились в кабинет начальника политотдела к полковнику Пальмину. Он прочитал сопроводительные документы, затем осмотрел меня с ног до головы, словно увидел перед собой неизвестное современной науке ископаемое существо:
— Честно говоря, первый раз в своей практике встречаюсь с подобным случаем. По собственному желанию перевёлся из ракетных войск, в ВДВ? Чего там-то не служилось?
— Почти восемь месяцев спокойно служилось. Кроме плановых нарядов в столовую и в караул, я, в основном, работал на мостовом кране крановщиком. Жаловаться не на что, но это не моё! До Армии готовил себя в Аэроклубе к авиации, или к службе в ВДВ, с шестнадцати лет летал на планерах и прыгал с парашютом. Имею первые разряды по четырём видам спорта: по планерному, парашютному, настольному теннису и по спортивной гимнастике. На призывном «Сборном пункте», при распределении, неожиданно для меня был отобран в ракетные войска.
— Да, задал ты мне задачу! Куда же тебя определить? Сам-то где хочешь служить? Могу направить тебя в сапёрную роту, или в роту связи. – Пальмин сделал продолжительную паузу, — Выбирай.
— Куда угодно, я готов нести службу в любой роте.
— Вот что, направлю-ка я тебя в первую спортивную роту.
Он специально сделал акцент на слово «спортивную», потянулся к телефону и поднёс трубку к уху, при этом накручивая на диске какой-то номер.
— Полковник Пальмин. Доброго здоровья, Михаил Дмитриевич! Сейчас к тебе придёт один солдат на пополнение, прошу принять. Подробности потом.
Пока он разговаривал по телефону, я уже представлял себе эту спортивную роту, где все десантники – опытные спортсмены-парашютисты, впереди поездки на соревнования, аэродромное поле, прыжки… .
Пальмин, прервав мои медовые грёзы, объяснил мне, как пройти пешком к воинской части. Перейти реку Великую по Ольгинскому мосту, налево — по улице Горького, далее — по Красноармейской до места. На бумаге нарисовал план, обозначил КПП⁵, планы зданий, стрелкой указал вход в одно из них и написал два слова — «3-й этаж».
Ещё через полчаса я стоял перед командиром 1-й роты, первого батальона, 104-го парашютно-десантного полка, капитаном Михаилом Дмитриевичем Бульбашем. Пришлось ещё раз рассказать свою историю и назвать причину перехода из одного рода войск, в другой. Недоверчиво оглядев мою худощавую фигуру и небольшой рост, Бульбаш внезапно спросил:
— Как у тебя с физической подготовкой?
— Нормально. — ответил я.
— Тогда пойдём, чемоданчик и шинель пока оставь здесь.
Мы вышли из здания, прошли около сотни метров и оказались на открытой спортивной площадке. Такого количества спортивных снарядов я ещё никогда не видел! Несколько десятков брусьев, столько же турников, «коней», лабиринтов, лопингов⁶ и даже макет самолёта «АН-12» в натуральную величину на высокой конструкции, для отработки правильного отделения и приземления.
Бульбаш подвёл меня к «коню» и скомандовал: — «К снаряду». Я легко выполнил весь комплекс упражнений, всё-таки первый разряд по спортивной гимнастике. Продемонстрировал свои навыки на брусьях. Мог бы раз пять любой рукой толкнуть от плеча 32-х килограммовую гирю, но команды на это упражнение не последовало. На турнике я немного переусердствовал. Была команда, подтянутся на перекладине 20 раз. Вместо обычного подтягивания до касания подбородком перекладины, я 20 раз выполнил выход силой по пояс на перекладину, одновременно двумя руками, а затем сделал упражнение «Солнце» — 5 оборотов вперед и 5 назад. Выполнил соскок и доложил, что упражнение закончил.
Капитан был в восторге. Сказал мне, что в роте ещё двое могут крутить «Солнце», но только со страховочными ремешками. Когда вернулись в казарму, он построил в коридоре роту, представил меня, рассказал о результатах проверки на спортивных снарядах, определил меня во второй взвод и в заключении сказал:
— Учитесь у ракетчика, как надо на снарядах работать. Старшина, выдать ему голубые погоны и петлицы, пусть перешьёт, а чёрные может оставить себе на память. – и, уже обращаясь ко мне, добавил, — Завтра на стрельбище посмотрим, насколько метко ты стреляешь.
По стрельбе из автомата я «провалил» все упражнения. Когда капитан узнал, что я за всю службу всего три раза стрельнул из карабина в тире, да и то, в конце «Курса молодого бойца», перед принятием Присяги, ткнул пальцем в мою грудь и жёстко сказал:
— Какой же ты защитник Родины, если не умеешь метко стрелять, не владеешь тактическими приёмами. Стыдно было смотреть как ты ложишься на землю для стрельбы в положении лёжа, в точности, как кисейная барышня… А локти? Просто срамота! Учись, как надо!

Закончил стрельбу из СПГ-9

Он взял у меня автомат, быстро лёг на левый бок, в ещё не просохшую от поздней весны, торфяную жижу, и повернувшись на живот, раскинул ноги слегка в стороны носками наружу, прицелился и доложил: — «Капитан Бульбаш к стрельбе готов!». Затем, резко встал. Его шинель была сильно испачкана. Увидев мою вытянутую физиономию, улыбнулся:
— Здесь нет грязи, это просто влажная земля. Высохнет и сама отвалится, немного щёткой проведёшь, и шинель снова чистая.
Отдал мне автомат, повернулся к командиру взвода и дал ему задание — в кратчайшие сроки сделать из меня отличного стрелка:
— Патронов не жалеть. Через две недели чтобы Крохин отлично стрелял из всех видов ротного оружия и не боялся испачкаться.
Я этот урок запомнил надолго.
5 июня началась война Египта с Израилем. Позже её назвали «Шестидневной». Через пару дней, рано утром, полк подняли по тревоге и вывезли на военный аэродром в Гдов. Выдали боеприпасы и сухой паёк, рассчитанный на три дня. Количеством патронов не ограничивали, каждый брал столько, сколько мог унести в рюкзаке.
Всем вручили распечатанный на нескольких листках русско-еврейский разговорник с самыми необходимыми терминами, типа: — «Руки вверх», «Стой, кто идёт», «Как вас зовут» и т.д. Известно лишь было, что десантирование будет произведено в районе Голландских высот, возможно даже посадочным способом, и сразу же планировалось вступить в бой с израильтянами.
Ожидание приказа на вылет растянулось более чем на сутки. Наконец, погрузились в самолёты. Страха, как такового, почти не было, скорее — это волнение. Думалось лишь о том, что пришла и наша очередь участвовать в реальных боевых действиях. Главное – с честью выполнить поставленную задачу. Через четыре часа поступила команда «Операцию отставить». Все вздохнули с облегчением, выбрались из самолётов, начали сдавать боеприпасы и парашюты специальным службам.
Нас доставили в Псков, но по пути машины остановились посреди широкого поля. Построили каждую роту в две шеренги, приказали раздеться до нижнего белья и сложить перед собой. Вторая команда —  отойти от вещей. Прошагали босиком двадцать шагов и остановились. Офицеры, тем временем, проверили одежду, сапоги, оружие и рюкзаки. У некоторых находили не сданные и припрятанные ракеты, трассирующие патроны и взрывпакеты, оставленные солдатами, очевидно, как «сувениры». Дело ограничилось только изъятием. Затем поступила команда одеться. Снова сели в машины и доехали до своих казарм.
Несколько позже, по «сарафанному радио» распространилась информация, что поводом к отмене высадки десанта явились возникшие разногласия в советском руководстве о прямом участии в войне на арабской стороне, с учётом её быстротечного характера.
Только прослужив несколько месяцев в ВДВ, я окончательно понял, почему первая рота называется спортивной. Первая в разведке, первая на всех тактических учениях, первая на всех длительных переходах. Сам командир показывал образец личной выносливости и тактического мастерства. Например, когда капитан Бульбаш на марше быстро шагал, вся рота бежала, а у кого рост небольшой, как у меня, то приходилось не просто бежать, а прикладывать значительные усилия, чтобы не отстать, да ещё в полной боевой выкладке, при этом помогая четвёртому взводу тянуть станковые противотанковые гранатомёты СПГ-9.
В сентябре, в канун 50-летия Октября, на территории Белоруссии и Украины проводились общевойсковые командные учения «Днепр», под руководством Министра обороны СССР Маршала Советского Союза А.А. Гречко. После этих учений, капитан Бульбаш назначил меня командиром отделения, а ещё через несколько дней из штаба пришёл приказ о присвоении звания младшего сержанта.
Парашютным спортом я всё-таки продолжил заниматься, был зачислен в сборную команду полка и за период службы неоднократно бывал на сборах и дважды участвовал на соревнованиях Ленинградского военного округа.
Посмотрел на часы. По камышовым зарослям шли около часа. Впереди показалась стена высокого ельника и деревянный домик. Подошли ближе, за ним проглядывалось ещё два, или три двора с почти одинаковыми домами-срубами.
Дом был окружён низкой деревянной оградой, калитки, как таковой, не было. Я зашёл во двор и постучал в дверь. Внутри зажёгся свет, дверь открылась и показалась женщина средних лет. От неё мы узнали, что эта маленькая деревушка имеет название Голубево⁷. Я попросил хозяйку пустить нас в дом немного отдохнуть.
— Заходите в сени, здесь просторно, тепло, можете располагаться до утра.
Мы, сняли рюкзаки, автоматы поставили у стены, а сами не раздеваясь, уселись прямо на пол. Из рюкзаков достали еды и немного поели.
— Откуда вы пришли? – поинтересовалась она.
— Оттуда. – я показал рукой на стенку.
— Господи! Да, как же вы смогли пройти эти гиблые места? Там ведь непроходимые болота!
Женщина принесла нам целый жбан молока.
— Пейте. Мало будет, я ещё налью.
Узнав, куда мы направляемся, посоветовала пройти вдоль деревни, выйти на просёлочную дорогу. — Дойдёте до деревни Торошино, свернёте ещё раз направо и прямо — до трассы Псков – Луга, проходящей мимо деревни Подборовье-1.
Через час начало светать. Мы поблагодарили хозяйку за гостеприимство, извинились за беспокойство, простились, вышли во двор и встали на лыжи. В Торошино случайно повезло встретить грузовую машину, вот-вот готовую уехать. Оказалось, что она направляется в Струги Красные. Шофёр согласился нас довезти до нужного места. Забросили в кузов лыжи с палками и сами забрались туда же. Через час проехали Красную Горку и через несколько километров, на следующем перекрёстке, остановили машину, спрыгнули из кузова, перешли дорогу и углубились в лес. Уже окончательно рассвело, новый день вступил в свои права.
Спустя несколько минут вышли на свою воинскую часть. На лесных дорогах, среди деревьев, стояли танки, самоходные артиллерийские установки, крытые брезентом автомобили «ГАЗ-63А», различные модификации «ЗИЛов» и «УРАЛов». Повсюду сновали солдаты и офицеры. Один подполковник показал нам направление, где расположился наш батальон.
Метров через восемьсот мы уже были в расположении своей роты на берегу замёрзшего озера. Берег был изрезан гусеницами танков. Вглубь озера шла широкая полынья. Морозец уже начал прихватывать водную поверхность.
Капитан Бульбаш выслушал мой рапорт о прибытии и посоветовал послушать беседу нашего ротного политрука, а затем приступить к своим обязанностям.

Самоходная артиллерийская установка АСУ-57

Старший лейтенант Лапшин рассказал нам, что ночью одна самоходка случайно заехала на озеро и провалилась под лёд. Экипаж спасся. Заснеженная поверхность озера и поляны смотрелись как единое целое, так что немудрено было допустить ошибку. Армейские водолазы быстро подцепили его под водой и с помощью танка вытащили на берег. Гусеничные траки самоходки оказались опутанными длинными волосами.
Оказывается, во время второй мировой войны, на берегу этого озера располагался женский концлагерь. Создание гитлеровцами концентрационных лагерей для советских людей являлось составной частью нацистской «расовой теории»; уничтожение советских пленных – это уничтожение «недочеловеков», а таких лагерей в Псковской области было много.
В феврале 1944 года, отступающие, под стремительным натиском Советской Армии, гитлеровцы расстреляли и потопили в этом озере тела нескольких сотен пленных женщин. Сколько здесь, именно в этом месте, женщин, детей и стариков захоронено, сожжено и утоплено в период с 1941 по 1944 годы сейчас никто сказать не может. Счёт может идти на десятки тысяч погибших.
Выслушав рассказ политрука, мы сняли шапки-ушанки и почтили минутным молчанием память зверски замученных советских людей.
Командиры взводов начали проводить разбор первого этапа учений. Я занялся своими неотложными делами. В-первую очередь надо было выяснить, где находится полевая кухня и накормить завтраком роту. На ум пришла популярная в Армии поговорка — «Война войной, а обед по распорядку».

На привале

Учения на этом не закончились. Ещё двое суток мы сражались с «неприятелем» на полях и в лесах Псковщины. Выбивали их из окопов, на высотках захватывали ракетные установки «Першинг», уничтожали военные укрепления.
Десантные подразделения отличаются высокой мобильностью, а потому относятся к войскам быстрого реагирования. В условиях реальной войны десантникам предстоит выполнять задачи в тылу врага по охвату войск противника после десантирования с воздуха в любое время года и суток. Они должны вести боевые действия и проводить диверсионные операции в автономном режиме, в отрыве от основных подразделений армии. От десантников требуется высокая боевая выучка, слаженность и умение быстро действовать в экстремальных ситуациях, рассчитывая исключительно на свои силы.
Такая наша служба в Воздушно-десантных войсках – в любой момент быть готовым к защите своей Родины.

¹ ПРП – Принудительное раскрытие парашюта
² Фамилии некоторых персонажей изменены
³ Посёлок Черёха является пригородом Пскова, располагается на Ленинградском шоссе
⁴ «Губа» — гауптвахта, специальное помещение для содержания военнослужащих под арестом
⁵ КПП – командно-пропускной пункт
⁶ Лопинг — спортивный снаряд в виде качелей, позволяющий осуществлять полный поворот вокруг горизонтальной и вертикальной осей (используется для тренировки вестибулярного аппарата)
⁷ В настоящее время я не обнаружил этой маленькой деревушки, с названием «Голубево», ни на одной карте Псковской области

© Copyright: Александр Крохин